ПЕРЕКРЕСТОК

Евгений БОГУЧАРСКИЙ

Самая северная станция метро России носит название Парнас. Славным литературным именем Московско-Петроградская линия метро обязана императрице Елизавете Петровне и графам Шуваловым, чьим родовым имением было Парголово.

  Старейшее северное предместье Петербурга, Парголовская мыза, стала имением Шуваловых, когда дворянский род в 1746 году пожаловали потомственным графским титулом Российской империи. Пётр Иванович Шувалов был выдающимся сподвижником императрицы Елизаветы Петровны, первоначальной владелицей мызы, которая подарила земли своему фавориту в придачу к графскому званию.

  Именно Елизавете Петровне приписывают сооружение у Парголово рукотворного холма — центральной точки обширного Шуваловского парка. Холм назвали в честь античного «средоточия земли», мифологического пристанища муз – горы Парнас. Название прижилось и

  Во второй половине XVIII века у Северной Пальмиры появился собственный Парнас. На вершине треугольного холма над озером были обустроены смотровые площадки. С холма открывался чудесный вид на окрестности, в ясную погоду можно было увидеть купол Исаакия и Финский залив.

  Парголовский Парнас быстро стал излюбленным местом отдыха петербуржцев. В часы досуга здесь бывали видные деятели золотого века русской литературы — Пушкин, Лермонтов, Грибоедов. Последнему приписывают романтическое описание Парнаса в очерке «Загородная поездка» 1826 года.

  «На высоты! На высоты! Подалее от шума, пыли, от душного однообразия наших площадей и улиц. Куда-нибудь, где воздух реже, откуда груды зданий в неясной дали слились бы в одну точку, весь бы город представил из себя центр отменно мелкой, ничтожной деятельности, кипящий муравейник. Ну куда же вознестись так высоко, так свободно из Петербурга? В Парголово».

  Прошло почти 200 лет со слов классика, и за это время название Парголово постепенно отошло на второй план. Рядом с землями бывшей Парголовской мызы появились железнодорожная станция Парнас, промзона Парнас, станция метро Парнас и, наконец, жилой район Парнас, который с недавних пор хранит имена, более многих достойные этого исторического места.

  Каждый выходящий из метро Парнас сразу видит перед собой широкий проспект и стройные ряды фонарей по обеим его сторонам. Будто гигантские незримые ворота открываются всякому, кто прибыл из-под земли в самый северный район Петербурга.

  По обеим сторонам проспекта возвышаются гигантские дома цвета песка и камня. В одном таком здании легко разместятся жители нескольких деревень со всем нажитым имуществом. А всего лишь на одной улице живёт столько людей, что хватило бы на небольшой город.

  Речь, конечно, о северных краях. На Севере людей не так много, но тем ценнее их отдельные дома и поселения, разбросанные в глубине суровых лесов по берегам норовистых рек. Даже большие города Севера приезжим кажутся компактными. В холоде сподручнее жаться друг к другу — оно и теплее, и надёжнее. А каждая встреча с соседом носит особый смысл.

  Но вернёмся на Парнас и пройдём по его главной улице. В каждом доме открыты кафе, магазины и места предоставления всевозможных услуг — от спортзалов до ателье. По тротуарам туда-сюда снуёт народ, мимо по широкой дороге беспрестанно ездят автобусы и автомобили, и тут, на далёкой петербургской окраине оживлённее, чем даже на Троицком проспекте Архангельска — главной улице Русского Севера!

  А над шумом толпы и автомобильных моторов, среди пестроты вывесок и объявлений, на стенах цвета песка и камня поблескивают таблички с номерами домов и названием улицы — Фёдора Абрамова.

  Шутка ли — имя северного литератора с берегов Пинеги украсило главную улицу Парнаса Северной Пальмиры, на который в своё время всходили люди, задавшие движение всей русской литературе! Приятно думать, что каждый северянин, да и просто ценитель Севера и его культурных сокровищ, попав на эту улицу, увидев жизнь её, простор и свет, преисполнится добрых чувств.

  И правда — кипит жизнь, растёт славный город Петербург, строятся и заселяются новые районы на десятки тысяч жителей, а над всем этим стоит имя великого литературного подвижника Русского Севера… Как можно не прогуляться до конца улицы его имени?

  Через пару кварталов улицу Фёдора Абрамова пересекает такая же широкая, светлая и густонаселённая улица Николая Рубцова. Они сходятся вместе на большом перекрёстке, с трёх сторон окруженном огромными домами. Каждые две минуты движение машин по перекрёстку останавливается, и по асфальту во все стороны начинают сновать ожидавшие своего часа пешеходы.

  Кипит жизнь на месте посмертной встречи двух достойных сынов Севера, но как раз посреди вечной суеты людской легче всего остановить мгновение и вспомнить о земляках.

  Абрамов и Рубцов неразрывно связаны многими обстоятельствами как жизненной, так и литературной судьбы, но при этом вряд ли можно отрицать различия их жития и слова.

  Не случайно, что на дорогах России эти великие современники встречались всего несколько раз, и то мельком.

  В сущности, достоверно задокументирована единственная встреча Фёдора Александровича с Николаем Михайловичем. Случилось это, конечно же, в Архангельске, потому что всё интересное на Русском Севере всегда случается в Архангельске, это непременно подтвердит любой настоящий архангельский писатель, ведущий творческую родословную от Александра Грина, Аркадия Гайдара или Юрия Казакова.

  Абрамов и Рубцов виделись в 1970 году, в стенах Дома политического просвещения. «Правда Севера» сообщала о поводе их короткой встречи такими словами: «состоялся разговор о проблемах русской советской литературы, в котором участвовали С.П. Залыгин, С.В. Михалков, Н.К. Жернаков, Ш.З. Галимов и другие».

  Да, сейчас странно представить участие в русском литературном процессе Ф.А. Абрамова и Н.М. Рубцова в ряду неназваных «других», но тогда были иные времена. Справедливости ради, списки участников того выездного заседания Союза писателей РСФСР, на котором встретились классики и современники, поныне заботливо хранятся в городском архиве.

  Больше писателям на этом свете увидеться было не суждено. Но есть надёжные свидетельства, что Фёдор Абрамов много читал стихотворения Николая Рубцова в последние годы своей жизни, узнавал в лирическом альтер-эго поэта духовного родственника собственных героев, которые не всегда поняты были в шуме тогдашних разговоров о русской советской литературе.

  Но вот пришло новое время и появились новые люди. Тысячи петербургских паспортов сейчас хранят дорогие северному сердцу фамилии великих литераторов. А на месте их символической встречи в посмертии беспрерывно кипит жизнь — парголовский Парнас продолжает строиться во все стороны, с раннего утра до позднего вечера шумят вагоны метрополитена, и снова талантливые люди поднимаются на вершину холма в Шуваловском лесу, чтобы сквозь дымку над Финским заливом разглядеть далёкий купол Исаакия.

Опубликовано в журнале «Двина», 2023 №3