ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА 1930-Х ГОДОВ О МИРЕ ПРИРОДЫ В РОМАНЕ М. А. ШОЛОХОВА «ТИХИЙ ДОН»
Е. А. ВИШНЯКОВА
Мир природы в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон» занимает особое место. Именно с природой писатель соотносит народную жизнь. Как справедливо заметил Ю.А. Дворяшин, «в художественном мире Шолохова есть только одна субстанция, с которой может быть соотнесена по своей эмоционально-смысловой наполненности стихия народной жизни. Это бытие природы, воспринятой во вселенском ее масштабе» [1]. В 1930-е годы в литературе господствовали два подхода по отношению к природе. Как отмечает Е.А. Ширина [2], первый подход, антропоцентрический, заключался в воспевании превосходства человека над природой. Смысл второго подхода, определенного как «биоцентризм», состоял в идее единения человека и природы. Литературная критика 1930-х годов, в основном ориентирующаяся на официальную идеологию, отдавала предпочтение антропоцентрическому подходу, поэтому роман Шолохова характеризовался преимущественно через призму преобладания социального над естественным. Природа в «Тихом Доне» рассматривалась критиками в различных аспектах, однако акцент делался на двух составляющих С одной стороны, отмечалось, что природа является необходимым фоном, на котором происходят события «Тихого Дона». В этом смысле, критикам было важно подчеркнуть любовное отношение М.А. Шолохова к донским просторам: «Он поет природе восторженные панегирики» [3]. С другой стороны, было очевидно, что природа в романе является неотъемлемой частью мира, в котором герои живут сначала мирной жизнью, а затем – в условиях разворачивающихся эпохальных событий Гражданской войны. Критики сосредоточивают внимание на трехчастной составляющей шолоховского пейзажа: «Степь, солнце, небо – основные элементы пейзажа Шолохова. Он на тысячу ладов, в тысячах вариантов описывает их, и всегда это делает по-новому»[4]. Было отмечено, что при этом степь и небо в романе противопоставляются.
Критики обратили внимание на то, что роль пейзажа в романе функционально неоднозначна. С одной стороны, он имманентен и представляет интерес для читателей сам по себе. С другой стороны, пейзаж «Тихого Дона» психологичен, многие образы в романе имеют в своей основе глубинную связь с природой. Как отметила критик, «природа – солнце, небо, ветер, перед которыми преклоняется Шолохов, звучит всегда согласованно с человеческими настроениями»[5]. Эта согласованность природы с человеком, гармония в «Тихом Доне» вызывает у некоторых критиков недоумение, поскольку Шолохов не использует прием контраста, изображая отношения природы и человека. Критики склонны были считать, что «этим он как бы ограничивает себя, замыкается в определенный круг»[6].
По мнению рецензентов «Тихого Дона» пейзажные картины играют важнейшую роль в формировании поэтики романа. Было отмечено, что именно пейзаж является тем связующим звеном, которое соединяет разнородные элементы сюжета: «Пейзажем пропитана вся художественная ткань романа. Пейзаж скрепляет эпизоды, композиционно оформляет главы, служит художнику материалом для углубления и подчеркивания настроения персонажей»[7].
Более того, некоторые критики 30-х годов пришли к выводу, что природа в «Тихом Доне» становится не только фоном, на котором разворачиваются события, но и одним из главных действующих лиц. Она словно оттеняет характеры героев романа, делая явными их внутренние душевные переживания: «Природа в Тихом Доне – неотделима от людей, от их борьбы, горестей и радостей»[8]. Настроенность природы на внутреннее состояние героев – одна из главных черт, которая отмечалась критиками 1930-х годов.
В конце 1930-х годов обостряется литературная полемика, касающаяся смысла и значения пейзажа в романе «Тихий Дон». Если в начале десятилетия природа трактовалась критиками как однозначно положительный элемент романа, а проявления «биоцентризма» воспринимались сочувственно, то в конце 1930-х годов антропоцентрические представления о природе углубляются, она понимается как суровая и безжалостная сила по отношению к человеку. Так, Л. Мышковская считала, что «пейзаж у Шолохова… встречается очень часто и, надобно сказать, даже не всегда оправданно. Природа у Шолохова немая, молчаливая, величественная и всегда далекая от человека, от его нужд, страданий и борьбы, над всем царящая и равнодушная»[9].
Однако художественная мощь изображения природы в «Тихом Доне» была столь впечатляющей, что вынуждала, по крайней мере, некоторых критиков преодолевать однозначность идеологических догм, убеждала в жизнеутверждающей силе природы. Критики теперь все чаще видят в созданном Шолоховым мире природы самостоятельный и животворный источник полноты восприятия жизни. Если раньше природа воспринималась с позиций обращенности ко внутреннему миру героев, то в конце 1930-х годов вектор интереса к природе направлен вовне. Природа персонифицирует чувства героев романа, охватывая все бытие. С. Березнер отмечал, что Шолохов «страстно и глубоко любит природу, как может и должен любить ее художник, остро воспринимающий буйную радость жизни, ее всеутверждающую силу»[10].
Не случайно в конце 30-х годов, незадолго до начала Великой Отечественной войны, в восприятии критиками романа Шолохова начинает все отчетливее и глубже звучать тема Родины, запечатленная в романе в мире природы. Особенно ощутимым это становится после публикации четвертой книги романа, когда «Тихий Дон» предстал перед читателями во всей своей целостности. Откликаясь на выход завершенного романа, критик писал: «В “Тихом Доне”, особенно в последней книге, более сильно выражено…любовь к земле к травам, к могучей красоте природы, непосредственно связанной с чувством родины» [11]. Тема слитности природы и родины становится важной и в осмыслении образа Григория Мелехова, критики особенно подчеркивают это, обращаясь к строкам М.А. Шолохова о степи, данном в романе в знаменитом лирическом отступлении. Здесь «не только радость природы, но и волнующее чувство родины, глубокое ощущение ее истории, веков борьбы, крови и славы, ощущение безграничной слитности себя с родиной» [12]. Степь является символом безграничной любви к Родине и ее могучей силы. Трепетное отношение к простору казацкой степи в полной мере ощущается как причастность к величию Родины.
Природа в романе «Тихий Дон» вызывала трепетные чувства в читателях, побуждая их отдать дань славному историческому прошлому и с любовью относиться к будущему: «С большой силой передает Шолохов радость общения с природой как с источником жизни»[13]. А.Н. Толстой обращает внимание на самостоятельное значение природы в романе: «Природа в Тихом Доне никогда не является только фоном. Это в полном смысле слова жизненная среда его героев, нарисованная яркими и сочными красками»[14].
Природа в романе «Тихий Дон», по мнению критиков, изображена М.А. Шолоховым с большим мастерством, которое обнаруживается с первых станиц романа и достигает своей кульминации к заключительной части романа. Критики конца 30-х – начала 40-х годов были единодушны в том, что природа в романе является тем источником, который питает любовь и веру в народ: «“Тихий Дон” превосходно рисует русскую природу, донские степи и долы, родную русскую землю. Творение М. Шолохова будит любовь к родине, любовь к великому русскому народу и веру в него» [15].
Литература
- Дворяшин Ю.А. М. Шолохов: грани судьбы и творчества. М., 2005. С. 40.
- Ширина Е. А. Художественное осмысление природы в романе-эпопее М. А. Шолохова «Тихий Дон»: Традиции и новаторство: Автореф. дис. канд. филол. наук / Моск. пед. ун-т. — М., 2001. — 16 с.
- Колесникова Г.«Тихий Дон». Октябрь. 1933.№2.С. 220.
- Колесникова Г.«Тихий Дон». Октябрь. 1933.№2.С. 220
- Колесникова Г.«Тихий Дон». Октябрь. 1933.№2.С. 221.
- Колесникова Г.«Тихий Дон». Октябрь. 1933.№2.С. 221.
- Гинзбург Ф. «Тихий Дон» М. Шолохова. Знамя. 1933. №6. С. 137.
- Гинзбург Ф. «Тихий Дон» М. Шолохова. Знамя. 1933. №6. С. 137.
- Мышковская Л. Литератрная учеба. №10-11. 1937. С. 60.
- Березнер С. Сила правды: Роман «Тихий Дон». 1939. №3. С. 28.
- Чарный М. Бурные годы «Тихого Дона». М. Октябрь. 1940. С. 158.
- Чарный М. Бурные годы «Тихого Дона». М. Октябрь. 1940. С. 158.
- Чарный М. Бурные годы «Тихого Дона». М. Октябрь. 1940. С. 158.
- Новое о Михаиле Шолохове. Исследования и материалы. ИМЛИ РАН. М., 2003. С.526.
- Сталинские премии: две стороны одной медали. 2007. 880. с.