В ТОЛПЕ ЗЕРКАЛ НЕ ВСТРЕТИВ ОТРАЖЕНЬЯ…

Автор: - · 03.01.2024

Юрий МОГУТИН

* * *

Нарезать вам, или куском? Блеснёт судьбы блесна –
Айва, покрытая пушком, в Малевиче окна;
Скрипучий посвист колеса в зелёнке липких трав.
Иные нынче голоса, иной у века нрав.

Нарезать вам, или куском подать весь этот бред?
Изобразить одним мазком кромешный ад и свет?
Фортуны катится арба сквозь сполохи огня.
Не искушай, беда-судьба, безсмертием меня.

Высокая аллея звёзд, латунная луна
И, растянувшаяся в рост, похмельная страна.
Бурлит в кастрюлях неземных инопланетный борщ.
«Соображают на троих» калека, мент и бомж.

Как сим троим стране помочь? Они – наперечёт.
Заделать брешь, откуда прочь материя течёт?
Отправить Жучку на Луну, поэта посадить?
Большую выиграть войну? Сюжет теряет нить…

Видать, всерьёз зашли в тупик калека мент и бомж.
И смотрит гипсовый на них Бруевич, он же Бонч.
Опричников промчалась рать: быть смуте, быть беде.
Привычно жить и умирать нам в Золотой Орде.

1 марта 2010 г.

* * *

Вечером вечность шумит в ушах,
В поле состав гремит,
И маневровый кричит ишак
Где-то возле Перми.

От ожиданий у молодух
Дух обратился в слух.
Я это понял к восьми годам,
Как первобомж Адам.

Ты, за весь мир принимавший часть,
Мат старшины – за Глас,
У Бесконечности хочешь украсть
Жизни хотя бы час.

Из хирургической – хруст костей,
Лязганье пил, струбцин.
Страшно быть пленником новостей.
Выключи ящик, сын!

Ливень бросается в страхе с моста.
Плаваем в темноте,
Словно Иона в брюхе кита, –
Каждый в своём ките.

Вечность, людской обрывая спор,
Прежде, чем слопать нас,
Смотрит на жертву свою в упор,
Не раскрывая глаз.

И не имеет значения, как
Ты в этот мир пришёл.
Мраку навстречу прёт товарняк.
Ангел парит над душой.

7 августа 2009 г.

* * *

Я ли? – с биркой лежу, с номерком бумажным,
В доме, в коме, в больнице, в яме;
В той реке, куда не впускает дважды
Нас Господь, и тени лежат слоями.

Прах того, кому мы служить привыкли,
И затоптанных стадом людским изгоев,
В круговом, повторяемом вечно цикле,
Ибо нам пришельцам не светит ничто другое.

В те поры сквозь облачные покровы
Он бесстрастно зрит на наши дурные страсти –
На процесс поеданья одним дикарём другого,
На костях чужих возводящих зыбкое счастье.

Попустил превращенье макаки в карлика Маркса,
А потом был Бланк, заваривший в России кашу…
Может, Зиждитель, замысел Твой сломался?
Вместо хлеба растёт цикута из наших пашен.

До ноздрей свободы! И вся-то она чужая.
А нужда – своя у народа-пахаря сроду.
Погребая одних и тут же других рожая,
Не скудеет Земля, и нету нам переводу.

4 мая 2013 г.

* * *

Что ни случилось – всё поделом,
Всё – по моим грехам.
Ругани ржавый металлолом
(Чтоб веселей пахал).

Страх уподобиться ковылю,
Овощу, резеде,
Быть в этой жизни равным нулю
Подстерегал везде.

Бог с ней, с карьерой! Я не о том,
Ни о каких чинах.
Просто обрыдло ходить гуртом,
Расчеловечиться – страх.

Страх оказаться вдруг не у дел
Подле чужого огня…
Перья макая то в кровь, то в мел,
Пишут стихи меня.

17 сентября 2011 г.

* * *

Кто ты пункту А, или пункту Б?
Ни один из них не родственник голытьбе.
Баба ушла, и на исходе деньги.
Падать больней всегда с верхней ступеньки.

Вот окно. А к нему – помоечный вид из окна.
Сказки – в «Мурзилке», рагу – в морозилке.
Стеклотариат стеклотару сдал с бодуна,
И любой навроде спившегося Мурзилки.

Не скули! Я беру на себя этот сыр-бор,
Место-пусто, с гулом, как на ж/д вокзале,
Где ты плохо лежала, и на воре-вор –
Влезли в дом, да так ничего и не взяли.

Всё надеялся: выгорит. Выгорел весь. Дотла.
Как луна, китайская, жёлтая, в полной фазе.
На себя принимаю полностью бой стекла.
Адрес мой не пробивай по базе.

Закрываю на все обороты свой личный ад,
Перед злым одиночеством все открываю кавычки.
Таковать судьбе, покуда сквозь снегопад
Между пунктами А и Б визжат электрички.

17 сентября 2012 г.

* * *
Логово Логоса не отпускает меня,
Корни и суффиксы прут сквозь рай в шалаше,
Требуют, чтоб всему дал имена.
Только стихи в тягость душе уже.

Я, словно пёс, на привязи ремесла –
Не находя глагола, цепку грызу.
Что вам ещё от скрейзившего слепца!
Как отыщу в дебрях причин стезю?

Самое время птиц покормить с руки.
Может, и ангел примет с ладони корм…
Ночью с небес просыпался куль муки,
А поутру землю устлал поп-корн.

Логово Логоса дарит адреналин –
Чистой воды наркотик и алкоголь.
Нужный глагол выскальзывает, как налим.
Не пожелаешь недругу эту роль.

4 августа 2012 г.

* * *

Поэт нисколько не опасен,
Пока его не разозлят.
Николай Рубцов

Был ручным, как граната, и безопасным, как бритва,
Драку и мат предпочитал молитвам.
Всласть нахлебавшись брошенности сиротской,
Не просекал, что жизнь не должна быть скотской.

Слепоглухонемая вещь не в себе – Фортуна
Мимо меня просвистала в сторону что ли Хартума.
В поисках этой вещи я обыскал округу,
А неудачи тем часом крались за мной по кругу.

Исподволь прорастали, словно Чернобыль, пустошь;
Сумерки, старость, глаз покупной на скотче
И ожиданье – когда мне грехи отпустишь
И подобреешь ко мне, Авве Отче?

25 сентября 2012 г.

* * *

Гробовое молчание почты…
Я не видел могилы отца.
Источили жуки-древоточцы
Деревянный бушлат мертвеца.

Спать ложишься часу этак в третьем,
Когда звёздный устанет конвой
И ослабнут незримые сети
Над пропащей моей головой.

Не прошу пропитанья и крова,
Ни утех, ни добавочных дней,
Чтоб не портить картину Христову
Несуразностью жизни моей.

Сколько б мёртвых у нас ни пинали,
Только вдруг, как душа, промелькнёт
Над безвестной могилкой в финале
Чёрной ласточки белый живот.

5 июля 2009 г.

* * *
Глазунья луны на сковороде небосвода.
Хочется жрать, но зато – зашибись! – свобода.
Вещи лишь кажутся – сало в прожилках, булка.
Только в брюхе пустом, как в пещере, гулко.

Боже, Тебе звонит бездомный один человечек:
Мне бы супчика с хлебом, Ласковый, Добрый Боже!
А в ответ: « – С вами говорит автоответчик.
Абонент недоступен. Перезвоните позже…»

Абонент недоступен.
В молчанье Его неизвестный грамматике вид.
Человеков, как тьма, накрывает Его немота.
Поцелуй распятье, и пекло Его любви
Превратит в графит целующие уста.

5 мая 2012 г.

* * *

Наконец, ты понял: душа запирается изнутри.
Человек отворачивается, ни слова ни говоря.
Позвони себе, окуляры свои протри.
Голос Свыше тебе заменит поводыря.

Ну, а если вас с Богом просто разъединят,
Как это практикует телефонный межгород,
Сможешь ли ты прожить хотя бы полдня,
Чтобы Он не вытаскивал тебя из хандры за ворот?

Человек, для чего тебе это всё, и зачем ты весь?
Поучись изливать себя, хотя бы не матерясь.
Ты ведь не оставляешь Господу шансов. Благая Весть
Не пробьётся к тебе никак сквозь твою же грязь.

28 июня 2012 г.

* * *

Закройщик пространства – смурной циклоп
Нацелил глаз-ватерпас
На рой людской, поимённо чтоб
Нас выкликать из нас.

Гербарий хаоса, свет и тень,
Планктона резвый балет,
Где тень отслаивается от стен,
Куда её врезал свет.

У каждой твари здесь свой двойник,
Средь прочих неразличим,
И я, сменивший мильон личин,
К людской маете привык,

Где смерч, цунами и жжёт огонь,
Но Бог не смыкает глаз,
И нам неведомо, Чья ладонь
Из нас изваяет нас.

Какой Гончар обожжёт меня
В шальной небесной грозе,
Чтоб я шагнул в пургу из огня,
Как Божьи созданья все?

11 апреля 2011 г.

* * *

Полночь, звенящая лобзиками цикад,
Из пустоты выпиливает ландшафт:
Насыпи терриконов, чёрные дыры шахт.
Только собак от кошек не отличить никак.

Бедность предметов не разглядеть в окно,
Тёмная суть их не подлежит перу.
Силился втиснуть множество их в одно
Стихотворенье и не успел к утру.

Спит, как цыганский табор, семья собак;
Голубь упрятал клюв под своё крыло.
Небо роняет звёзды в степной овраг.
Навоевавшись за день, уснуло зло.

В полночь всегда виднее, что жизнь прошла.
Ломтик ночного неба заголубел.
В сущности, смерть обычна и не страшна.
Жаль, остаёшься к финишу не у дел.

Кто опускал беззвучно весло во мрак
И сочинил всё сущее, – был не я.
Не оттого ль так жалобен плач собак,
Что по второму кругу прожить нельзя?

10 января 2012 г.

* * *

Я, как разобранный Богом на части «конструктор»,
А подо мною – Урал, трудовой, трёхколёсный.
Часть меня чукчам развозит по тундрам продукты,
Прочая в шторм на Оби налегает на вёсла.

Птица в плену принимает контуры клетки,
Клетка – подобие в ней содержащейся птицы,
Рыба становится блюдом, запутавшись в сетке,
Люди – лишь спицы Господней большой колесницы.

Быть неубитым таким назначеньем сугубым
Нам позволяют стихи – подстрекатели речи.
И воспаряем на миг над субстанцией грубой,
Чуя, как крылья растут из окрепших предплечий…

8 сентября 2012 г.

* * *
Слепой, собираю углы башкой.
Сколько стёкол собой раскокал,
Порываясь летать, как сокол,
Тротуар простукивая клюкой.

Фишка выпала «пусто-пусто»,
Как пустые мои глазницы.
Мой Господь не даёт мне спуска,
Попустив на меня столицу.

И ведь я не один такой.
Златоглавая, береги нас!
Но тебе дороже твой бизнес.
А слепцу выживать легко ль?

Этот рыночный бег шакалий
Среди офисных зазеркалий.
Выпадаю из всех реалий
На Никитской, Тверской-Ямской.

Зрячий мир на слепца набычен,
Весь из рытвин и поперечин.
Будь хоть гений ты, ты обычен,
Слаб, увечен, раним, невечен.

День гудит, точно рой осиный;
Пахнут улицы мокрой псиной,
Увлекают в метро насильно
В мешанину чужих наречий.

Прагматичный, бесчеловечный,
Мир являет себя из мглы.
Натыкаясь на борзых встречных,
Собираю башкой углы.

26 октября 2013 г.

* * *
Старость видится мёдом, а юность ядом,
Стёрты грани меж раем и нашим адом.
Ворон крумкает задарма.
Жизнь и смерть монотонно пасутся рядом,
Явь не кажется больше цветущим садом,
Ибо есть сума и тюрьма.

В каждом взрыве скрыты кривые смыслы,
И встают кресты от Куры до Вислы.
Похоронный воздух сутул.
Чтоб казнить, лишают жертву опоры,
Бьют прикладом, клацнув затвором,
Из-под ног выбивают стул.

Нас тасует жизнь, как тома на полке,
И целуют пули, жужжа, как пчёлки,
А на всё глядят Небеса.
Как сказал святой Иоанн Заточник,
Свет и тьма имеют один Источник.
Солоны и кровь, и слеза.

20 ноября 2011 г.

* * *

Калька кровеносной системы человека, –
Реки гонят время на запад и восток,
Из вчера в сегодня, из дней Мельхиседека.
Трудно угадать, куда нас вынесет поток.

Пустишь плыть бутылку с посланием потомкам,
А шальной поток её подхватит и – вспять.
И письмо окажется в руках Эхнатона,
Который ни бельмеса в нём не сможет понять.

Долго над письмом будет биться правитель,
Буквы расшифровывать в египетской мгле.
Наконец посетует народу и свите:
– Всё старо, как мир, на этой земле!

И причислит автора записки к авгурам,
И ответ напишет в четырнадцать строк.
В амфору протиснет папирус свой хмуро,
И швырнёт, закупорив, в обратный поток.

Но пока не выветрились рек очертанья,
Все потоки в мире перед Богом равны.
Выплывет ли к цели чьё-то посланье,
Иль вернётся к автору с обратной стороны?

30 апреля 2009 г.

* * *

Наречье «впредь», которого не будет,
И свадьба, до которой заживёт.
Кто прав, кто виноват – Христос рассудит,
И разорвёт, и накрепко сошьёт.

Господь – Поэт, но перевод неточен:
Толмач не слышит запредельных нот,
Болтлив, на мелочах сосредоточен.
А посему невзрачен перевод.

Поэтому бедняга пьёт, как мерин,
Неделю не выходит за порог. –
Всё потому, что не вполне уверен.
Но как всегда бесстрастен грозный Бог.

И я блуждаю в следственно-причинной
Вербальной связи, жалкий книгочей!
И прихожу в Господень храм с повинной.
Ведь я – один из этих толмачей.

27 июня 2011 г.

* * *

Свет сутулится. Сумерки. Смыслы обречены.
Все очевидности умерли. Ампир во время чумы.
Мы оказались не теми, за кого принимали нас,
Не ко двору и не в теме с теми, кто «средний класс».

Вроде бы у Создателя лишнего не просили,
Но у рекламодателя глянцево всё, красиво.
Только вот жизнь взъерошена: взрывы, резня, пожары.
Жмёт принцессе горошина каменного земшара.

Фокус двоится, смещается новых времён портрет.
Жизнь уже не вмещается ни в один трафарет.
Сквозь слезу узнавания дай повзрослеть весне.
Спрашивать нет основания: явь это иль во сне?

Если сон, то не страшный – страшного не впущу.
Спи, зайчонок, не спрашивай. Полночь зажгла свечу.
Угомонились спасатели, едет трамвай в депо.
Спи, зайчонок, посапывай, переживём дефолт.

18 апреля 2011 г.

* * *
…Мысль отлетает точно на пять шагов
и тычется как слепая.
Михаил Айзенберг

Каплет небесный с ветвей корвалол –
Вылечит в одночасье.
В парке картавый парламент ворон
Всё не придёт к согласью.

Мысль отлетает шагов на шесть,
Тычется, как слепая,
Пробует выпутаться, звенеть,
Падая и взлетая.

Критиков необязательный труд,
Их пересуд подробный.
Счастье, коль ноги тебя унесут
Прочь от себе подобных.

Если дыра – промолчи в дыру,
Не удержавши деву.
Самое лучшее – подобру
Кануть в свои пределы.

Так я тих, но и так я тих –
Тише норушки мыши.
Жизни осталось – от сих до сих.
Вот и толпятся мысли.

Но не страшит переход т у д а,
Так же, как встреча с чудом.
Я ведь на время прислан сюда,
Я целиком о т т у д а.

Не потому ли во тьме изъян,
Спит телефонная будка,
И не звоню по ночам друзьям,
Жив, но умер как будто?

2 апреля 2009 г.

* * *
Создав меня, Бог разочаровался,
Нажал Delete, и я как вид исчез.
С тех пор уже не жил я, а казался,
Утратив к яви всякий интерес.

Я бытовал, как казус бытия,
Как отсвет полустёртого творенья.
То бишь, конечно, это был не я,
Что вряд ли объяснишь в стихотворенье.

Вдогонку мне оглядывалась паства,
Зане за мной не шествовала тень,
И мусора не требовали паспорт,
Сквозь ноль меня фланируя весь день.

В толпе зеркал не встретив отраженья,
Утратил я и душу и лицо.
Мои останки, избежав гниенья,
Смущали прах смиренный праотцов.

Но, обречённо горбясь и сутулясь,
Двойник мой и поныне средь людей.
Уж если смерть от твари отвернулась,
То лучше б вовсе не родиться ей.

Пример оплошки Неба стопроцентный.
Но отчего огонь в нём транцендентный?

23 января 2015 г.

* * *

Таинственный и страшный смысл страданья,
Всей жизни придающий высший смысл.
О ледяные стены мирозданья,
Как птица, бьётся каторжная мысль.

Но много ль значит жизнь с её упорством,
Когда растает всё в небытии
И всё свершится тривиально просто,
Как если б вовсе не было пути?

Бездонна ночь в палате госпитальной.
Мой ангел прилетит за мной к утру…
И для меня не составляет тайны,
Что под ножом хирурга я умру.

27 сентября 2008 г.

* * *

Я – почвенник. Куда ж мне, как не в почву!
Когда Господь на мне поставит точку,
И, если Он не дарует отсрочку,
Земля пожрёт изношенную плоть;

Душа взлетит, покинув оболочку,
В слои, куда укажет ей Господь,
Оставив оттиск в памяти живущих.
Не всем достанет места в райских кущах,
Пространства безмятежного ломоть.

Душе скитаться в космосе не гоже.
Дай ей приют в небесных кущах, Боже,
У ног Твоих, в собачьей будке хоть.

Взращённая людьми на оплеухах,
Вполглаза глядя, слушая вполуха,
Куда ты полетела? – там же ад!
Держи правей, где Божий вертоград.
И, если в нём придёшься ко двору,
Тебя признает страж: Могутин ru.
Се будет знак, что весь я не умру.

21 июня 2016 г.

РОДНОЕ

С пристани мальчонка конопатый
Удит лупоглазых окуньков.
Из речушки цедит синь сохатый
В окруженье трав и облаков.

Скрип калитки, звон ведра в колодце,
Рвущий душу журавлиный клин…
Без меня Россия обойдётся,
Без России я непредставим.

25 ноября 2014 г.

* * *

Синкопы капель, анонимен автор
Хрустальных нот, сбивающихся с ног.
Из вешних туч, как из отверстых амфор,
Вытаивает семицветный сноп.

А за Днепром справляет смерть пирушку
Под орудийный тошнотворный гуд.
Нацист берёт чужую жизнь на мушку,
И уползают гусеницы губ.

Двухсотые лежат на каждом метре,
Трёхсотые не досчитались ног,
И скорбь приходит матери в конверте,
Где значится: «он воевал, как мог».

Остались в прошлом молодость и бодрость,
Теперь я инвалид, едва живой.
О, если бы не слепота и возраст,
Я был бы с вами на передовой,

Грыз сухари и мёрз в грязи окопной,
В атаку шёл с молитвой на устах
И мог лишиться жизни за Тернополь –
Иль грудь в крестах, иль голова в кустах.

Пугаюсь почты. Рвётся там, где тонко.
Вестями с фронта дышит вся родня,
И каждая в России похоронка
Рождает мысль: уж лучше бы меня.