О НОВОЙ КИТАЙСКОЙ ПРОЗЕ
Алексей РОДИОНОВ
Санкт-Петербургский государственный университет
О переводе и издании на русском языке новейшей китайской прозы в 2009-2018 гг.
Введение
В прошедшее десятилетие отношения России и Китая непрерывно укреплялись, обретали новые измерения и переходили к новому качеству. Не стали исключением и литературные связи между нашими странами, переживающие ренессанс и обретающие новые точки опоры. Перевод и издание китайской литературы в России имеют давнюю историю и традиционно увязаны с целым рядом культурных, исторических и литературных факторов, среди которых, прежде всего, выделяются глубокие отличия культурных традиций России и Китая, значительная зависимость литературных связей от политики, сохранение у читателей устаревших стереотипов в отношении китайской литературы и др. Эти факторы обуславливают затруднения в восприятии китайских текстов российскими читателями, многократное отставание переводов китайской литературы в России от переводов русской литературы в Китае, прерывность и нестабильность переводческого процесса, а также длительное преобладание переводов классической литературы Китая над современной (см. подробнее [1; 2; 3]). Десятилетие с 2009 по 2018 гг. стало периодом, когда повышение значимости Китая в мире, рост интереса к Китаю в России, увеличение активности Китая в продвижении своей культуры за рубежом, наконец, просто качественные изменения в китайской литературе привели к появлению новых тенденций в переводе на русский язык новейшей китайской прозы. В данной статье с опорой на статистику будет предложен системный взгляд на происходящие процессы, а также представлена комментированная библиография переводов новейшей китайской прозы в 2009-2018 гг.
Образ Китая и восприятие китайской литературы
История российско-китайских литературных связей за последние триста лет ясно показывает, что художественные достоинства являются важным, но не единственным фактором, обеспечивающим перевод и издание произведения. Не меньшей значимостью обладают созвучность идейного содержания литературного произведения проблематике духовной жизни переводящей страны, успешность в современном мире той страны, чья литература переводится на иностранный язык, а также готовность государства продвигать свою культуру и ценности за рубежом. Как верно указывают литературоведы из Нанкинского университета Гао Фан и Сюй Цзюнь применительно к китайской литературе: «Устремление новейшей китайской литературы в мир тесным образом связано с политикой реформ и открытости, проводимой в Китае, в последние годы скорость движения китайской литературы во внешний мир заметно увеличилась, а ее влияние тоже постепенно расширяется» [4, с. 7]. Последние десять лет серьезно изменили представление о Китае в мире. Блестящая презентация современного Китая в ходе Олимпийских игр в Пекине в 2008 г. и Всемирной выставки в Шанхае в 2010 г., успешное преодоление последствий глобального финансового кризиса 2008-2009 гг., превращение Китая в крупнейшую экономику мира, стремительное продвижение высокотехнологичных китайских товаров и др. привели не только к повышению привлекательности его модели социально-экономического развития, но и вызвали бум в изучении китайского языка, а также рост интереса к китайской культуре, включая и литературу. Пожалуй, после моды на «шинуазри» и интереса к идеализированному Китаю со стороны русских просветителей в конце XVIII в. уже более двухсот лет в российском обществе Китай не рассматривался как объект для подражания и восхищения. Наоборот, это Китай в XX в. активно учился у Советского Союза, хотя отношение к нашей стране было достаточно противоречивым и на него влияли много российских, китайских и международных факторов (см. подробнее [5, с. 36-37; 6, с. 60-89; 7, c. 138-140]).
Известно, что в 1940-1980-х гг. советская и русская литература была главной иностранной литературой в Китае, чья доля среди переводов иностранных литератур во времена идейно-политической близости СССР и КНР в 1950-х гг. составляла 56, 4 % (см. подробнее [8, с. 17]), а в менее близкие 1980-е гг. тем не менее не опускалась ниже 20 % (см. подробнее [9, c. 210]).
Флагман новой китайской литературы Лу Синь (1881-1936) в 1932 г. писал: «русская литература – наш учитель и друг. Русская литература раскрыла перед нами прекрасную душу угнетенного, его страдания, его борьбу» [10, c. 99]. М. Гамза отмечает, что
помимо политических соображений, советская литература оказалась особенно близка китайцам в силу схожего понимания моральной роли литературы (см. подробнее [11, c. 12]).
Распад СССР и деидеологизация культурной жизни Китая в 1990-х гг. привели к падению интереса к СССР и советской литературе. По данным Чэнь Сяоли, в 1990-х гг. в сегменте детского чтения она опустилась на 4-е место среди иностранных литератур в Китае [12, c. 93], что вероятно отражает и общую ситуацию. Что касается нынешнего положения, то по данным официальной издательской статистики КНР, в 2012 г. Россия занимала на китайском книжном рынке 6-е место среди литературных держав после США, Великобритании, Франции, Японии и Германии и 5-е место по более общему показателю экспорта в Китай авторских прав на книги после США, Великобритании, Германии и Франции [13, c. 15].
Анализ изданий отечественной художественной литературы в Китае показывает, что произошел рост популярности русской литературы (Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев, А. П. Чехов) и падение интереса к советской литературе.
При этом самым популярным российским писателем в Китае по-прежнему является А. М. Горький (425 изданий в 2003-2012 гг.), а самым издаваемым произведением нашей литературы – роман Н.А.Островского «Как закалялась сталь» (277 изданий в 80 переводах в 2003-2012 гг.), что связано с важной ролью произведений этих литераторов в идейном воспитании молодых китайцев и их включении в школьную программу
(см. об этом также [3, c. 83; 6, c. 159-163]). Таким образом, наиболее массовые издания в Китае российской литературы связаны с государственным заказом, а не запросом читателей. Это не значит, что в Китае нет переводов новейшей литературы. Она тоже издается, на полках китайских магазинов можно увидеть книги Д. А. Глуховского, Д. А. Гранина, Ю. М. Полякова, А. А. Проханова, О. А. Славниковой и др., но серьезную конкуренцию китайской и иностранной литературе у китайских читателей им составить не получается. Подобная ситуация коренится в сфере внелитературной – принципиально изменилось восприятие России. Для широкого круга китайцев, особенно для тех, кто младше пятидесяти лет, мы больше не источник передового опыта и не пример для подражания.
Нынешнее положение русской литературы в Китае объясняется не уменьшением художественных достоинств отечественных литературных произведений, а скорее пошатнувшимся в 1990-х гг. образом России и глобальным засильем западной культуры. В таких обстоятельствах 5-6-е место смотрится не так уж и плохо, и оно достигнуто во многом благодаря силе инерции в литературном чтении современных китайцев и коммерческой капитализации отечественной классики.
Китаю, несмотря на длительность и богатство литературного наследия, до сих пор мало чем можно было гордиться в плане признания его литературы в нашей стране. Китайская литература и сегодня весьма далека от того, чтобы войти в десятку самых переводимых иностранных литератур в России, даже при том, что Россия является 5-й по значимости страной по импорту из Китая авторских прав на книги после США, Великобритании, Германии и Франции [13, c. 15], а русский язык является 5-м иностранным языком по количеству изданий в Китае после английского, японского, арабского и французского [14]. Впрочем, подобная недооцененность китайской литературы характерна не только для России, но и для большинства других стран, за исключением культурно близкой к Китаю Японии, а также идущей в авангарде постижения Китая Франции.
Как пишет Ван Нин, «несмотря на свой вклад в развитие литератур мира… китайская литература во многом маргинализирована на литературной карте мира, а также в литературной компаративистике» [15, c. 174], ученый объясняет это нехваткой на Западе первоклассных переводов, идеологической предвзятостью общества и СМИ в отношении Китая, а также глобальным сокращением книжного рынка (см. подробнее [15, c. 175]. Эти утверждения справедливы и для России. Разрыв с объемом переводов русской литературы на китайский язык в начале XXI в. составлял около 20 раз. Так, по данным Китайского издательского архива, за десятилетие с 2003-2012 гг. в Китае вышло 2653 издания российской литературы [16], а, согласно каталогу Российской государственной библиотеки, за равный период в России вышло только 140 изданий китайской литературы, из них 80 % это классическая литература [17].
В 2009-2018 гг. самые издаваемые у нас произведения классики это «Суждения и беседы» (51 издание), «Искусство войны Сунь-цзы» (30 изданий), «Книга пути и добродетели» (28 изданий), «Книга перемен» (18 изданий), составляющие 90 % от всех публикаций старой литературы. Важно отметить, что вышеперечисленные сочинения относятся к художественной словесности только в традиционном китайском понимании, а с европейской точки зрения скорее являются философскими текстами. Собственно художественная литература старого Китая пользуется меньшей популярностью. Для сравнения, новеллы Пу Сунлина за этот период издавались трижды, а роман Цао Сюэциня «Сон в красном тереме» только один раз. В целом, можно констатировать, что у классической китайской литературы во всем ее многообразии сложился свой небольшой, но устойчивый круг читателей-интеллектуалов, вряд ли способный к заметному росту.
Гораздо большим потенциалом обладает новейшая китайская литература. Это утверждение, с одной стороны, основано на том, что общественный интерес растет именно по отношению к современному Китаю, а не к Китаю традиционному. С другой стороны, современная литература, сама по себе являясь результатом синтеза китайской и европейской литературных традиций, по форме, стилистике, тематике легче воспринимается иностранцами, нежели классика. Это, впрочем, не означает утраты ею национальной культурной специфики. Подтверждением роста интереса к новейшей прозе в 2009-2018 гг. служит тот факт, что если переиздания классики на протяжении уже трех десятилетий стабильно составляют 13-15 книг в год, то новейшая литература, стартовав в 2009 г. с почти нулевого уровня, к 2014 и 2015 гг. сравнялась с классикой по количеству изданий, а в 2016 г. даже вырвалась вперед, вернувшись к паритету в 2017 г.
Разумеется, новейшая литература Китая издавалась на русском языке и до 2009 г., но не с очень большим успехом. Так в 1992-2008 гг. вышло только 20 отдельных изданий новейшей китайской прозы, общим тиражом 106 000 экземпляров [1, c. 137-138]. Половина этих публикаций пришлась на 2006-2007 гг., когда Россия и Китай перекрёстно проводили год Китая и год России. Издания носили преимущественно некоммерческий характер. За семнадцать лет это – капля в море для страны с населением в полтораста миллионов человек. После экономического кризиса 2008-2009 гг. последовал провал – в 2009-2010 гг. в России не вышло ни одного отдельного издания новейшей китайской литературы. Против современной литературы играли тогда, играют и сейчас два фактора. С одной стороны, у читателей старше пятидесяти лет сохранились воспоминания о политизированности китайской литературы 1950-1980-х гг. и они не знают, что в 1990-х гг. китайская литература отошла от служения политике. С другой стороны, новейшая китайская литература просто неизвестна широкому читателю, боюсь, что имена лауреатов крупнейших международных литературных премий Мо Яня, Лю Цысиня и Цао Вэньсюаня единственные исключения в этом ряду. Тем отраднее, что эти исключения есть и что рост привлекательности Китая поменял ситуацию с переводами в 2009-2018 гг.
Количество и динамика переводов в 2009-2018 гг.
В 2009-2018 гг. на русском языке вышло 90 отдельных изданий новейшей прозы совокупным тиражом 194100 экземпляров. При этом минимальный тираж составил 300 экземпляров, максимальный – 12000, а средний – 2156. Таким образом, общее количество книг является весьма значительным, в переводческом отношении это настоящий прорыв. Однако почти все издания имеют тираж, который не только не позволяет говорить о большом издательском успехе, но и находится ниже грани самоокупаемости, наступающей при тираже от 3000 экземпляров и более. Неудивительно, что из 90 книг только 13 вышли без поддержки тем или иным грантом, оставшиеся 77 – это дотированные издания, что, впрочем, не умаляет их литературных достоинств.
Только 10 книг выдержали второе переиздание или дополнительный тираж, это роман Мо Яня «Страна вина» и его же повесть «Перемены», романы Цао Вэньсюаня «Бронза и подсолнух» и «Великая книга короля: Маленький пастух», романы Лю Цысиня «Задача трех тел» и «Темный лес», романы Ван Сюйфэна «Красивое южное дерево», «Стойкий ночной страж», «Замок, возведенный из травы», сборник аньхойской прозы «Двойной зрачок».
Лишь 19 из 90 изданий имеют электронную версию, при этом доля электронных книг существенно выросла в 2017-2018 гг., в чем можно увидеть попытку издателей довести книги до более широкого круга читателей и косвенно стимулировать продажи бумажных книг. По-видимому, активность издательств в этом вопросе сдерживается нелегальным копированием электронных книг, подрывающим их коммерческое распространение.
Книжные издания новейшей китайской прозы в 2009-2018 гг.
Обращает на себя внимание и динамика книжных изданий, имеющая резкое восхождение в 2011-2015 гг., пик – 32 книги – в 2016 г. и последовавший спад. Кроме повышения привлекательности Китая резкий рост переводов был обеспечен несколькими обстоятельствами.
Во-первых, активизацией китайским правительством грантовой поддержки продвижения современной литературы за рубежом. Это программы Института Конфуция, Союза китайских писателей, Фонда Шелкового пути, Главного управления по прессе, печати, кино и радиовещанию КНР, а также отдельных китайских издательств и университетов.
Во-вторых, подписанием в 2013 г. Федеральным агентством по печати РФ и Главным управлением по прессе, печати, кино и радиовещанию КНР соглашения о взаимном переводе и издании в 2014-2018 гг. 50 книг русской и китайской литературы. Позже было принято решение о расширении перечня книг до 100 и пролонгации программы еще на 5 лет. В 2014-2018 гг. по этой программе было издано 37 книг, из них классической литературы – 8, литературы ХХ в. (до 1978 г.) – 5, новейшей – 24. Таким образом, акцент на переводе новейшей литературы очевиден.
В-третьих, получением в 2012 г. Нобелевской премии по литературе Мо Янем, что подстегнуло интерес читателей и издателей не только к Мо Яню, но и ко всей современной китайской литературе. «Отчет о развитии издательской отрасли Китая в 2012-2013 гг.» оценивает значимость награды Мо Яня так: «Мо Яня можно назвать писателем брендом Китая, а его произведения без сомнения являются брендовыми китайскими изданиями, они создают важное условие для всемирного признания новой и новейшей китайской литературы во всем мире» [18, c. 31].
В-четвертых, получением в 2015 г. писателем-фантастом Лю Цысинем премии «Хьюго».
В-пятых, получением детским писателем Цао Вэньсюанем премии имени Андерсона в 2016 г.
В-шестых, геополитическим «поворотом на Восток», начавшимся в России в 2014 г. и в первую очередь означавшим внимание к сотрудничеству с Китаем. В 2014-2016 гг. все эти факторы совпали и обеспечили рывок в переводах.
Последующий спад до 14 и 12 изданий в 2017 и 2018 гг. объясняется, в первую очередь, сокращением финансирования переводческих программ в Китае и России. Коммерческое издание китайской литературы требует существенного роста читательского спроса, спрос же не сформирован, потому что массовый читатель просто не знает, что из китайского переведено и что стоит читать. Решить этот вопрос за год-два можно только для отдельного писателя, для чего нужны целенаправленные усилия издательства по продвижению и рекламе. Глобально же требуется частичное перераспределение поддержки китайского правительства с субсидирования переводов на рекламу переводимых произведений.
Так в ноябре 2017 г. в Санкт-Петербурге и Москве при поддержке Штаб-квартиры Институтов Конфуция с успехом прошел кинолитературный фестиваль писателя Лю Чжэньюня. В декабре 2015 г. в Шанхае и апреле 2018 г. в Москве Союз писателей России и Шанхайский университет иностранных языков провели 1-й и 2-й форумы молодых писателей России и Китая, после чего переводы молодых писателей были изданы в литературных журналах (см. подробнее [19]). Думается, что более активное вовлечение китайских литераторов в культурную жизнь России, их номинация на российские литературные премии, опора на кинематографию будут способствовать продвижению новейшей китайской литературы.
В 2008-2019 гг. новейшую китайскую литературу выпускали семнадцать издательств. Из них только восемь издательств опубликовало более трех книг, что может свидетельствовать о появлении китайского направления в издательском плане. В тройке лидеров, намного оторвавшейся от всех остальных, издательства «Шанс» (32 книги), «Гиперион» (15 книг) и «Восточная литература» (12 книг). Все это нишевые издательства, специализирующиеся на восточной литературе и не имеющие мощных каналов продвижения своих книг. Радует, что на четвертом месте (5 изданий) оказалось издательство «Эксмо» – ведущий игрок на российском книжном рынке. Из истории переводов новейшей китайской прозы на английский язык мы знаем, что самым успешным примером такого рода стало издание романа Цзян Жуна «Волчий тотем» ведущим британским издательством «Пингвин», имеющим широчайшие возможности по продвижению своих публикаций по всему миру (см. подробнее [20]). В связи с этим появление в издательском портфеле «Эксмо» китайской литературы может многое поменять в распространении китайской литературы.
Три издательства из семнадцати находятся в Китае, а одно – «Шанс» – является российской компанией с китайским капиталом. Издательство «Шанс» специализируется на издании китайской литературы, его книги выходят как в России, так и в Китае. Это молодое издательство лучше других смогло использовать программы финансовой поддержки китайского правительства и количественно превзошло «Гиперион» и «Восточную литературу» вместе взятых, однако при этом серьезно уступило им в качестве переводов и редактирования литературных текстов. Прямой заслугой «Шанса» является пик 2016 г., когда из 32 изданий новейшей прозы, вышедших на русском языке, 20 были выпущены этим издательством. Равным образом в последующие годы резкое сокращение числа изданий у «Шанса» и его переход от массовых новых переводов к переизданию единичных переводов 1980-х гг. привели к общему спаду в 2017-2018 гг.
Журнальные публикации новейшей китайской прозы в 2009-2018 гг.
Развитие журнальных публикаций новейшей китайской прозы в 2009-2018 гг. по движущим силам и общей картине в целом похоже на ситуацию с книжными изданиями. Как мы видим в таблице № 3, 9 журналов издали переводы 44 произведений. В динамике выделяются два пика – 2015 и 2018 гг. Динамика журнальных публикаций отличается большей сглаженностью и устойчивостью, что объясняется меньшей зависимостью от грантовой поддержки и большей гибкостью в публикации малых литературных произведений. Согласно таблице № 4, безусловным лидером является журнал «Институт Конфуция» (27 произведений в 27 номерах), издаваемый в Пекине Штаб-квартирой Институтов Конфуция, но подготовленный китаеведами из СПбГУ и НГТУ. Журнал имеет тираж 3000 экземпляров и бесплатно распространяется в учебных заведениях стран СНГ. Второе место занимает журнал «Иностранная литература» (7 произведений в 6 номерах), но доля китайской литературы на его страницах все равно не может не огорчать, ведь за 10 лет журнал выпустил 120 номеров, и в 114 из них не было современной китайской прозы.
В 2009-2018 гг. в книгах и журналах было опубликовано 291 произведение новейшей китайской прозы, из них 46 романов, 70 повестей, 137 рассказов (включая 9 сказок), 38 эссе и очерков. Другими словами 16 % приходится на романы, 24 % — на повести, 47 % — на рассказы, 13 % — на эссе и очерки. Если сравнить с данными за 1992-2008 гг., тогда за семнадцать лет было издано 163 произведения, из них 9 романов (6 %), 29 повестей (18 %), 99 рассказов (60 %) и 26 эссе и очерков (16 %) [1, c. 139]. Таким образом, можно констатировать существенный рост доли романов и повестей. Более того, персональные издания составляют 71 книгу из 90 изданных. Коллективные сборники постепенно сдают позиции. Это свидетельствует о росте узнаваемости китайских авторов, по крайней мере, для издательств, и в целом приближает распространение китайской литературы в России к общей ситуации чтения, где доминируют романы.
По сравнению с периодом 1992-2008 гг. произошла переориентация на произведения, созданные относительно недавно. Так доля прозы конца 1970-х гг. изменилась с 1 % до 2 %, 1980-х гг. – с 60 % до 13 %, 1990-х гг. – с 26 % до 16 %, 2000-х гг. – с 13 % до 38 %, 2010-х гг. – от естественного 0% до 31 % (см. также [1, c. 140]). Таким образом, 69 % переведенной в последнее десятилетие новейшей прозы – это произведения уже XXI в. С одной стороны, это вызвано хронологическими причинами и наличием большого объема переводов литературы 1970-1990-х гг., изданных ранее, с другой, объясняется большей созвучностью литературы 2000-2010-х гг. интересам современного российского читателя и целенаправленными усилиями китайской стороны по продвижению именно новейшей литературы. Как следствие, произошло ощутимое приближение времени перевода к выходу оригинала, если в 1992-2008 гг. средний возраст переводимых произведений составлял 15 лет, то теперь он снизился до 12 лет.
Переводимые авторы и жанры
За десять лет на русском языке появились переводы 174 современных китайских авторов. Хотя Китай могучая литературная держава, где к писателям относят около миллиона человек, тем не менее, в число 174 переведенных авторов вошли главные литературные фигуры современного Китая, такие как Би Фэйюй, Ван Аньи, Ван Мэн, Лю Чжэньюнь, Лю Цысинь, Мо Янь, Су Тун, Те Нин, Цао Вэньсюань, Цзя Пинва, Юй Хуа и другие.
По числу отдельных изданий пальма первенства принадлежит детскому писателю Цао Вэньсюаню (12 книг), на втором-третьем месте нобелиат Мо Янь и гораздо менее известный писатель Ван Сюйфэн (6 книг), четвертое-пятое место занимают одни из самых популярных и широко экранизируемых в Китае литераторов Лю Чжэньюнь и Юй Хуа (4 книги). Однако, если взглянуть на число переведенных произведений, то лидирует мастер психологической прозы Би Фэйюй (9: 1 роман, 5 повестей, 3 рассказа), второе-третье делят Мо Янь (8: 4 романа, 2 повести, 1 рассказ, 1 эссе) и Цао Вэньсюань (8: 7 романов, 1 рассказ), 4-5 места занимают Лао Ма (7: 1 роман, 6 повестей) и Чжан Сяньлян (7: 3 повести, 4 рассказа). Опять же, если отстроить рейтинг по тиражу отдельных изданий, то первое место займет Мо Янь (37 000 экз.), второе – Лю Цысинь (20 000 экз.), третье – Юй Хуа (18 000 экз.), четвертое – Цао Вэньсюань (15 800 экз.), пятое Би Фэйюй (6500 экз.). За исключением Лао Ма и Ван Сюйфэна в пятерках лидеров трех рейтингов нет случайных имен, а появление последних связано с субъективными факторами.
37 писателей имеют персональные издания, всего к таковым относятся 70 книг. При этом на 10 наиболее издаваемых авторов из 174 переведенных приходится 43 книги из 90 изданных, а на топ-5 – 32 книги из 90. 32 книги этих 5 писателей имеют тираж 97300 экземпляров, что составляет более половины от 194100 экземпляров – общего тиража всех изданных книг всех китайских прозаиков. Подобная высокая концентрация свидетельствует о целенаправленной деятельности издателей и грантодателей по продвижению творчества избранных писателей и предоставлению русскоязычному читателю возможности познакомиться с целой линейкой произведений отдельных авторов. Сегодня на русском языке в достаточной полноте представлено творчество Би Фэйюя, Ван Мэна, Лю Чжэньюня, Лю Цысиня, Мо Яня, Фэн Цзицая, Цао Вэньсюаня, Юй Хуа. Из числа ведущих писателей Китая весьма скромное место в переводах занимает творчество Цзя Пинва, что в первую очередь объясняется сложностью его текстов. Большего числа переводов можно было бы ожидать для творчества Ван Аньи, Май Цзя, Су Туна, Те Нин и Чи Цзыцзянь.
Говоря о популярности китайских прозаиков в России (сколь бы относительной она не была), необходимо отметить смену переводческих приоритетов. Так в советский период самыми издаваемыми авторами современной китайской литературы были Лу Синь (20 книг, 1 463 225 экз.), Лао Шэ (22 книги, 1 015 700 экз.), Чжан Тяньи (11 книг, 862 000 экз.), Мао Дунь (13 книг, 680 600 экз.) и Ба Цзинь (7 книг, 555 000 экз.). Логика отбора была понятна, Лу Синь, Мао Дунь, Ба Цзинь – ведущие представители китайской революционной литературы, применительно к бытописателю-юмористу Лао Шэ и детскому писателю Чжан Тяньи, также высоко котировавшимся в Новом Китае, на первый план вышли литературные факторы.
В 1992-2008 гг. чаще других переводили Ван Мэна (26 произведений, 1 отдельное издание, тираж 1000 экз.) и Фэн Цзицая (24 произведения, 2 отдельных издания, 2000 экз.), что во многом объяснялось тесной связью творчества этих писателей с российской и советской литературой, а также высокой академичностью переводов в этот период, когда перевод вытекал из научных изысканий китаеведов. В последнее же десятилетие ни идеологические, ни академические факторы уже не оказывали существенного влияния на выбор произведений для перевода на русский язык. Гораздо большей значимостью обладали признание конкретного писателя в Китае и за его пределами (ориентация на литературные премии), личная активность писателя и переводчика, позиция издательства и грантодателя.
Весьма характерно выглядит ситуация с переводами Мо Яня. До присуждения ему Нобелевской премии в октябре 2012 г. единственными опубликованными переводами были рассказ «Тетушкин чудо-нож» (2000, пер. Д. И. Маяцкого, сб. «Багровое облако», СПб., 2007) и главы из романа «Страна вина» (1993, пер. И. А. Егоров, ж-л «Институт Конфуция», 2012, № 1; ж-л «Плэйбой», 2012, № 4). Китайский русист Ван Шуфу винит в ситуации с Мо Янем российских китаистов: «Если посмотреть на карту международного распространения новейшей китайской литературы, то после распада СССР российские ученые по вниманию к Мо Яню и в переводе его произведений заметно отстали от Европы и Америки, что показывает их безучастность и равнодушие к новейшей китайской литературе, а также сравнительную периферийность и отсталость российского китаеведения» [21, c. 161]. Думается, что вины китаеведов в позднем издании Мо Яня как раз нет, ведь переводы романов «Страна вина» и «Большая грудь, широкий зад» были выполнены И. А. Егоровым задолго до получения писателем Нобелевской премии, но не находилось издательства, готового их опубликовать. Международная награда многое изменила. Издательство «Амфора» в конце 2012 г. выпустило «Страну вина», в 2013 г. – «Большую грудь, широкий зад» (1996, пер. И. А. Егорова), в 2014 г. – «Устал рождаться и умирать» (2006, пер. И. А. Егорова). «Эксмо» в 2014 и 2017 гг. выпустило повесть «Перемены» (2009, пер. Н. Н.Власовой), а издательство «Текст» в 2018 г. – роман «Красный гаолян: история одного рода» (1986, пер. Н. Н. Власовой). Издательство «Гиперион» включило повесть «Прозрачная красная редька» (1985, пер. К. И. Колычихиной) в сборник «Папапа. Современная китайская повесть» (2017), а пьесу Мо Яня «Наш Цзин Кэ» (2004, пер. Д. И. Маяцкого) – в сборник «Китайская драма ХХ-ХХI века» (2018). Журнал «Институт Конфуция» выпустил перевод рассказа «Белая собака на качелях» (1985; 2012, № 6, пер. М. В. Завьяловой), а также отрывки из романа «Красный гаолян» (2018, № 5). Журнал «Иностранная литература опубликовал нобелевскую лекцию Мо Яня (2013, № 2) и главы из романа «Устал рождаться и умирать» (2014, № 3). Таким образом, на данный момент с учетом издания 2007 г. на русском языке опубликовано 4 романа, 2 повести, 2 рассказа, 1 эссе и 1 пьеса Мо Яня. Совокупный тираж всех отдельных изданий Мо Яня достиг 37 000 экземпляров, а роман «Большая грудь, широкий зад» издан рекордным для новейшей китайской прозы тиражом 12 000 экземпляров. Тем не менее, издание Мо Яня в России далеко от желаемого. Уже несколько лет ждет своего издателя перевод романа «Лягушки» (2009), выполненный И. А. Егоровым, исчезли из продажи романы «Страна вина» и «Устал рождаться и умирать». Нобелевский импульс в значительной степени утратил первоначальную силу.
Восприятие творчества Мо Яня оказалось в России очень неоднозначным, книжные рецензии и читательские отзывы, особенно в отношении «Страны вина» и «Большой груди, широкого зада», дают полярные оценки, от восторга до полного неприятия. Сложность восприятия связана, в первую очередь, с насыщенностью текста китайскими историко-культурными реалиями, но это общая проблема в распространении китайской литературы за рубежом. Отрадно, по крайней мере, что тексты Мо Яня не оставляют читателей равнодушными. В целом же, продвижение творчества Мо Яня в России идет в правильном направлении. Его публикуют несколько издательств и несколько журналов, выходят произведения разных жанров, экранизации получают международные премии, наконец, переводы его романов удачно выполнены лучшими российскими переводчиками.
90 % издаваемой у нас новейшей китайской прозы относится к реалистической литературе, это и произведения про современный Китай, его новые ценности и социальные проблемы, так и про историю Китая в ХХ в. – войну с Японией, «культурную революцию» и т.д. Многие работы получили в Китае высшие литературные награды – премию имени Мао Дуня, премию имени Лао Шэ и т.д. В Китае эти произведения относятся к высокой литературе, литературе интеллектуального меньшинства, и именно они, а не массовая литература получают поддержку для выхода за рубеж. Тем не менее, в переводах есть и вкрапления иных жанров. В частности, заметное внимание читателей привлекли научно-фантастические романы Лю Цысиня. Имеются примеры перевода шпионских романов (Май Цзя), детективов (Фань Ипин). Кроме того, обращает на себя внимание, что 7 % переведенных произведений относятся к детской литературе (Цао Вэньсюань, Хуан Бэйцзя и др.). Еще одной особенностью переводов этого периода стали сборники, сформированные по региональному признаку. Это антологии произведений писателей Аньхоя (2015, 2018), Гуанси (2018), Гуандуна (2017), Гуйчжоу (2013) и Шэньси (2016), выпускавшиеся издательствами «Каро», «Гиперион», «Восточная литература» и «Новый мир» (КНР). Появление таких сборников в значительной степени объясняется активностью соответствующих писательских организаций.
Переводчики и переводы
Не может не радовать, что из 291 перевода новейшей китайской прозы, опубликованного в 2009-2018 гг., только 4 перевода произведений фантаста Лю Цысиня были выполнены с английского языка, все остальное было переведено напрямую с китайского. В переводе участвовали 77 специалистов, из них только 4 были китайцами (при этом они выступали в качестве сопереводчиков с носителями русского языка), а остальные 73 – носителями русского языка. По сравнению с периодом 1992-2008 гг., когда в переводе участвовали 43 специалиста, это существенное расширение круга переводчиков. При этом только 21 переводчик предыдущего периода проявил себя в последнем десятилетии, но среди них такие корифеи художественного перевода как Н. А. Спешнев (1931-2011) и Д. Н. Воскресенский (1926-2017), что делает приток новых переводческих сил еще более значительным. Обращает внимание, что 28 переводчиков являются преподавателями, студентами или выпускниками Санкт-Петербургского государственного университета, с этой группой связано издание 40 книг из 90. Другой крупной группой переводчиков являются специалисты, связанные с Московским государственным университетом, это 11 человек, участвовавших в 18 изданиях. Среди переводчиков присутствуют также сотрудники Института Дальнего Востока РАН, Новосибирского государственного университета, Дальневосточного федерального университета и некоторых других ВУЗов. Заметная роль СПбГУ и МГУ очевидно связана с традициями художественного перевода, сложившимися в их коллективах, и наличием там соответствующих учебных курсов. Заметным явлением в организации переводов стало привлечение к этой деятельности китайскими издательствами граждан России, Казахстана и Украины, обучающихся или работающих в Китае. Впрочем, подобная практика, усугубленная не всегда профессиональным редактированием, не способствовала обеспечению высокого качества переводов. Лучшие же по отбору материала и качеству перевода книги выпускались издательствами «Амфора», «Гиперион», «Восточная литература» и «Текст».
Наибольшее число переводов новейшей прозы в 2009-2018 гг. выполнили О. П. Родионова (27 переводов, из них 5 романов, 8 повестей, 13 рассказов, 1 эссе), Н. Н. Власова (23 перевода, из них 4 романа, 8 повестей, 10 рассказов, 1 эссе), И. А. Егоров (17 переводов, из них 5 романов (где 1 роман частично), 4 повести, 7 рассказов, 1 эссе), Е. И. Митькина (17 переводов, из них 2 романа, 7 повестей, 5 рассказов, 3 эссе), А. А. Родионов (16 переводов, из них 1 роман (частично), 1 повесть, 11 рассказов, 3 эссе), Д. Н. Воскресенский (10 переводов, из них 1 роман, 9 эссе). Большой вклад в переводы внесли Е. А. Завидовская, А. Н. Коробова, А. А. Перлова, М. В. Семенюк, Р. Г. Шапиро и др. Кроме того, были переизданы некоторые переводы 1980-х гг., выполненные В. И. Семановым, И. С. Смирновым и др. Значительную роль в составлении сборников и организации переводов в этот период сыграли директор издательства «Восточная литература» С. М. Аникеева, московский китаевед Д. Н. Воскресенский, редактор альманаха «Светильник» И. А. Егоров, доцент СПбГУ А. А. Родионов.
Как уже ранее отмечалось, в 2009-2018 гг. перевод китайской литературы перестал вытекать из научной деятельности узкого круга китаеведов (за исключением отдельных переводов А. Н. Коробовой, О. П. Родионовой и М. В. Семенюк), и далеко не всегда имел научное исследование в качестве следствия, наоборот, произошла деакадемизация и коммерциализация переводческой деятельности. Переводчики все реже являются инициаторами перевода и все чаще – исполнителями заказа от писателя, грантодателя или издательства. Более того, благодаря значительной финансовой поддержке появились условия для профессионализации художественного перевода, для переводчика со сложившейся репутацией и налаженными связями с издательствами стало вполне возможным заниматься художественным переводом как основным занятием.
Отдавая должное литературным достоинствам переводов романов Лю Цысиня, выполненным с английского языка, а также старанию переводчиков погрузиться в китайский материал и их готовности консультироваться с китаистами, все же не могу не выразить сожаления самим фактом перевода через второй язык, неизбежно влекущим как минимум стилистические потери. Однако недостаточное знание Китая художественными переводчиками с английского языка приводит и к искажению китайских реалий. Например, в переводе романа «Задача трех тел» мы встречаем неуместные упоминания про «магистратуру», «колледжи» и «гимназии» применительно к Китаю 1960-х гг. Есть огрехи и в транскрипции китайских имен. В условиях наличия значительного числа литературных переводчиков с китайского языка перевод китайских романов с английского представляется неудачным решением, имеющим, по-видимому, экономическую подоплеку.
Заключение
Таким образом, после нерегулярного и маломощного переводческого процесса в 1992-2008 гг. и почти полной остановки в издании современной китайской прозы в 2009-2010 гг., в последнее десятилетие в переводах новейшей китайской прозы на русский язык произошел мощный количественный рывок, серьезно изменилась жанровая структура переводимой литературы, сократилось отставание от издания китайской классики, возросло число переводчиков, произошла деакадемизация переводческой деятельности. Вместе с тем, рост интереса к Китаю и поддержка переводов пока не могут гарантировать стабильного объема переводимой литературы и значимых тиражей. Кроме того, низкая осведомленность читателей о культурно-исторических реалиях Китая, недостаток информации о новых переводах, доминирование западной литературы на книжном рынке и недостаточная вовлеченность крупнейших издательств препятствуют широкому признанию новейшей китайской прозы в России.
Литература:
1. Родионов А. А. О переводах новейшей китайской прозы на русский язык после распада СССР // Вестник СПбГУ. Сер. 13, 2010, Вып. 2. С. 137-149.
2. Лоцзиаонофу [Родионов А.А.]. Лунь 1992—2016 няньцзянь Чжунго сяошо цзай Элосы фаньи дуйу дэ бяньцянь [Об изменении характера деятельности по переводу современной китайской литературы в России в 1992-2006 г.] // Проблемы литератур Дальнего Востока. VIII Международная научная конференция. 24-28 августа 2018 г.: Сборник материалов. СПб.: НП-Принт, 2018. Т. 2. 87-92. (на кит. яз.)
3. Родионова О. П. Издание русской и советской детской литературы в Китае в новейшее время // Вестник СПбГУ. Сер. 13. 2014. Вып. 1. С. 82-93.
4. Гао Фан, Сюй Цзюнь. Сяньчжуан, вэньти юй цзяньи – гуаньюй Чжунго вэньсюэ цзоучуцюй дэ сыкао [Нынешнее состояние, проблемы и предложения – размышления о выходе китайской литературы во внешний мир] // Чжунго фаньи [Китайский переводческий журнал]. 2010. № 6. С. 5-9. (на кит. яз.)
5. Samoylov N. A. The Evolution of Russia’s Image in China in the early 20th century: Key Factors and Research Methodology // Вестник Санкт-Петербургского университета. Востоковедение и африканистика. 2019. Т. 11. Вып. 1. С. 28–39. (на англ. яз.)
6. Тен Н.В. От Пушкина до Путина: образ России в современном Китае (1991-2010). М.: Новое литературное обозрение, 2016. 296 с.
7. Панина М.Е. Образ России и русских в современной китайской публицистике (на материале писательских путевых очерков). Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Санкт-Петербург, 2017. 301 с.
8. Bauer W. Western Literature and Translation Work in Communist China. Frankfurt: A.M. Metzner, 1964. 88 p.
9. Чэнь Цзяньхуа. Эрши шицзи Чжун Э вэньсюэ гуаньси [Литературные связи Китая и России в XX в.]. Пекин: Изд-во «Высшее образование», 2002. 357 с. (на кит. яз.)
10. Лу Синь. Приветствую литературные связи Китая и России // Лу Синь. Собрание сочинений. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1955. Т. 2. С. 98-102.
11. Gamza M. The Reading of Russian Literature in China. A Moral Example and Manual of Practice. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2010. 227 p.
12. Чэнь Сяоли. 20 шицзи 90 няньдай вайго эртун вэньсюэ ицзе [Перевод иностранной детской литературы в 90-е годы ХХ в.] // Хунань дасюэ сюэбао. Шэхуэй кэсюэ бань [Вестник Хунаньского университета. Общественные науки]. 2011. Том. 25, N 4. С. 93–97 (на кит. яз.)
13. Чжунго синьвэнь тушу цзыляо хуэйбянь 2012 [Свод материалов по прессе и книгам за 2012 г.]. Пекин: Изд-во «Китайская книга», 2012. 274 с. (на кит. яз.)
14. CIP шуцзюй гуаньча: тушу чубань 2016 цзоуши юй 2017 тайши [Обзор данных CIP: тенденции в издании книг в 2016 г. и положение в 2017 г.] // URL: http://www.xinhuanet.com/zgjx/2017-01/13/c_135979258.htm (дата обращения 16.07.2019)
15. Wang Ning. Cosmopolitanism and the Internationalization of Chinese Literature // Mo Yan in Context: Nobel Laureate and Global Storyteller. West Lafayette: Purdue University Press, 2014. P. 167-182.
16. Zhongguo banben tushuguan [Китайский издательский архив] // URL: http://www.capub.cn (дата обращения: 16.07.2019). (на кит. яз.)
17. Каталог Российской государственной библиотеки // URL: https://search.rsl.ru/ru (дата обращения: 16.07.2019)
18. 2012-2013 Чжунго чубанье фачжань баогао [Отчет о развитии издательской отрасли Китая в 2012-2013 гг.]. Пекин: Издательство «Китайская книга», 2013. 345 с. (на кит. яз.)
19. Писатели любуются друг другом. Беседа профессора Чжэн Тиу с прозаиком Еленой Тулушевой // Наш современник, 2018. № 5. С. 123-126.
20. Цао Вэньган. Цун «Лан тутэн» баньцюань шучу кань Чжунго дандай вэньсюэ дуйвай фаньи чуаньбо [Взгляд на перевод и распространение новейшей китайской литературы за рубежом, исходя из экспорта прав на «Тотем волка»] // Чжунго чубань [Китайский издательский журнал], 2016. Октябрь. № 19. С. 62-64. (на кит. яз.)
21. Ван Шуфу. Синсян, цзинсян юй хуаньсян: Мо Янь цзай Элосы дэ цзешоу чжэнхоу [Образ, отражение и галлюцинации: о симптомах восприятия Мо Яня в России] // Чжунго бицзяо вэньсюэ [Китайское сравнительное литературоведение], 2018. № 1 (110). С. 154-171. (на кит. яз.)
