МИР

Анна РЕТЕЮМ

* * *

Чувство жизни – огромная птица –
поселилось во мне навсегда –
и растёт, и растёт, и теснится…
И уже не считает года…

* * *

Проснись, прикосновенье осязая
на чутких веках или на щеках, –
бушует бликов солнечная стая,
вся комната в весёлых мотыльках;

прими в подарок трепетное утро,
дыханье света в листьях за окном,
полупрозрачность, искры изумруда,
игру ветвей с тихоней-ветерком…

Ну что ещё тебе для счастья надо,
не хватит ли бороться и искать,
ведь в пробужденье собственного сада
ты чудом света можешь обладать?

 

ПАСХАЛЬНОЕ

Сколько ни разглядывай весну,
фейерверки лиственных созвездий,
что летят с восторгом в глубину –
в небо цвета купоросной меди,

сколько ни пытайся расплести
пряди светозарных привидений –
облаков, застрявших на пути
сотворенья неба и растений,

сколько умилённо ни гадай,
пташек детский хор перекликая,
выяснишь одно: что никогда
не прервётся Божий День сверкая.

* * *

Как шерсть зелёного ягнёнка –
здесь одеяние земли,
и тонко, изумлённо тонко
деревья руки вознесли.

Листок и лепесток шелковы,
и реет ангел чистоты
в пролесья нежные обновы,
золототканые мечты.

Сквозь дикой яблони румянец,
прибрежной пасторали глянец
летит благоуханный свет
фиалкам ласковым в ответ.

И тонко, изумлённо тонко
деревья руки вознесли.
Как шерсть зелёного ягнёнка –
здесь одеяние земли…

ОБЛАКА

Что за облака – цивилизации! –
в вечности сияют голубой,
полные достоинства и грации,
да и просто полные собой.
Словно горы кипенной акации,
с лестницей по склонам винтовой,
чистой красоты цивилизации
в даль свою плывут над головой.

ПЕРВАЯ ЛИСТВА

Изумрудные тучи волшебных стрекоз
по-над лесом трепещут, сияя,
налетевшие из пламенеющих грёз
первобытного, вечного рая…
У весны нет печали и горести нет,
лишь парящие купы, мерцанье –
перепончатых крылышек трепет и свет,
и небесных щедрот прорицанье…

* * *

Люди должны жить на воле,
плавать в спокойных волнах
ветра, и леса, и поля,
в гимнах цветущих и снах.
Чтоб, не стесняя друг друга,
свет велеокий вобрать,
чистые помыслы луга,
тихой реки благодать…
Есть у нас птичье призванье –
ввериться нотам извне,
тонким флюидам, дыханью,
неба высокой волне.

* * *

Сотвори из меня человека –
не от мира сего, не от века,
чтоб леталось зарёй голубою
и бессмертной беседой с Тобою,
чтоб дышалось прохладой кристальной,
лучезарной немыслимой Тайной!

Отряхни от меня человека,
что в отчаянье сущий калека,
суетой обветшал, запылился
и, себя не узнав, устыдился.
Сотвори из меня человека –
не от мира сего, не от века.

* * *

По Тебе душа моя томится
и, сама не ведая того,
чутко ищет, вглядываясь в лица,
дуновенье света – Твоего…

ДОРОГА

Мне открыта прямая дорога Твоя,
самый лучший на свете маршрут;
не петляет лукаво она, как змея,
и столбы верстовые не лгут.
И чеканна твердыня её, и бела –
сквозь разъятое чрево зыбей;
и взлетает её молодая стрела,
и взыскует – иди, не робей!

* * *

Вот небо, вот земля –
какие шутки, брат?
И цедят тополя
смолистый аромат.

И жизни строгий дух
горчит, извечно свеж,
врачуя наш недуг
насмешливых невеж.

И строгость та легка,
и горечь та чиста,
как милости река,
как слёзы у Креста.

* * *

Вот и травы мои как бывалые,
а ведь от роду им двадцать дней:
резким ливнем ещё не сбивало и
солнце только влекло от корней.

Вешней волей они разохотились,
но как будто усталость веков
в предвечерней немой позолоте их
придавила – что пепла покров.

Может быть, стебельки пустотелые
горькой влаги хватили, войны? –
плачут травы земли поседелые,
из чего, осознав, рождены.

* * *

В холодном поднебесье – океане
энергий необузданных, стремнин,
не выискать несокрушимой грани,
прозрачен ты для бури и один.
Подбрасывает к звёздам, топит глухо
и гонит волны сквозь живую плоть –
стихия за стихией в битве духа…
И руку подаёт тебе Господь.

* * *

Как будто факельный конвой
по гнутому мосту –
вдоль фонарей иду домой,
приемля немоту…
Я так хочу Тебе воздать –
за утончённой рощи стать
и лёгкий звон реки,
за волглой дали благодать –
печали вопреки…

* * *

Закудрявились бурые тополи,
золотая лоза ивняка,
и в берёзовом нежном акрополе
поселились, кружа, облака.

В полых водах летят отражения,
лишь тростник уцепился за лёд,
всюду рифмы для ока, сближения,
всюду стройность, гармония, взлёт.

Птичья музыка, ясная, дружная,
в венценосный вплетается свет,
будто не было голоса вьюжного,
будто тьмы на земле вовсе нет.

* * *

А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?..
Н. Заболоцкий

В чём красота, скажи мне, в чём она –
в цветенье вишни, кружевной, воздушной?..

Я влюблена, небесно влюблена
в росток светящийся и клён тщедушный –

в предлиственность, предлето – словом, пред –
предчувствие мне опыта дороже,

я влюблена в рассвета птичий бред,
в настройку струн, в тревогу сердца – тоже.

Я верю, суждено быть ярким дням,
как совы, разлетятся в небе луны…

В чём красота живёт – решать не нам,
нам – трепетать, как солнечные струны.

* * *

Куда растёшь ты, дерево души,
ветвями шевеля нетерпеливо,
топорщась в самой царственной тиши,
у почвы каменея молчаливо?
Ты буйствуешь, терзая нежный свод,
древесные узлы крутя на память,
и слёзы льёт небесный Садовод –
не в силах кривизны твоей исправить… 

* * *

Трепет листьев – сияюще-тихий –
неподвластное мысли раденье,
твои взмахи люблю, твои вспыхи,
свет насквозь и насквозь дуновенье.

Cколько вёсен уже постигаю
тайну жизни, игру светотени –
зачарованная, воспеваю
беззащитное пламя растений…

Это вещего духа убранство,
но сама я стою без ответа –
о вселенское нежное братство,
сколько тени во мне, сколько света?!

* * * 

Во мне растёт весь этот лес,
всё это небо кружит, –
витражный танец их и блеск
лишь кажутся снаружи.

Во мне прочерчены стволы,
взлетающие кроны,
о, как изысканно светлы,
золотозвонны клёны!

Вмещаю сразу ворожбу
лучей и рьяность ливней,
всю филигранную резьбу,
всю гениальность линий.

И тайна шелестит травой,
изустен мир весенний, –
и трубный ветер грозовой,
и сердца воскресенье!

* * *

Эти тонкие побеги,
эти ломкие штрихи,
облака поющей неги,
звон медовый у реки,
где шмели в своём гареме
пьют фиалок аромат,
и легко уносит время,
словно облачко, наш сад…

СВЕТ

Великий луч, живое изваянье,
такой необоримый и прямой,
пронзил сиюминутные деянья,
столь горестно запутанные мной.
И вот стою в потоке излученья,
и сколько нужно выстоять – невесть,
и огненного неба истеченье
велит смотреть на жизнь свою – как есть.

* * *

«Всё так» и «всё не так»,
«приемлю», «не приемлю» –
две партии людских,
когорты, расы две:
одна благодарит
приветливую землю,
целуя небеса
в таинственном родстве,
другой – не угодить,
ей холодно, постыло,
и ёжится она
в своей неправоте…
Но любит нас Господь,
куда б ни угодила
душа твоя,
Ему –
нужны и те, и те.

* * *

Что вносишь ты в большой поток времён,
который дикой злобой осквернён?
Впадая в ядовитую волну –
любовь одну, неси любовь одну!

МИР

Свежих сил преисполнен и духа,
наливается жизнью, как плод, –
этот мир, где война и разруха
всё ж орудуют – наоборот.
И никто не узнает, как трудно,
сколько тайных космических сил
нужно в милости ежесекундной,
чтобы Мир – это званье носил.