ЖДАТЬ ВОПРЕКИ ВСЕМУ

Из новой книги, которая написана только наполовину.

Большая чёрная собака сидела у дороги и напряжённо вглядывалась в проезжавшие машины.
–Вторую неделю сидит, как пришитая, – сказал сосед Колька, которого Максим подвозил от метро, –сил нет смотреть. Пристрели пса, Максимыч, чтоб не мучался. Тебе ведь положено табельное оружие.
–Я лучше тебя пристрелю, когда тебя твоя Анжелка бросит, – сквозь зубы сказал Максим.
–Меня Анжелка? – весело реготнул Колька, – да она у меня ух, где, – он крепко сжал кулак. Меня бабы любят.
–Ещё оно слово, и пойдёшь пешком.
Максим затормозил около животины и открыл дверь. Пёс непроницаемо смотрел на него тёмными глазами и не шевелился.
Максим пошарил в сумке и протянул бутерброд:
–Есть хочешь?
Хотя пёс отощал до рёбер, бутерброд брать не стал, но в глазах появилось что-то человеческое, сродни полному отчаянию, когда бесполезно объяснять, что никакие бутерброды не заменят того, что утеряно навсегда.
–Максимыч, трогай, – зазудел Колька, мне Анжелка всю плешь проест, если я к ужину опоздаю. Завела, понимаешь, порядок, в семь часов, как штык за стол. А опоздаешь – сам разогревай.
–Ну и разогреешь, не маленький, – Максим кивнул собаке на салон машины. – Полезай, поедешь со мной.
–Макс, ты сдурел, –ошеломлённо пробормотал Колька, –лучше пристрели.
Максим строго взглянул на собаку и твёрдо приказал:
–Полезай немедленно. Тебе что, удостоверение офицера полиции показать, чтоб ты послушался?
Пёс обречённо вздохнул и залез в салон, оставляя за собой потоки грязи и вонь от мокрой собачьей шерсти.
–Ну ты даёшь, – выдохнул Колька. – Силён брат! Не зря тебя в школе сумасшедшим прозвали. И как я с тобой за партой одиннадцать лет отсидел?
–Девять, – сказал Максим. – Девять лет. Ты забыл, что тебя из школы выперли в колледж после того, как ты почти весь год прогулял.
–Ну и прогулял, зато ума хватает всякую тварь по дороге не подбирать. Он, небось, вшивый, или вообще чумной.
–Ещё слово…, – напомнил Максим.
–Молчу, молчу! – Колька опасливо оглянулся на пса и поелозил на сиденье – И нафига тебе эта обуза?
–Чтобы мир стал лучше, – сказал Максим, стараясь не думать о трёх нераскрытых делах в сейфе и о завтрашнем совещании, на котором его наверняка пропесочат за «висяки».

У подъезда пёс немного помедлил, но, когда Максим распахнул дверь, покорно потрусил за ним наверх, на третий этаж. Лифтом Максим никогда не пользовался.
–Пожалеешь, Максимыч, такую псину домой приволочь. Он тебя вмиг обожрёт и не поперхнётся, – крикнул вослед Колька.
–За собой смотри, –буркнул Максим, чувствуя такую сокрушительную усталость, что впору было свернуться калачиком на коврике у двери и уснуть.
Дотащиться к холодильнику помогла мысль о пакете сока, магазинной селёдке под шубой и пёс, что сопел и топал позади него, размазывая на лестнице грязные следы крупных лап.
Максим потрепал его по холке:
Ну что, друг, предали тебя?
Пёс поднял голову и пристально посмотрел на Максима, безмолвно требуя у него ответа за людские грехи и обиды. Максиму вдруг захотелось поговорить со псом, объяснить ему устройство вселенной, на первый взгляд кажущейся несправедливой, но иногда приходящей в равновесие, чтобы добротой исправить людские ошибки. Он вздохнул:
–Меня тоже много раз предавали.
Пёс наклонил лохматую башку и шевельнул ушами.
–Знаешь, когда так случается, то первая реакция: нет! Нет! Не может быть! Только не этот человек! Ты долго не веришь, пытаешься найти оправдания, мучишься, что где-то сам поступил неправильно, и поэтому тебя предали. Но постепенно ты понимаешь, что мир устоял, что утром по-прежнему восходит солнце, и день всё так же сменяет ночь. И вот однажды, когда всё пережито и прожито, на ум приходит простая истина: главное, что предали тебя, а не ты предал! Понимаешь?
Так что давай ешь, и радуйся, что остался самим собой, верным и преданным.

Максим пододвинул псу миску, в которую накрошил хлеба с тушёнкой (между прочим, отменной, высшего сорта) и стал смотреть, как пёс, сначала с показным безразличием, а потом с горячей жадность стал глотать куски.
Они с псом, которого Максим по-скандинавски нарёк Понтусом, привыкли друг к другу так быстро, словно никогда не расставались. Теперь Максим не представлял, как прежде обходился без счастливого виляния хвоста и влажного носа по утрам у самой подушки. Он отталкивал нос рукой, ругался, поворачивался спиной, но сквозь сон понимал, что живая душа рядом, ждёт его, радуется и торопит встречу, и от нетерпеливого сопения рядом с ухом, сразу же повышалось настроение.
«Если ждать вопреки всему –то дождёшься», –сообщил он однажды Понтусу, после долгого ожидания в засаде. И пёс сразу же с ним согласился.

ОБ АВТОРЕ 

Ирина Анатольевна Богданова родилась 5 октября 1957 года в Псковской области, поскольку там дислоцировалась воинская часть, в которой служил отец, военный инженер.
Отец являлся одним из тех военных специалистов, которые противодействовали США во время Карибского кризиса, поэтому в начальную школу Ирина ходила в Республике Куба. Остров Свободы остался в памяти одним из самых ярких воспоминаний детства, но, к сожалению, при посольстве не открывали среднюю школу, и родители отправили её в Ленинград к бабушке – дочери священника, расстрелянного за близость с августейшей фамилией. Именно эта семейная связь оказала решающее значение на интерес к изучению истории России и судьбам новомучеников.
Бабушка была учительницей музыки, дедушка – учителем географии, мама преподавала русскую литературу, потому выбор дошкольной педагогики в качестве профессии оказался вполне естественным.
Обучая детей родному слову, у Ирины Анатольевны возник замысел написать литературу по ознакомлению дошкольников и младших школьников с русской народной культурой. Произведения «Большая русская сказка» и «Сказка про куклу Зерновушку» сразу стали востребованными, и вскоре книги стали выходить постоянно. С тех пор, больше десяти лет, Ирина Богданова сотрудничает с московским издательством «Сибирская благозвонница». Её произведения неоднократно отмечались на литературных конкурсах и включались в Целевую Федеральную программу «Культура России».