ВЯЧЕСЛАВ КИКТЕНКО: САД КАМНЕЙ

САД КАМНЕЙ

«…длинные деревянные скамьи ступенями спускались к дворику, усыпанному белым песком. Из песка торчали разные, большие и малые камни, разбросанные как попало. На скамьях сидели люди и взирали на камни. Некоторые присаживались на несколько минут, потом бесшумно уходили — бесшумно, поскольку обувь снималась у входа в храм. Переговаривались шепотом, сохраняя тишину. И вообще все в выглядело весьма торжественно, как будто там, на этом песке, что-то происходило. А там ничего не происходило, лежали старые обыкновенные камни, посреди песка. Напротив, замыкая сад, тянулась земляная стена, крытая черепи- цей. Все это сооружение составляло знаменитый Сад камней храма Рёандзи…

Сбоку, на стене, в рамке висела надпись:

Сядьте и побеседуйте с Садом камней, В огромном мире, как отдаленные точки, Затеряны островки с благоухающими вершинами, Напоминая нам бескрайнюю вселенную, И наши сердца очищаются от скверны, И мы можем постичь дух Будды.

…следы граблей ровными линиями тянулись по белому песку. Вокруг камней они расходились кольцами, как круги на воде, Расчерченный линиями песок словно бы растягивал пространство. Расстояния между камнями становились огромными. Они уже были не острова, а миры, галактики, затерянные во Вселенной…

Всего я насчитал четырнадцать камней. Почему такое число? Тэракура-сан обрадовался моему вопросу. На самом деле всего камней не четырнадцать, пояснил он, а пятнадцать. Один какой-ни- будь камень всегда заслонен. И, демонстрируя этот сюрприз, взял меня под руку, провел несколько шагов. Незаметный до этого камень открылся. Я сосчитал — их снова было четырнадцать. Мы передви- нулись, и опять один из камней спрятался и появился другой. С любой точки можно было видеть четырнадцать и никогда все пятнадцать…..»

Д.Гранин. «Сад камней».

САД КАМНЕЙ. Венок сонетов

1

Кто сад взрастил на дерзком островке,

На пестром поплавке средь океана

Сырых созвездий, влажного тумана

И спутников, юлящих на крючке?

У времени в таинственной реке

Водовороты вьются неустанно,

В них, словно в веретёнах, вьётся тайна,

Подрагивая ниточкой в клубке.

То женщиной восстанет из волны,

То выйдут очертания страны

Светло увитой пеною кипучей,

То мглу волшебный сад озолотил

Горящих марев, проливных светил,

Объятый тяжело волной певучей.

2

Объятый тяжело волной певучей,

В мирах качается земли клочок,

Мерцающий во мгле, как светлячок,

Завороженный чащею дремучей.

Но сад вечнозеленый и цветущий,

Вместившийся на этот пятачок,

Кто насадил, кто дал ему толчок,

Вспоил неиссякающею тучей?

Кому благодаренье за труды?

Возникли человечества сады

Из недр вселенной, яростной и жгучей.,

Корнями оттолкнувшись от земли,

Плодоносящим древом расцвели…

Высокий промысел? Замысловатый случай?

3

Высокий промысел, замысловатый случай,

Венец чудотворящего труда…

Какая, к черту, разница, когда

Есть сад плодоносящий и цветущий.

И в самом деле, разум вездесущий

Вдруг за игрушки принялся, беда!

Играет в прятки с тайною бегущей,

Как школьник, побросавший что куда.

Но игры – только первые попытки

Ума и воли, рвущейся в избытке

Пульс мира ощутить в своей руке.

А взрослые, они ведь тоже дети…

Есть сад в саду великом на планете.

Здесь возлежат лишь камни на песке.

4

Здесь возлежат лишь камни на песке,

А в камне – запечатанное время,

В нем тайный свет вселенной, не старея

Пульсирует, как жилка на виске.

Страстей доисторических арена,

Он и теперь, на мерном сквозняке

Нет-нет а просияет дерзновенно,

От музыки всего на волоске.

Но камень, это камень неизменный.

А здесь из тех камней модель вселенной

Затеяли построить на песке.

Сюда, в японский монастырский дворик

Порою шут заглянет, «Бедный Йорик»,

Порою путник забредёт в тоске.

5

Порою путник забредёт в тоске,

О бренности земной здесь посудачит:

«Всё суета. Я знал. Но это значит,

Над суетой есть нечто, вдалеке.

Недаром здесь, на малом островке,

Лишь отраженье мира на песке,

Лишь камни, а душа над ними плачет.

Здесь тайна есть. Но тайна тайну прячет.

Все камни – врозь, и все – сочленены.

Равниной затяжной окружены,

Мы одиноки в пестряди толкучей,

Её встряхнёт в нас только пропасть, взрыв…»

А этот сад не есть ли тот обрыв?

Здесь постоять над бездной – как над кручей.

6

Здесь постоять над бездной, как над кручей.

Недаром «упоение в бою»

Так сочеталось лирою могучей

С восторгом «бездны мрачной на краю».

Здесь – мрак иной. Взамен небытию

Здесь прихотью изъявлена летучей

Игра камней. Курьёз. Забавный случай,

Всю неслучайность прячущий свою.

Есть что-то от бессмертья в игре

Для мальчиков, на льнущей к ним горе, +

Для лётчиков, сливающихся с тучей.

Всеобщему равновелика часть

И сопричастна вечному подчас

Песчинка мира, пепел неминучий.

+ Стихотворение В.Луговского

«Мальчики играют на горе,

Сотни тысяч лет они играют…»

7

Песчинка мира, пепел неминучий,

Быть может, лишь в гармонии любви

Животным осознанием в крови

Мгновенности себя, звезды падучей,

Бессмертен ты на деле.

Так лови Гармонию, ведь луч её дремучий

Миры, материки прошил. Не мучай

Свой пульс, а только к ней принорови.

Гармония сама горит от жажды,

Но и она мелькнула мне однажды,

Я уловил, как луч в своей руке,

Высокое родство листвы сонета –

Венка сонетов и того поэта,

Кто сад взрастил на дерзком островке.

8

Кто сад взрастил на дерзком островке,

Объятый тяжело волной певучей,

Высокий промысел, замысловатый случай?..

Здесь возлежат лишь камни на песке.

Порою путник забредёт в тоске

Здесь постоять над бездной, как над кручей.

Песчинка мира, пепел неминучий,

Что примешь здесь, от мира вдалеке?

В самих себе, себя собою пряча,

Четырнадцать камней в саду незрячи,

Пятнадцатый – незрим. Но неспроста

Ему миров незримых внятны волны.

Четырнадцать камней в саду безмолвны…

Кому дано приотворить уста?

9

Кому дано приотворить уста

В бедламе голосов и отголосков

Временщиков, уродов, недоносков,

Тому есть прок безмолвствовать года.

Тот знает, за чредою мелких всплёсков

Пойдёт и настоящая вода,

И гулких волн литая череда

Примнёт чешуйки, шелушинки блёстков.

Но как волна промыслится пучиной,

Так мысль совьётся лишь многопричиной

Людских страстей в крутящемся клубке.

Тебе дано подъять число и лиру?

Ты неизменно возвращаешь миру

Что примешь здесь, от мира вдалеке.

10

Что примешь здесь, от мира вдалеке,

То не твое по самой крайней сути,

Вода в златом, в скудельном ли сосуде,

А всё в одном почерпнешь роднике.

Ты человек, и смысл высокий, буде

Он впрямь высок, воспримут только люди,

Плодотворя в осмысленном рывке

Зачатое в смятеньи и тоске.

Всё это заслоняла суета…

Но грани перельются, и цвета

Меняются, привычный строй инача.

Живём поочерёдно на свету,

Как эти камни мшистые в саду,

В самих себе, себя собою пряча.

11

В самих себе, себя собою пряча,

Не можем отыскать лишь одного,

И мнится нам, что именно того,

В ком заключалась главная задача.

Соседа поменяешь. От него,

Быть может, и зависела удача?

Какое там удача! Чуть не плача,

Клянёшь свое «презренное родство».

Различья духа нет. И высоты.

Вот, разве, внешне рознятся черты:

Тот – поумней, а этот – побогаче.

Но суть ли в этом? Судя по всему,

Пока удачи нет хоть одному,

Четырнадцать камней в саду незрячи.

12

Четырнадцать камней в саду незрячи…

А ты, а ты прозрением чреват?

О круговом неведеньи судача,

Найти удачу так же слабоват!

А ведь не камнем заключён в тот сад,

Вольно пройтись, отсчёт переинача…

Опять не то? Обиднее тем паче,

Идёшь, а камнем камень заслонят.

Рсчислены трёхмерным измереньем,

Они наделены лишь плоским зреньем,

И, может быть, в прозреньи их нужда?

Да и тебе, как ни кружить, ни злиться,

Четырнадцать камней откроют лица,

Пятнадцатый – незрим. Но неспроста.

13

Пятнадцатый незрим, но неспроста

Его скрывает плоскостное зренье,

Он – духа и объёма измеренье,

Его откроет только высота.

А тайна? Да ведь вот – со дня творенья

Все занимают равные места,

И ключ откроет чьё-то озаренье –

Теперь уже – для всех. Игра проста.

Но как сонеты полнят смысл ядра,

Счастливца столь осмыслена игра

Лишь тем, что все вокруг предчувствий полны.

Один за всех. И все за одного.

Единый – всем. И только оттого

Ему миров незримых внятны волны.

14

Ему миров незримых внятны волны,

Постигшему всю высь времён своих,

И тайны, наклубившиеся в них,

Спускаются с высот, светлы и вольны.

Еще извечный ропот не утих,

Они еще кощунственны, крамольны,

Еще сыры и тайно колокольны

Всем явные затем число и стих.

Но время повернет свой тайный круг

И кто-то первым обнаружит вдруг,

Что снова озаренья – бездомовны.

Пятнадцатый глаголет в облака.

Его черёд и время.  А пока

Четырнадцать камней в саду безмолвны.

15

Четырнадцать камней в саду безмолвны.

Четырнадцать камней. Как ни взгляни,

Четырнадцать. Их голоса и дни

Для нас, как мы для них, ещё условны.

И лишь одним из них они виновны,

Как точкой, подающей нам огни

Безмолвный Космос, нам один сродни,

Мы разглашеньем тайн близки и кровны.

Нешуточной игры своей значенье

Он выдаёт – не молчь, но Речь, Реченье,

Дарованное явно неспроста,

И неспроста тому дается время

Нести удачу так, как носят бремя,

Кому дано приотворить уста.

ВЯЧЕСЛАВ КИКТЕНКО