СОБАКА СУТУЛАЯ

Ксюша ВЕЖБИЦКАЯ

Как прямо она сидит, только посмотрите! Но не как застывшая мумия герцогини Кембриджской, нет. Как бабочка, готовая вспорхнуть — живая, гибкая. Мне захотелось выпрямиться. Я потянулась и сжала лопатки — до шейного спазма, межреберной невралгии. Больно, но потерплю.

И как людям дается такая осанка? Может, она занималась художественной гимнастикой или балетом? Плавная, изящная. Не напрягается, чтобы держать спину прямой и сидеть вот так, на краешке стула. А может, с прямой спиной рождаются? Улыбаются акушерке, и вот — весь мир уже у маленьких ножек.

Мое тело затекло от напряжения, а лицо запылало. Наконец я сбросила непосильную тяжесть, и плечи привычно устремились вперед и вниз, выкатился горбик, голова опустилась, показалась гармошка подбородков. Мне не нужно зеркало, чтобы представить себя сутулой собакой.

Иногда, в детстве, мама вперивалась в меня долгим испытующим взглядом, а потом тыкала в спину острым пальцем.

— Хребтину-то выпрями, сидишь, вся скрючилась!

Так вот, если ты балерина — на тебе все хорошо смотрится. Нет, вы видели ее костюм? Эту шелковую блузку? Я закрыла глаза, сделала большой глоток шампанского и представила, как касаюсь ткани рукой. Она струится по телу прохладной волной. Совершенно гладкая. Вы когда-нибудь носили шелковые блузки? Я открыла глаза и пригляделась — ни пятнышка. Под мышками сухо. И уж тем более никаких крошек и брызг от шампанского. Я-то, конечно, шелк не носила, но была у меня сатиновая блузка, и на ней отпечатывалось каждое дуновение ветерка, а брызги с мокрых рук расплывались жирной лужей. Начни застирывать, и лужа превратится в болото. Так и ходишь целый день в пятнах.

Меня всегда удивляло, откуда в людях берется умение одеваться. Это же надо найти такую блузку в магазине. Сочетать с брюками, иметь в шкатулке прабабкину нитку жемчуга. Конечно, прабабкину, вы же заметили портреты в коридоре? Там прабабка непростая. Нет, не советская колхозница. Актриса? Революционерка?

Не представляю, каково родиться в такой семье. Чтобы профессорская табличка у двери. Чтобы в пять лет читать романы Толстого. В десять поехать по обмену в Бельгию. В четырнадцать — в Англию. Дайте-ка подумать — романы Толстого и первое путешествие у меня случилось уже далеко за. Когда появились деньги, даже не на первой — на четвертой работе. Не Бельгия, не Англия, так, Турция, Египет — стандартный набор. В книжки я впилась. Но догоню ли хоть когда-нибудь, хоть к восьмидесяти годам тех, кто уже в пять? Выучу ли все эти умные слова: антимония, имплицитный, эрратив, ассертивность?

Она говорит:

— …да-да, металогическая речь в метапрозе.

Ей отвечают:

— Но это же алогизм.

А она:

— Ну что вы, просто авторское семантическое поле…

— Да-да, помните, у Штейнталя.

— А мне вспомнился Барт с его электоральной фотогенией.

А мне вспомнилось, как я путала Первую мировую войну и войну 1812 года. Поэтому я молчу. Я молчу и пью шампанское, чтобы рот был занят, чтобы не ляпнуть, что мою сталинку пленные немцы строили в 1939 году. И знаете, такая звенящая тишина, все смотрят на тебя, отводят взгляд, но, конечно, найдется мадам, как раз из засохших герцогинь, которая приспустит очки, чтобы глазам не больно от твоей громогласной тупости, и проведет тебе урок истории, хотя ты, разумеется, оговорилась, и лучше бы провалиться, провалиться за школьную парту и учиться, учиться, учиться, но ты стоишь здесь, интеллектуальная девственница, и мозг гудит, как трансформаторная будка.

А ее — все слушают. Не будку, хозяйку, конечно. Голос у нее негромкий, но ясный. Тембр скорее низкий, чем высокий, особенно красивый, когда она поет. Видела ее запись в соцсетях. Под гитару. Есть хоть что-то, ей неподвластное?

Вновь и вновь скольжу по ней взглядом. Блузка подхвачена тонким ремешком на талии. Когда она берет кусочек с тарелки, то не запихивает его в рот, а отщипывает еще более мелкий кусочек. Тогда, конечно, будет такая талия. И наедается ведь птичкиной едой. Надеюсь, у нее нет остеопороза, потому что ненормально так мало есть. Я вот люблю поесть. Нет, не так: я люблю пожрать. Нормальную порцию. Тарелку обычного размера, а не вот эти кошачьи блюдца. Люблю сладкое, жареное, маринованное, соленое. А на спорте я, конечно, умираю. Не лучший вариант для талии. Которой у меня нет.

Вместо талии у меня — животик, а когда надеваю тесный бюстгальтер, вываливаются складки. Вообще, складки вываливаются откуда-нибудь всегда. Поэтому ни одна блузка не будет сидеть на мне, как на ней. Я не знаю, как девушкам удается выглядеть настолько аккуратно! Складки, прядки, петельки, бретельки никогда не портят их сдержанный образ. Невероятная суперспособность. Которой у меня тоже нет.

Не могу сказать, что мы в нашем Энске ходили голодранцами, но на завод никто не наряжался, а уж тем более в шахту. Мама выходила на улицу с сальными волосами. Папа — в трениках. От меня тоже не требовали особой чистоты: не заставляли чистить зубы, принимать душ вечером, мыть ноги после школы. Если моя кофта пахла по́том и я бросала ее в стирку, мама ругалась: «Наденет один раз и кинет! Воды на вас не напасешься!» Трудно быть принцессой с гнилыми зубами в вонючей рыночной одежде со стразами.

— Мама, но такое не носят!

— Носят, не носят, мне что за дело, зато смотри, какая тепленькая!

Интересно, а как выглядит ее мама? Есть ли она на тех портретах в коридоре? Пока я разглядывала профессорские фотокарточки, в комнате началось какое-то движение.

— Так когда ты уезжаешь?

— Взяла билеты на одиннадцатое.

— А куда, если не секрет?

— Еду в Новую Зеландию, учиться. По гранту.

— Ух ты, как здорово!

Учиться в Новую Зеландию…

— Девочки, у меня много вещей остается, буду рада, если они найдут новых владелиц! А если что-то не возьмете, отдам на благотворительность.

Я подошла к стульчикам, на спинках которых аккуратно развешены ее вещи. Перышки-юбки, платья — крылья бабочки, уютные вязаные свитера, брендовая спортивная одежда. Я принялась копаться в этих сокровищах, как бы небрежно, не слишком быстро, стараясь не сверкать азартом в глазах. Скоро собрала порядочную стопку, прихватив еще и босоножки. А вот сумку брать не стала. Она, конечно, носит маленькие сумочки. У меня в такую даже кошелек не влезет. Я уж молчу о зонтике, ноутбуке, бутылке воды. А ведь когда идет дождь, у нее всегда оказывается с собой зонт. Магия, да?

И я надела ее платье, винтажные серьги, обулась в кожаные босоножки. Почему я никогда не покупаю себе кожаную обувь? Я смотрела в зеркало, подперев щеку рукой, как умиляются на маленьких детей — вот нарядилась-то! Очень странное ощущение: и я, и не я.

— А почему вы не взяли платье? — спросил меня кто-то, когда я сняла чужое платье.

— Мало́, — усмехнулась я.

***

Почему-то неловко брать шампанское. Я пила чай и смотрела, как она пьет шампанское большими глотками — и наслаждается. Бывают же люди, которые делают, что хотят! И не отщипывает микрокусочки. Увидела тарталетку — слопала целиком. Я вообще не ем на людях, как-то неудобно.

Такая уверенная. Эта легкая усмешка. Она никого не боится. Видели, как она зашла, та гостья? Прямо так взяла и зашла, поздоровалась громко. Тоже здесь первый раз, но не прячется за подружек. С хозяйкой не мнется. Смотрит в глаза. А как она смеется — искренне, даже запрокидывает голову. Не прикрывается ладошкой.

Я наблюдаю, как она раздевается, чтобы примерить хозяйкино платье. Какой это размер груди? Красивое белье. Всегда мечтала о такой груди — не слишком большая, но и не как у меня.

Наконец все же решаюсь подойти к ней.

— А почему вы не взяли платье? Вам хорошо.

— Мало́, — рассмеялась она, и смех этот был так заразителен, что и я невольно улыбнулась — краешком губ, чтобы не дай бог никто не увидел мои зубы, ведь мама всегда говорила: «Закрой рот, а то замуж не возьмут».

***

Ксюша Вежбицкая родилась в городе Новокузнецке Кемеровской области. С отличием окончила факультет русского языка и литературы. Автор литературного портала «Печорин». Лауреат конкурса «Поэзия русского слова» и всероссийского литературного форума «Осиянное слово». Финалист Международной молодежной премии «Восхождение»,    ХII Всероссийского фестиваля-конкурса «Хрустальный родник» и конкурса «Северная звезда»-2022. Живет в Подмосковье. Автор книги «Не поехать ли нам за счастием?».