РУССКИЙ ДЕТЕКТИВ. Ч.1

Автор: Вячеслав Киктенко · 03.08.2021

Р У С С К И Й Д Е Т Е К Т И В

ПИТ КЕЙНИ

(В р е м я О н о)

РУКОПИСЬ НАЙДЕННАЯ В РЕДАКЦИИ

Необходимое предварение:

Не секрет, что большинство русских литературно-художественных издательств, особенно в Средней Азии, с конца 80-х, и особенно в разгар 90-х годов стало распадаться. Основные причины: Ухудшение экономической ситуации. Развитие интернета.

По всей вероятности, полутысячелетняя эпоха Гутенберга подходит к естественному концу, рукописи и книги всё активнее переносят на цифру. Всё это следовало бы принять как должное, припомнив пушкинское: «Порох победил рыцарство. Глупо спорить с веком…». Следовало бы, но… что делать с чудаками, трогательными «звероящерами», всё ещё пишущими иногда ручкой, шлёпающими на машинке? Иногда даже неплохо «шлёпающими»…
Как раз в те 80-е годы мне довелось работать в русском детско-юношеском издательстве, воспоминания остались самые лучшие. Но речь сейчас не о том. Перед самым переездом в Москву мой друг, директор крупнейшего когда-то, смежного с нашим, казахстанского издательства со славной полувековой историей, показал мне грустнейшую картину: громадные архивы, рукописи в папках, уже перевязанные бичевой, уложенные в картонные ящики.
— «И куда всё это?»
— «Издательство закрывается… а всё это – он указал на архивы – в утиль. На макулатуру…»
— «Разреши порыться напоследок? Авось, что путное и найдётся…»
— «Ну, это вряд ли… но ройся, пожалуй. Да хоть до ночи! Ищи, старая ищейка…»
До ночи не пришлось. Привлекла внимание пухлая папка, завалившаяся за самую нижнюю полку возле батареи, обильно смоченную одной из сантехнических аварий. Папка почему-то ещё не была уложена в коробку, рядом с такими же, обречёнными на утилизацию рукописями. Что привлекло внимание? Роскошное золотое тиснение. Явно импортная, дорогая папка, на что указывали золотые же литеры.
Ну и, конечно, диковинная для русского издательства фамилия: ПИТ КЕЙНИ.
Ни адреса, ни аннотации. Фамилия иностранная, но переводчик не указан. Следовательно, писано на русском. Рукопись объемистая, читать подобный текст штатным работникам издательства, видать, не шибко хотелось. Да и зачем? Скоро всё равно закроют почтенную некогда лавочку. Да и я поначалу не рвался. Но – привлекла интрига: кто же он таков, залётный гость? Это с одной стороны. С другой стороны – детектив. А вдруг, чем черт не шутит, занятный?
А с третьей (и главной!) стороны ошарашившее открытие: детектив писан стихами! Зачем? Неужели для подобного жанра недостаточно честной прозы?..
Жизнь, попирая литературные каноны, талдычит своё – да! Иногда недостаточно. Как быть? А так и быть, решил я: попытаться обнародовать рукопись, даже сильно порченую сыростью. Пусть решает читатель. Решает для себя, но в данном случае не без подсказок, которые просто необходимы в размывах текста. Кроме того, энергичному развитию фабулы детектива, подумалось по прочтении, мешают несколько старомодные, «добротные» описания героев книги, характеры и типажи обитателей городка. Они всё равно так или иначе проявляются по ходу книги. Но всё же пришлось создать отдельный файл «Типажи, зарисовки», который приложен к основному файлу «Русского Детектива».
Предисловие это дано ещё по следующим соображениям:

1. Рукопись неизвестно чья. Ни адреса, ни телефона. И мы должны заранее оговориться ( а вдруг обьявится автор?), что рукопись найдена, а не присвоена.
2. Кто он, хотя бы предположительно? Судя по фамилии — иностранец. Но иностранец хорошо знакомый и с русской историей, и с современностью. А главное, владеющий русским поэтическим языком.
Была, кто помнит, в СССР такая клятая-переклятая власть предержащими специальность – советолог. А еще точнее, советолог-русист. Странная порода людей, часто бессеребренников, порою навсегда оставлявших благополучную родину для жизни на чужбине. Более того, влюблявшихся в чужую прежде страну, и нередко пускавших духовные и семейные корни.
Их взгляд со стороны и одновременно изнутри событий давал иногда весомое преимущество: обьективность, неангажированность. Благодаря трудам и талантам таких людей мы знакомились с классикой 20 века, запрещенной Здесь, издаваемой ими Там. Быть может, наш автор как раз из них?
Время действия «Русского детектива» автором явно не определено. По всей видимости, он сознательно создавал атмосферу размытости, взаимоперетекаемости времен: чуть ли не древнерусский уклад жизни, подчеркнуто «русские» имена, перемешанные с кричаще современными реалиями, даже техницизмами.
Отсюда подзаголовок : «Время Оно»
Придумали его не сами, а взяли из строк произведения, что также подчеркиваем.
И последнее. В книге немало архаизмов, часто просто забытых выражений. Отсюда краткий Словарь – толкование малоупотребительных слов, встречающихся в этой поэтической драме о России.

Еще:

Книга делится на две линии: ПЕРВАЯ СИЛА и СИЛА ВТОРАЯ.
В первой линии действуют обычные горожане, простые люди, любящие своё дело, семью, весь отчий многовековой уклад. На шкале психоанализа это обозначено как тяга к жизни – ЛИБИДО. В линии второй – разочарованные в этой самой жизни, во всём её безобразии, тупиковости и бессмысленности. Это люди ТАНАТОСА на той же шкале. Вот главная растяжка и, собственно, коллизия всей книги: тяга к жизни и тяга к смерти. То есть, это и есть основной «Русский Детектив» – на протяжении всех обозримых времён.
ПЕРВАЯ СИЛА идёт в рукописи обычным шрифтом.
СИЛА ВТОРАЯ курсивом.
Это – в первом файле «Русский Детектив».
Во втором файле «Типажи и зарисовки» (это приложения к основной рукописи, к основе книге) даны развёрнутые типажи действующих героев книги, пейзажные и бытовые зарисовки. Они, как показалось, несколько препятствуют стремительности основного сюжетного хода Детектива. Для того и создан этот файл. Это отсылка к наиболее заинтересованным, пристальным читателям книги.
В третьем файле – Подвал. Отрывки, которые не удалось слить с общим.
В четвёртом файле «Сказка о Доме» в трёх частях. Это дополнение к «Русскому Детективу», ибо сказка связана не столько с сюжетом, но с общим замыслом и духом всей книги.

И ещё. Длительная работа с порядочно попорченной рукописью дала мне некоторое дополнительное право: по возможности восстанавливать размытые куски. Иногда просто дописывать. Удачно или нет, выбиваются эти куски из основного текста, нет ли – судить только читателю. Но эта работа, как и пояснения в прозе и некоторые комментарии прямо по ходу текста, была попросту необходима. Рукопись, на мой взгляд, стоила того. А без этих «смычек» и «подводок» сюжет оказался бы пунктирно мерцающим, а не цельным. Да и кто бы проделал эту работу, кроме меня? Я единственный, так уж вышло, кто «сроднился» за долгое время с текстом, стал почти соавтором неведомого автора. Подчёркиваю – почти.

Вячеслав Киктенко.
Издатель, поэт, прозаик, литературовед, член СП России.
Мои координаты: 8-906-732-92-45 – моб. 8-499-164-02-69 – конт.
Эл. Адрес: a6789@yandex. ru

СЛОВАРЬ
малоупотребительных слов и выражений, встречающийся в тексте:

Авгур – (Птица. Лат.) 1.Птицегадатель. 2.Человек, делающий вид, что посвящён в особые тайны, «прорицатель».
Антропоморфизм – человекоподобие, представление божества в человеческом образе.
Банник, домовой, овинник – духи дома в представлении древних славян.
Верея – столб-верея, на который навешиваются ворота..Часто изукрашивается резьбой, узорными насечками.
«В лапу», или «Обло» – различные способы рубки венцов дома.
Десница – правая рука. Шуйца – левая.
Доска-огнива – стягивает жердевые, кровельные гнёты. Изукрашенная резьбой, она, по древним верованиям, оберегала дом от огня.
Зооморфизм – звероподобие, представление божества в зверином образе. Предшествует антропоморфизму.
Истера, Дна – матка. (Древнерусск.)
Кануны – корзинки с рожаничными трапезами в честь Рода (Святовита, Свентовита, Световида) и других языческих богов. Приносились накануне языческих праздников в баню, овин для ублажения древних славянских богов.
Коруна (лобан с коруной) – кругляш с глухой резьбой, набивавшийся на фронтон избы. Украшался, как правило, восьмиконечной коруной-лучами. (По-видимому, изменённое от слова корона).
Неофит – новый приверженец какого-либо учения.
Нестяжатели, Заволжские старцы – противники церковной и монастырской частной собственности (в том числе и на землю). Непримиримые враги «Осифлян» – сторонников Иосифа Волоцкого. (16 век).
Овамо и Осемо – право и лево (церковнославянск.).
Подзор – подвесная кайма, резной навес на деревянных избах.
Полотенца – ветровые подвесные доски с пропиловочной резьбой по лицевой стороне кровли.
Прозелит – (Пришелец. Греч.). Новый горячий приверженец чего-либо.
Поганцы – язычники (не ругательное). «Поганьска вера» – просто обозначение язычества.
Рамена, раменья – плечи, уступ от шеи и часть руки до локтя.
Уд – член тела. Крайний (или срамной) уд – половой член. (Древнерусск.).
Филоктерии – кожаные коробочки с молитвами, прилеплявшиеся на лоб и руки особо яростными обращенцами в иудейство, желавшими подчеркнуть этим приверженность новой вере.
Харизма – стилевая ярковыраженность личности.
Хтоническое – подземное, довременное.
Чашки-пазы – чашеобразные выемки на концах брёвен для вязки сруба.

Языческие боги. – Пантеон древнерусских, общеславянских богов многолик и не всегда конкретно обозначен. Существует известная «многофункциональность», размытость их. Выкорчёвывание (веками) Христианской Церковью их из народной памяти и сознания привело к тому, что пантеон этот трудно поддаётся реставрации. Так Макошь (или Мокошь), Дивия-Жива, Рожаницы, Берегини и некоторые другие божества женского рода причисляют, как правило, к силам плодородия. Хорс, Дажьбог – боги солнца, огня. Сварог – неба. Стрибог – ветра. Велес – охранитель скота и урожая. Симаргл, или крылатый Пёс-Переплут – хранитель посевов. Перун – довольно поздний, привнесённый языческий бог-громовник (по аналогии с Зевсом, Юпитером). Это не столько народный, сколько дружинно-княжеский культ. Идол его с серебряной головой и золотыми усами стоял не в общем языческом пантеоне, а в княжьем дворе.
Род-Световид – верховный языческий бог славян, потому и осталось о нём сведений меньше, чем о других, «подчинённых» ему богах. Сохранилась уникальная статуя,
найденная при археологических раскопках, известная (по месту нахождения)
под именем Збручский идол. У него четыре лика, а по всему телу – снизу доверху – изображение всех символов космогонии древних славян. Родовой, фаллический кумир, где земное начало переходило в космическое.

***

«…сюжет, как молодость, старинный,
Как ночь в потопах стеарина
В те баснословные года,
Когда сердца сжигали в спорах,
Когда в пороховницах порох,
Когда, о Боже мой, когда…»

(Отрывок эпиграфа ко всей книге)

1. Из первой главы

ПЕРВАЯ CИЛА.

…облава готовилась долго.
Отважные рыцари долга,
Мужи, золотые умы –
Все шли, как один, против тьмы.
А тьма угнездилась в подвале
Обычного дома. Едва ли
Кто мог заподозрить, что в нём
За окнами с бледным огнём
Сверкала лихая ватага,
Шумела и пенилась брага
И кровь забродившая…
днём
Стоял в переулочке домик,
Как будто на полочке томик
Обычный стоит среди книг…

Ворота с щеколдою. В них
Порою какие-то люди,
Чуть кашлянув, как бы в простуде,
Входили, не дёрнув кольца,
Под шляпою скрыв пол-лица,
Поближе, естественно, к ночке,
Естественно, поодиночке,
В глухом, непременном плаще, –
Таинственно… и вообще,
Что там затевается?.. Чудно!..

Росла тяжело и подспудно
Тревога, и, ясное дело,
Он как инородное тело
Нам стал, как в зобу щучья кость
Он стал нам, тот домик обычный,
Под кровлей своей черепичной,
И страх породил в нас, и злость…

2. Из главы второй

СИЛА ВТОРАЯ.

…мы подбирали тщательно и долго
Страну и время действия. Без толка
Десятки вариантов перебрав,
Остановились в городке обычном,
В простом дому, вполне среднестатичном.
Как выяснилось позже, я был прав.
Духовный лидер и мотор команды,
Я убедил, что города-громады
Нам не подходят – много суеты.
А блеск и шум ворвутся непременно
В корректный ход и ритм эксперимента,
И не достичь искомой чистоты.
Пустая трата времени… а кроме,
Там, в многоликом хаосе и громе
Нас попросту не скоро различат
Кто мы такие – шантрапа? Пророки?
Потребуются длительные сроки, –
Опять затяжка времени…

Молчат
Часы на старой башне… скоро полночь…
И, значит, вскорости вся эта сволочь
Пойдёт на штурм. Отлично, поглядим
Насколько хороши мои расчёты…

Я тихий человек, смешные счёты
С людьми я не свожу, я нелюдим.
Моя будь воля, сел бы потихоньку
В такую вот, как эта, пошехоньку,
Рыбёшку бы удил, сушил грибы,
Какую-нибудь глупую бабёшку
Привадив, приохотив, понемножку
Детишек бы плодил… да от судьбы,
Коли не врать себе, не отбодаться.
Когда могучий голос вдруг раздастся
И потрясёт тебя до глубины
Всей сущности кромешной, приневолишь
Мечты, и осознаешь – ты всего лишь
Здесь чей-то проводник, и решены
Твои поступки, помыслы, стремленья
Не здесь, а где-то в страшном отдаленье,
Откуда Голос был… и будет впредь.
А чей? Кто ж это знает?.. он раздался,
И ты ему поддался, ты поддался! —
Попробуй, не поддайся…

Умереть,
Не быть, не отвечать на позывные,
И ни за что не отвечать – иные,
Пожалуй, предпочтут. А я не стал.
Не смог, точнее. Ибо сам в ту пору
Задумываться начал без разбору
О Боге, о начале всех начал…
…………………………………
…………………………………
Но вот что интересно, стал мне гадок,
Тошней, чем прежде, весь миропорядок
Веками освящённый, и ясней,
Рельефней проступили все каверны,
Гноилища мирские, и от скверны
Не смог я отвернуться. Я честней,
Я жёстче и правдивей, чем другие,
На мир взглянул… мои вы дорогие,
Я внял кошмару нравственных калек
И понял, что всему тому виною
Не Божий Промысел, не что-либо иное,
Но люди сами, самый человек…
………………………………..
………………………………..

Ну посмотрите, что я был такое?
Под юбкой мамки рос в тепле, в покое,
Ни горестей не ведал, ни забот,
Как, впрочем, и родители, и предки.
Был вечно полон дом гостей, нередки
Застолья были, танго да фокстрот.
Всё это веселило, забавляло,
Но – до поры. Тогда пора настала,
Когда я брошен был, отвергнут был
Возлюбленной… но что меня убило?
А то, что ведь она меня любила
Не меньше, чем я сам её любил!
И ведь ушла с каким-то забулдыгой…
А чем прельстилась? Болтовнёй да книгой,
Которую подмышкой он таскал,
«Запретный плод» какой-то… вот ведь смелость!..
Теперь всё это вышло, и успелось
Забыться даже… главное, шакал
Был просто провокатор, пёс конторы
Известной. Что еще? Алкаш матёрый,
Как выяснилось позже. С ним она
Спилась вчистую – видел у базара…
Здесь можно бы воскликнуть: «Божья кара!»
Но ведь и каре этой грош цена.
Какой тут смысл, во всём безумье этом?
Но, впрочем, не желая слыть поэтом,
Я это безобразьем назову.
Где лад, где смысл в такой тоске и грязи?..