ПОКА НЕ ЗАКРОЮТСЯ МОИ БЛИЗОРУКИЕ ГЛАЗА

ИРИНА СОЛЯНАЯ

Завтра все заголовки газет будут пестреть: «Карлик похищает детей!» «Бездействие полиции рождает новые жертвы!» А что делать мне, комиссару Гарда Шихана Питеру Барнету? Выйти на брифинг перед этими борзописцами и сказать: «В окрестном лесу Блимфорта завелся лепрекон?»

До пенсии мне осталось два года, срок небольшой, если учесть, что работа не пыльная. Думал, что пролетят быстро. Тишь, гладь, божья благодать.
Но три дня назад пропала Аманда Хилл. Ушла в лес и не вернулась. Полненькая блондинка десяти лет. Выглядит старше своего возраста, на щеке родимое пятно. Слабоумие. Отправилась на пикник в компании таких же детей из интерната «Голубые ели Блимфорта», в сопровождении трех воспитательниц. Зашла за дерево и пропала. Добровольцы и полиция прочесали лес три раза. Никаких следов.

Через день в том же лесу, но с западной окраины города, пропал Джорджи Хоккинс, гулявший со своим спаниелем. Поиски результатов не дали. И никаких очевидцев, кроме престарелой мисс Боуи, которая всё еще трудится почтальоном и колесит по округе на своем допотопном трицикле. Раритет на раритете. Видишь ли, она повстречала некоего старичка в зеленом суконном сюртуке, и он якобы привязывал спаниеля к сучку дерева. Можно было бы закрыть глаза на эти фантазии, но добровольцы нашли клочок зеленого сукна на еловой лапе вблизи того места, где на пикнике расположились питомцы «Голубые ели Блимфорта». Мамаша Джорджи схватилась за эту улику и потребовала проверить все мужское население города, включая паралитиков, чтобы найти старичка в зеленом сюртуке. Только об Аманде Хилл никто не справлялся. Пропала малышка, да и бог с ней.

Я рассматривал фотографии несчастных детей. Почему пропали именно они? Должно же быть что-то общее, что могло бы вывести на похитителя. А в том, что он был – я почти не сомневался. Моя шустрая помощница Ауга Смит собрала о жертвах кое-какую информацию и заботливо записала для меня кое-что своим ученическим почерком на тетрадных листах. Хочу признать, что из Ауги вышел бы толк. Она гораздо умнее многих моих сотрудников. Жаль только, что девчонке в полиции не работать, даже секретарем не возьмут.

Так, не отвлекаемся! Аманда Хилл была подкидышем. Ауга поговорила с директрисой приюта, и та поведала сочувственным шёпотом, что несчастную малышку пытались удочерить трижды, и всякий раз приемные родители возвращали Аманду. Никто не хотел возиться с девчонкой, которая едва умела разговаривать. К тому же с годами она не умнела, а только глупела. И ее внешность портилась. Из кудрявой улыбчивой малышки она превращалась в угрюмую косматую дурёху, исподлобья смотревшую прозрачными голубыми глазами. Потом на лице, шее и локтях стали появляться родимые пятна. Врачи осматривали девчонку и разводили руками.

Джорджи Хоккинс был ничем не примечательным ребенком, третий в семье, но… Была у него какая-то странная особенность. Все коты и кошки округи, собаки и даже белки сбегались к нему, как к своему предводителю. Улица Рейнбоу была местным зоопарком, даже соседи жаловались в мэрию на семейку Хоккинс.
И что нам дает эта информация?
За бесплодными размышлениями меня застала Ауга. Запыхавшаяся и растрепанная, она влетела в мой кабинет.
— Мистер Барнет! Пожарные поймали старикашку. Связали его. Пойдемте же быстрее!
— Юная леди! — осадил я Аугу, строго сверкнув стеклами очков, — ведите себя пристойно! Отряхните юбку и поправьте шляпку. Что, право, за вид!
Ауга сжала кулачки и выскочила наружу, ее клетчатый подол прищемило дверью. Я поправил широкий пояс и, не теряя собственного достоинства, проследовал за развевающейся юбкой. Из-за угла мне навстречу шла группа наших доблестных пожарных – Билл, Оскар и Уэст. Они тащили старикашку в зеленом сюртуке. Связанный по рукам и ногам, злоумышленник походил на бревно.
— Ну, дела! — воскликнул я, — трое не смогли справиться с пожилым джентльменом? Для того и взвалили его на плечи?
— Мистер Барнет! — отозвался пыхтящий Уэст, — это не джентльмен, а сущий чёрт. И лопочет то по-нашему, то не по-нашему. Через слово только понимаю.
Завершала нелепую процессию мисс Боуи, которая не только волокла трицикл, но и несла в руках нечто, напоминавшее большую жабу. Подбежавшая к ней Ауга подхватила падающий агрегат почтальонши.
Все вместе мы спешно зашли в участок. К окнам снаружи прилипли зеваки. Пожарные расселись, вытирая пот со лбов, а старикашка, обмотанный бечевкой как почтовая бандероль, шатался из стороны в сторону и злобно посматривал по сторонам.
— А теперь по порядку! — скомандовал я.
— Мы ехали на учения, — начал Билл, — а Финниган… Ну помните такого? Который на всех инструментах в городском оркестре лабает?
— Это его крепко избили в прошлую субботу на танцах? — осведомился я.
— Ага, и в прошлую, и в позапрошлую, — кивнула Ауга.
— Он попросил остановиться у лесочка. Вышел… По делу, — покосился Уэст на двух присутствовавших дам.
— Зашел он за треклятую ёлку, — продолжил Оскар, — и фью-ить. Как не бывало. Мы давай его искать.
— А вместо нашего Финнигана нашли вот этого джентльмена, — кивнул на старикашку Билл.
Я с удовольствием слушал пожарных, ведь они проявили бдительность и редкую резвость. Заметили, как старикашка собирался залезть в какое-то дупло, схватили его за полы сюртука и выдернули обратно на лужайку. Он брыкался и силищу явил неимоверную, точно молодой олень во время гона. Мисс Боуи раззявила широкий неполнозубый рот в радостной ухмылке, а юная растрепанная леди покраснела до корней волос.
— Итак, мистер…. Каквастам, — начал я строго, — пришла пора знакомиться. Кто таков, откуда? И извольте ответить, куда делся Финниган?
— Я буду жаловаться, — на чистейшем ирландском сообщил старикашка, — кто у вас тут главный?
— Я вот и есть тот самый, кому жалуются добропорядочные граждане. Но о вас ли это — большой вопрос!
— А я – добропорядочный гражданин! — с вызовом бросил мне старикашка, вздернув рыжеватую бородку, похожую на пожухлый клочок сена, — потрудитесь вернуть мой цилиндр и развяжите мне руки.
Я приказал обыскать старикашку, а с развязыванием повременил. Ничего интересного в карманах его сюртука Оскар не обнаружил, кроме сухого листка да горсточки дубовых желудей. После этого я смилостивился и позволил развязать запястья старикашки. Он злорадно хмыкнул, потер руки. Мисс Боуи протянула ему зеленую лягушку, оказавшуюся помятым бархатным цилиндром. Старикашка расправил тулью, самодовольно пристроил шляпу на седой голове, потом резко хлопнул в ладоши и… исчез!
— Вы видели? Видели? — закричала Ауга Смит! — на его сюртуке слева была поставлена заплатка!
— Деточка, — глубокомысленно заметила мисс Боуи, — это не самое странное, что я видела сегодня.
***
Смело могу сказать, что в моей работе самое приятное – это чаепитие. Как хорошо, что сначала в Англию, а потом и в Ирландию, завезли этот божественный напиток. А то мы бы пили вересковый мёд. До поры, до времени. А потом, когда его секрет был утрачен после завоевания пиктов … Что бы мы пили?
За такими размышлениями я проводил лучшую часть каждого рабочего дня. Обычно она наступала в три часа пополудни, когда все текущие дела были завершены, и мне предстояла так называемая аналитическая работа.
Всех волновало то, куда подевался наш задержанный, и я снарядил экспедицию к дуплу. Мисс Боуи воинственно взгромоздившись на трицикл, рванула к лесу, увлекая за собой пожарных, Аугу и уличных мальчишек. А я же стал обдумывать исчезновение Финнигана. Оно мучило меня куда сильнее. На столе поблескивал серебряный шиллинг. Пока заваривался мой чай, я пытался поймать ускользающую от меня мысль. Шиллинг был явно кустарный, с неровными краями, а вместо ветвистого дерева благоденствия на нем красовался трилистник с четырьмя лепестками. Когда была выпита третья чашка чаю с молоком, а ценная мысль так и не сформулировала сама себя, на пороге появилась Ауга Смит.
— Никакого дупла нет! Мы обшарили все деревья. Все-превсе! — выпалила она.
— Что за лексикон, юная леди! — с укоризной заметил я, помешивая ложечкой в чашке, — не обшарили, а осмотрели, не все-превсе, а без исключения!
— Да! Именно! — Ауга плюхнулась в кресло, вытянув ноги в полосатых чулочках. Она откинулась на спинку, и ее соломенная шляпка откатилась колесом в угол комнаты, но девчушка даже не обратила внимания.
— Куда же могло пропасть дупло? — хмыкнул я, — дупло не мышь.
— А вот что я думаю! — Ауга прищурилась и указала пальчиком на заварочный чайник, — если бы мне выпить чашку вашего превосходного чаю, я бы нашла вам и дупло, и Финнигана с Джорджи в придачу.
Как и следовало ожидать, в кабинете мы не нашли никакой разгадки, куда бы могло подеваться дупло, хотя чаю выпили не мало. Зато приехавшая мисс Боуи вытащила из огромной почтовой сумки том Большой Британской Энциклопедии.
— Пока вы тут чаи распиваете, — в голосе почтальонши слышался упрек, — я заглянула в библиотеку. Успела почти к самому закрытию. И принесла вот это. Хранилище мудрости.
Она раскрыла книгу и провела острым желтоватым коготком вниз по напечатанному столбику. Откашлялась и прочла:
— Лепреконы – это мифические создания, обладающие невероятным богатством. Они способны исполнять желания людей и одаривать их золотом и драгоценностями.
— Позвольте, мисс Боуи, — перебил её я, хотя и считал это весьма невежливым, — если я вас правильно понял, то вы всерьёз считаете, что мы видели в этом самом кабинете настоящего лепрекона?
— Ну, разумеется! — энергично взмахнула своей курячьей лапкой мисс Боуи, — а разве вы сомневаетесь?
Она победно захлопнула книгу и сунула ее в сумку. Потом ткнула палец в невесть откуда взявшийся на моем столе серебряный шиллинг.
— Тут был сухой листок из кармана лепрекона! А теперь? Это серебряный шиллинг, вот и доказательство колдовства!
— Осторожнее! — ойкнула Ауга.
Но мисс Боуи уже и сама поняла, что с шиллингом не все в порядке. Не успела она толком рассмотреть монету, как та превратилась в сухой тополиный листок. От событий у меня закружилась голова, и я в сердцах вытолкал всех из участка.
Определенно мне были нужны тишина и покой. Через полчаса перемытые чашки висели каждая на своем гвоздике. Влажное вафельное полотенце покоилось на радиаторе отопления. Сахарница расположилась на своем законном месте – между двумя томиками «Уголовного уложения» и справочником «Улицы европейских городов». Я закрутил до упора ручки жалюзи, запер сейф. Снял китель и повесил его на спинку стула. Надел коричневый твидовый пиджак и тронул ручку двери. Свет вечерних фонарей уже озарял неторопливую улицу Блимфорда, и один тусклый лучик все-таки проник в мой кабинет. На моем столе неожиданно блеснул прежний, утраченный мисс Боуи шиллинг.
Теперь настала моя очередь взять монетку. Теплая, с выпуклым рисунком, словно согретая чьей-то ладонью, она немного вибрировала в моих пальцах. Шиллинг позвал меня в дорогу.
Я запер дверь, вышел на улицу, кивнул проходившему мимо кондитеру с уймой коричневых промасленных пакетов, и направился прочь из города, к зеленевшему вечернему лесу.
Я знал округу как свои пять пальцев. Вот уже пятьдесят три года я ходил по улицам и переулкам Блимфорда. Тут, на Осенней, жила чета бывших актеров разъездного театра. Они любили декламировать стихи и часто приглашали к себе на чашку чая. На Прямой стоял мой любимый круглый домик, крытый красной черепицей, – собственность миссис Ангстрем, щедрой благотворительницы. На углу Почтовой и Липового переулка высилась несуразная конура мистера Флитбока. Как и его владелец, дом перекосился набок от злости, и, казалось, был переполнен сутяжными письмами, ждавшими своей отправки в разные инстанции.
Хотя сгущались сумерки, мои глаза стали привыкать к вечернему свету. Подстриженные кусты палисадников, веселые клумбы с маргаритками радовали. В таком приветливом городе не должны пропадать люди! Хотя так ли он приветлив, как хочется думать мне?
С каждым годом население Блимфорда стареет. Молодые парни и девушки стремятся уехать из родных мест на поиски счастья. А те, кто остаются, работают в лавчонках и на единственной пуговичной фабрике. Свои трудовые гроши они пропивают в пабах и спускают в танцевальных автоматах. «Эй, девчонка, короткая юбчонка!» — неслась песенка как раз из одного такого заведения, пропахшего табачным дымом.
Не так давно закрылась музыкальная школа, дети совсем не хотят учиться играть на флейтах, аккордеонах и гитарах. Да и фортепиано стоит столько нынче, что можно оплатить ссуду на покупку подержанного автомобиля! Даже мистер Уолморт, наш настройщик музыкальных инструментов, переехал в Дублин, к своему сыну.
Но всё же, но всё же! Мы пережили войну, мы преодолели голод, мы выкарабкиваемся из бедности. А если случаются драки, хоть и чаще, чем хочется — всё равно забияки мирятся. А если в детские приюты возвращают неугодных подкидышей – так во все времена были мамаши-кукушки.
Единственная бомба, упавшая на Блимфорд в период второй мировой, образовала страшную воронку, но никого не убила. Она зияла напоминанием о том, какими могут быть люди, если их не остановить. Но и эта воронка уже порядком заросла подлеском. Всё не так плохо, не так…
Я двинулся к лесу. Вернее, мне показалось, что это лес двинулся на меня. Ели махали лапами, а между стволами словно курился дымок. Шиллинг стал горячим в моей ладони, и я уже знал, что сделаю через минуту. Протоптанная тропа уперлась в ствол старого дуба. Я приложил шиллинг к темной шишковатой коре, и как по заказу в стволе возникло огромное дупло. Луна освещала эту дверь в чужой мир.

***

В ушах звенит? Что такое? Я помотал головой, но звон не прекратился.
— Привет, Питер! — ко мне навстречу ковыляла крупная птица с алым хохолком на голове и роскошным хвостом, — долго же мы тебя ждали!
Я крутил головой по сторонам, не понимая, где нахожусь, и отчего в этом странном месте светло как днем. Вместо лесной тропы от ветвистого дуба с дуплом шла мощеная плоским камнем дорожка. Упитанный дворник сметал с нее листья и искоса посматривал на меня. Птица заковыляла дальше, по неведомым мне делам, а лепрекон наконец приподнял шляпу.
— Приветствую вас, Питер Барнет из славного города Блимфорта. Видно, вы ищете господина Бутса? Вам во-о-он туда! — дворник указал ручкой метлы на невысокий беленький домик с террасой.
Я поклонился, не зная, что и сказать, и двинулся в указанном направлении. Листва молодых дубков и стройных лип золотилась неярким приятным глазу светом, но когда я поднял голову, то заметил, что вместо солнца на небосводе сияет огромный золотой диск, напоминавший чеканное блюдо для фруктов. Каждый листик на встречавшемся мне деревце трепетал от нежного порыва ветра и показывал свою тыльную сторону в виде медной, серебряной или золотой монетки. Так вот что издавало мелодичный звон!
Сидевшая на террасе белокурая девочка обернулась на мои шаги и воскликнула:
— А вот и мистер Барнет! Вы хотите булку с медом или с вишневым вареньем? Мы как раз пьем чай.
Я с трудом узнал в этой хорошенькой, нарядной принцессе Аманду Хилл. Муслиновое платье с тонкими кружевами удивительно шло к ее завитым спиралькам кудрей. От родимых пятен не было и следа. Напротив нее восседал противный старикашка-лепрекон, видимо мистер Бутс. Тот самый, что возмутительным образом покинул мой кабинет. Он тоже поприветствовал меня и указал на белый стульчик с витыми ножками. К сожалению, стульчик выглядел хлипким, и я не рискнул приземлиться на него своими двумястами фунтами, потому просто облокотился на спинку и выдавил из себя улыбку.
— Я попал в рай?
— О, нет, мистер Барнет, вы попали в Изумудный Край, — улыбнулась мне в ответ Аманда.
— Вы называете это сказкой, а мы – воплощенной мечтой, — важно надув щёки сообщил старикашка-лепрекон, — в Изумрудном Краю хочешь есть – угощайся вдоволь, хочешь танцевать – пляши! Мечтал быть писаным красавцем? Только в зеркало на себя взгляни – глаз от восхищения не отведешь! Если ты жаден до денег – вон их сколько, срывай с любой ветки. Милости просим к нам.
— Хочу пудинг со свежей земляникой, — неожиданно для себя самого заявил я, — и стул покрепче!
Аманда хлопнула в ладоши, и из домика выскочила шустрая серая кошка в передничке. Она несла поднос с разными тарелочками, среди которых был и аппетитный земляничный пудинг. Два веселых медвежонка быстро принесли солидное дубовое кресло, обитое зеленым сукном. Теперь можно полакомиться угощением в такой приятной компании!
— А что, если я хочу дернуть за хвост бродячую собаку? — провокационно спросил я, вытирая усы салфеткой.
— Что вы! — Аманда заливисто засмеялась, — здесь вы не найдете никаких бродячих собак, а наши милые четвероногие друзья настолько забавны и хороши собой, талантливы и дружелюбны, что их совсем не хочется дергать за хвост!
— Уверяю вас, мистер Барнет, — выставил ладонь вперед успокаивающим жестом мистер Бутс, — в наш милый Изумрудный Край не попадают жестокосердые люди.
Он самодовольно поведал о том, что мистер Джоржжи Хоккинс стал главным ветеринаром Звериного Городка. Он без устали закапывает гноящиеся глазки, перевязывает уколотые лапки, дает цветные витаминки всем милым зверюшкам. А мистер Финниган организовал оркестр юных лепреконов. В его распоряжении дюжина лучших скрипачей Изумрудного Края, шесть неутомимых альтов и даже контрабасист мистер Шуз.
— Что же приготовлено для меня в вашем благодатном краю? — осведомился я, расправившись с угощением
Мистер Бутс лукаво посмотрел мне в глаза, и я увидел хитрый блеск в его зрачках.
— Это решать только вам, мистер Барнет.
Я решил осмотреться и покинул гостеприимную компанию, которая продолжила распивать жасминовый чай. На мое место присела та самая кошка, что приносила пудинг, и стала поедать толстые бутерброды с каким-то паштетом. Аманда помахала мне вслед платочком.
Я двинулся по мощеной улице сказочного городка к небольшой, но нарядной площади. В ее центре на двухъярусных скамейках расселись лепреконы со скрипочками. По бокам стояли альтисты, а слева восседал пухлощекий контрабасист. Все оркестранты выправили белоснежные жабо, заменявшие им бархотки под скрипки. Финниган в легком зеленом фраке постукивал дирижерской палочкой по пюпитру, призывая сосредоточиться. Завидев меня, лепреконы опустили смычки и инструменты. Каждый отвесил почтительный поклон, и я не смог им не ответить. Финниган обернулся, расплылся в улыбке и бросился мне навстречу.
— Мистер Барнет, как я рад вам!
— Как в этих краях звучит Моцарт? — поинтересовался я.
— Ах, Моцарт? — Финниган растеряно обернулся на оркестрантов, — нет… Мы исполняем сюиту Сандалса. Это наше местное дарование, его произведения, поверьте, не уступают «Волшебной флейте».
Мне стало немного жаль юношу, и я спохватился.
— Милый мой друг Финниган, мы так все переживали после вашего исчезновения. Весь город буквально на уши встал! Бедная ваша матушка, наверное, от беспокойства утратила сон. А Лиззи… Разве вам не жаль вашей невесты?
— Матушке передайте нежнейший привет от меня, — горячо пожал мне руку Финниган, — а Лиззи… Полагаю, она быстро утешится. В ее распоряжении и Барт, и Фред и еще полдюжины поклонников, которые…
— … регулярно поколачивали вас на танцах, — завершил я фразу, и Финниган закивал, — значит, вы счастливы здесь, в этом Изумрудном краю?
— Да! Здесь не нужно таскать пожарный гидрант, терпеть насмешки коллег и побои соперников. Здесь я весь погружен в колдовство музыки. Я очарован, и возвращаться в Блифморт не имею ни малейшего желания.
Я раскланялся с Финниганом, он тут же обо мне забыл, и репетиция оркестра продолжилась.
Слева от площади виднелась цветущая яблоневая роща. Может показаться странным, что в Изумрудной стране цвели яблони и плодоносила земляника одновременно, но я решил ничему не удивляться. Под сенью благоуханных деревьев на низенькой скамеечке сидел Джорджи Хоккинс. Одной рукой он обнимал серого козленка, а другой расчесывал его волнистую шерсть. Копытца этого славного питомца были позолоченными, и когда он в нетерпении бил ими о землю, из-под них вылетали мелкие самоцветные камешки.
— Джорджи, — начал я, — твоя мама, миссис Хоккинс, передает тебе привет. А твой спаниель Спотти тоскует. Он совсем перестал есть и пить.
— Стало быть, Спотти надо привести сюда, — сказал благоразумный мальчик, — попрошу-ка завтра об этом мистера Бутса. Он такой любезный!
— Что же сказать твоим домочадцам? — с некоторой досадой поинтересовался я.
— Я мог бы написать им письмо и сунуть в дупло или передать с мистером Бутсом… Но разве они поверят тому, что и вообразить себе нельзя? Скажите им, чтобы они не слишком обо мне скучали. Если мама или папа захотят в Изумрудный Край, то здесь есть место всем.
Я не пробыл в этом благодатном месте и часа, но меня уже начинало мутить от приторного воздуха, кристальной родниковой воды и мелодичных песен денежных деревьев. Кроме того, я не встретил ни одного человека, кроме моих пропавших жителей Блимфорда. Вокруг сновали только лепреконы. Я поспешил к белому домику с чайной террасой и застал на ней мистера Бутса, в одиночестве починяющего разношенный башмак. Поодаль Аманда прыгала через скакалку.
— По старой привычке лепрекона не могу сидеть без дела. Особенно, если обувь просит каши, — сказал мистер Бутс, сняв пенсне с носа.
— Разве в краю изобилия не проще пожелать себе новые башмаки? — усмехнулся я.
— Э, нет! — покачал головой лепрекон, — мы — древний народец, трудолюбивый и мастеровитый. Счастье для нас в том, чтобы видеть плоды своего труда и радость на лицах окружающих.
— В таком случае, я был бы вам весьма признателен, если бы вы отправили меня назад, в родной Блимфорд. Увы, меня одолевает печаль в этом без сомнения милом местечке.
Лепрекон отложил в сторону работу и внимательно посмотрел на меня. Снова в его глазах сверкнули неприятные для меня хитрые огоньки.
— Понимаете ли вы, мистер Барнет, что второго шанса попасть сюда у вас не будет? Это край вечной весны или вечного лета – по вашему выбору. Это благословенное место изобилия и покоя, — с каждым словом голос лепрекона становился все жестче и жестче, — вы вернетесь в свой захудалый городишко с его вечными туманами и сыростью, безработицей и скукой? Вы снова будете разыскивать пропавших, мирить пьяниц с их женами, вылавливать из озера утопленников, ловить карманников и отводить их за ухо к истеричным мамашам!
— Клянусь выполнять свою рутинную работу комиссара Гарда Шихана со всей ответственностью и без устали, пока не закроются мои близорукие глаза, — с сарказмом ответил я.
— Тогда ты свободен, глупец. А серебряный шиллинг я требую вернуть!
Лепрекон вытянул руку, и теплая монета сама прыгнула к нему из кармана моего твидового пиджака.
— А как же Аманда, Финниган и Джорджи?
— Это был их выбор, мистер Барнет. Он хотели совершенства и получили его. И я тебе их не отдам.
— А где другие люди, мистер Бутс? Я ни за что не поверю, что ты ограничился только этими тремя.
— Как где? Они все здесь. Как по-вашему появляются лепреконы? У нас нет семей, младенцам взяться неоткуда. Единственный способ сохранять население – приглашать в наш край жителей из мира людей.
Я не был шокирован этим известием. Ведь еще моя мать твердила, что за все удовольствия придется платить. Но какова цена счастья? Я сжал кулаки от злости!
— Новых жителей Блимфорта тебе не одурачить, лепрекон!
— Посмотрим, — проскрежетал мистер Бутс, хлопнул в ладоши, и я очутился на краю воронки, мимо которой проходил вечером.
Светила полная луна, не единая тучка не омрачала ее лика. Я отряхнул брюки и бодро зашагал домой. Блимфорт спал. Я был счастлив как никогда.
Мне нравится туман над озером и покрытые инеем деревья, крупицы первого снега на моём газоне. Я люблю недозревшие яблоки, свисающие с веток соседского сада за ограду. Они вкуснее моих, летне-ранних. Мне нравится бродячие собаки с их поджарыми боками, подбегающие в надежде на остатки завтрака комиссара полиции. Они утыкаются мокрыми носами мне в ладони, а потом благодарно провожают до участка. Я люблю ждать Аугу Смит после школы. Она всегда забегает ко мне на чашку чая и приносит карамельки. Мы обмениваемся соображениями по поводу очередного расследования. На Рождество Ауга дарит мне вязаный шарф, а я ей – книгу, которую она выбирает в скудной лавчонке Блауди.
Я люблю видеть, как мисс Боуи колесит на своем допотопном агрегате по округе, бросая за заборы жителей связки писем и газет. Для меня это означает бесперебойность доставки новостей и хороших событий. Потому что после войны все события хороши, кроме пропажи людей. И если придется, я вырублю все дупластые деревья в нашем лесу и выставлю часовых. Чтобы сохранить этот мир в его горестях и радостях, с его недостатками и чудесами. Я буду делать свою работу без устали, пока не закроются мои близорукие глаза.

dav

45 лет, юрист, кандидат юридических наук. Публиковалась в «Авроре», «Южной звезде», «Литературной газете», «Сибирских огнях», «Молоко», «Русский Переплёт», «Юность», Формаслов», «ЛиTTERA», «Подъеме», «Вторнике», «Эдита», «Север», в альманахах «45 параллель», «Неман», «Притяжение , «Книга.ру», «Российский колокол», «Инь и Янь», «Слово талантам» , серии альманахов «К западу от октября», серии альманахов издательства «Перископ», «Млечный путь», «Горизонт» и др.
Шорт-лист конкурса «Новый старт » 2019 издательства «Анимедия», победитель номинации «Проза» международной премии «Антоновка сорок плюс» первого сезона, 2019 г. , финалист конкурса-фестиваля русской словесности «Во славу Бориса и Глеба» 2019 г., номинант премии года журнала «Сибирские огни» 2019 г., участник 7 и 8 литературного семинара писателей-фантастов «Малеевка-Интерпресскон 2020-2021», финалист фестиваля короткого рассказа «КоРА» г. Москва, 2020 г., победитель международного конкурса поэзии «Поэзия Ангелов Мира» 2020, Лонг-Лист премии «Русский Гофман» 2020 г., Лонг-Лист конкурса «Русский Детектив» в номинации «Дебют» -2020 г., серебряный призер фестиваля «Седьмое небо» -2020г., финалист ХХ и ХХ1 фестиваля «Славянские традиции» 2020 г. Шорт-лист фестиваля «Славянская лира» 2020 г. Лонг-лист конкурса «Прыжок над бездной» 2020, победитель международного конкурса рассказа «Путевые заметки» издательство «Ляссе» 2020 г., Лауреат фестиваля «Капитан Грей» 2020, серебряный призер фестиваля фантастов «Волгакон» 2020, победитель конкурса «В духе Стивена Кинга» в рамках «Неделя современного писателя 2020 г. Санкт-Петербург», победитель конкурса «Север – страна без границ» 2021.