ПОЭТОКОНЦЕПТ ИСТОК В ТВОРЧЕСТВЕ НИКОЛАЯ ТРЯПКИНА

Ольга БЛЮМИНА

Поэтоконцепты, когнитивным механизмом создания которых является метафора, структурируют новое смысловое пространство – поэтоконцептосферу, представляющую собой совокупность вымышленных знаний, существующих в «особым образом организованной словесной материи» [6, с. 33].

В поэтическом пространстве Николая Тряпкина концепт исток формируется как духовносущностное в своей основе понятие лингвальной поэтической реальности. Ассоциативные его связи объективируют те или иные признаки взамопроникновения земного и небесного в смысловом поле поэтоконцепта.

 В стихотворении «Среди лихой всемирной склоки» в ассоциативное поле поэтического концепта входит значение понятия «живучесть»: «И я молю твою живучесть, / И вновь кричу: не иссякай!». Амбивалентность, напоминающая о единстве двусоставного мира (духовного и материального), проявляется в отношениях взаимодействия, взаимопроникновения концептуальных полей в поэтическом мире Николая Тряпкина. Словарное значение прилагательного живучий – «прочносохраняющийся, жизнестойкий», «выносливый» соединяется со значениями наименования исток и опосредованно, через него, входит в структуру концепта Русь. Поскольку Русь – в нашем культурном восприятии, всё вынесет, не пропадёт; она вынослива и терпелива, как всякая Мать – источник жизни земной и почти также вынослива и терпелива, как Богородица – источник жизни небесной, духовной – Матерь Бога. «Она не только хлеб и стадо, / Она ещё – сестра и мать»  («Я не был славой затуманен»).

• Кроме того, употреблённое в исконном значении, существительное прозябанье – «прозябнуть», «прорасти»: «И каждый цвет, и прозябанье, / И солнца вешнего набат» в одном контексте с прилагательным вешний – происходит от сущ. весна, из праслав. *vesna, от кот. в числе прочего произошли: др.-русск., ст.-слав. весна (др.-греч. ἔαρ), русск., укр. весна́, сербохорв. вѐсна, словенск. vȇsna, чешск. vesna, польск. wiosna. Древняя и.-е. основа на r/n, ср. лит. vasarà «лето», латышск. vasara, греч. ἔαρ, лат. vēr, др.-исл. vár «весна», др.-инд. vasantás «весна», vasar «рано», авест. vaŋri- «весной», арм. garun «весна» [9], имеющие к тому же стилистическую соотнесённость (православную), получают следующее смысловое взаимодействие: прозябанье (прорастание (росток)) – солнце – источник света, источник жизни – вешнее – весеннее, первое – весна – начало жизни, обновление жизни.

Сергей Куняев, анализируя стихотворения Николая Тряпкина, сформулировал один из аксиологических мотивов его поэтического мира таким образом: «… поэт выстраивает вертикаль от подземных глубин в Божественные выси, ощущая себя единосущным с Русью, удерживающей мировую вертикаль…» [1]. Одним из стержневых компонентов, формирующих эту концепцию, по нашему мнению, является поэтический концепт исток. Стихотворение «Никогда я бродить не устану…» как раз воссоздаёт один из вариантов чувственно-образного авторского представления об этой вертикали. Мы считаем, что периферия информационного потенциала концепта исток становится одним из основных компонентов, организующих иерархичность этой вертикали. «Никогда я бродить не устану / Возле рек, возле рек. / И топтать-приминать на полянах / Первый снег, первый снег». Стихотворение начинает и заканчивает образ первого снега (ассоциативно-символически проявляются элементы значения концепта: первый – чистый – топтать / приминать (т.е. производить что-либо впервые в этом контексте) +дополнительный компонент – водный источник – возле рек, отсылающее, безусловно, к традиционному символу – река – жизнь (ср. у Пушкина «и дней моих поток так долго мутный, теперь утих дремотою минутной и отразил небесную лазурь»). Только в начале стихотворения первый снег встроен в горизонтальное (земное) представление о жизни, что подчёркивается использованием глаголов, обозначающих перемещение в пространстве, без направления движения: бродить, топтать. Через луг, кузнечик повсюду тики-тук – это, безусловно, признаки, репрезентирующие образ жизни, полноты жизни, какая бывает только в летнюю пору. Направленное движение начинается в последнем катрене: «Умереть – и подняться осиной». И это движение вертикальное, начинающееся после смерти, тоже жизнь, но  уже – движение в вечность. Вечная вертикальность усилена предшествующими строками «Вижу – небо горит надо мною / Высотой, высотой. / Хорошо погулять под такою / Красотой, красотой!». Осина – поэтоконцепт, широко распространённый в русской лингвокультуре, в основе его номинаций – сопоставление этого дерева и человека.  Концовка стихотворения выводит вариантную часть значения концепта исток: возрождение. Возрождение – исток – новой – иной жизни. Сравни, 1-й Псалом: «И будет яко древо насажденное при исходищих вод, еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет, и вся елика аще творит, успеет. Не тако нечествии, не тако, но яко прах, его же возметает ветр от лица земли». Осина – символ грешного человека, получающего возможность возродиться, воскреснуть у источника возрождения – Бога.  И в поэтическом лингвальном мире Николая Тряпкина – значение возрождения – источник бессмертия поэта – начало бессмертной жизни – его творчество. «И уж если теперь / Мои песни хоть что-нибудь значат, / И уж если теперь я и сам / Хоть на что-то гожусь, – // Ах, всему тому корень / Тогда ещё, бабушка, начат – /  Там, у нас на печи, / По которой и нынче томлюсь». («Бабка»). И заканчивается стихотворение строками, где первый снег опускается с неба, с перелётов гусиных, что усиливает связь концепта снег с Россией, родиной – источником вдохновения, корнем духовной жизни поэта. Снег как символ России – частое явление в образной системе русских поэтов, например, у В. Иванова, И. Анненского и проч.

На наш взгляд, текстовые интерпретации концепта исток в стихотворениях Николая Тряпкина косвенно возрождают внутреннюю форму слова: истокъ  – производное с перегласовкой о/е от истеку, истещи (ср. искон. вытеку, вытечь): то, что рождает жизнь и являет себя в дальнейшем её течении, продолжении: «А жизнь бежит, меняет нрав. / И вот, свалив шальные воды, / Река идёт с настоем трав / И с мудрым светом небосвода». («Стансы»). Поэтическая реальность Николая Тряпкина оформлена словесными оборотами, представляющими более ранние коренные пласты русского слова. И, как нам кажется, первое этимологическое значение слова исток взаимодействует с этимологическим значением паронимичного ему слова истый, истовый, восходящего к корню истъ – «настоящий, истинный, подлинный». «Как истая полночница Россия. / Какая быль! Какая старина!..» («КорЯжема»). Соединение этих значений вскрывается в индивидуально-авторских признаках концепта исток у Николая Тряпкина: «И там, над дедовским ручьём, / Шумит знакомая осока.  / И я, как лебедь, бью крылом / У заповедного истока» («Стансы»), «Пускай придут – и вспомнить, и почтить, / И зачерпнуть из древлего колодца… // Мы так его стараемся забыть – / И всё-таки забыть не удается». («Предание»), исток здесь – и заповедь природы (то, к чему природа повелевает прислушаться), и источник мудрости, как нам кажется, перекликающийся с представлением писателей-деревенщиков о том, что человек должен жить в согласии с одухотворённым мирозданием. То есть, все то, что исконно, первоначально – то подлинно, сущностно для русского языкового сознания. И потому – необходимо.  В этом контексте исток – ещё и первоначало творчества. Чистый, незамутнённый исток в заповедных местах русской природы и такой же исток имеется в душе русского человека. «Мы услышим, как бьётся в снегах, и полусне, / Изначальный родник» («Столько вьюг прошумело»).

 Периферийным актуализированным признаком поэтоконцепта исток в поэтоконцептосфере Николая Тряпкина является мотив пути: путь от истока – начало дороги: дороги творчества, дороги жизни, дороги судьбы. «Ты сегодня пророком иль Богом / выходи на морскую косу // Через реки, озёра, дубровы / Ты пройди по волшебным путям, / Ты найди всемогущее слово, / Чтобы грозы задвигались к нам» («Зря мы, что ли, земля-молодица.

Зарокочет камнями река,

Залепечет осина,

Поплывут облака, облака

Над дорогою сына.

Я за ними глаза подниму

И вздохну от печали,

И доверюсь пути своему

В зазвучавшие дали.

И побуду я в мире большом,

На певучем истоке.

И сложу я о крае родном

Свои лучшие строки. («На дворе раскричался петух…»)

В этом стихотворении концепты река – путь – исток связаны глубинными неявными смыслами и составляют в этой его части единое динамическое смысловое целое концепта. В произведении поэтоконцепт исток, реализованный с помощью трёхчленной смысловой модели, получает значение не только точки отсчёта, начала движения, но значение окончания пути, достигнутой цели, осуществления замысла героя-творца.  Очевидно, что певучий исток здесь – одновременно и цель, и причина неизбежного пути.

Вербализуется концепт исток  в лексическом языковом пространстве лирики Николая Тряпкина путём актуализации Евангельских образов, расширяясь за счёт добавления в его смысловой объем сакральных компонентов: «А в сторонке белеет церквушка, / Где в подвале источник святой. / И зовёт монастырская служка / Детвору за целебной водой. // И запомнились гулкие своды, / Неустанная бабка моя, / И в подвале звучащие воды, / И во рту ледяная струя». («Запестрели цветные палатки»). Здесь концептуальные смыслы меняются местами, периферийный, фоновый аспект значения становится ядерным, а значение предметное – приядерным, дополняющим.   Смысловое поле в таком поэтическом контексте имеет следующий вид: водный источник – целебный источник – святой источник – исток жизни (начало жизни, детство). В поэтоконцептосфере стихотворения, принадлежащий к числу универсальных, концепт детство  явлен через русское национальное осмысление, когда понимание православное равно пониманию онтологическому. Православное понимание сформировано прямыми характеристиками: святой, целебный (делающий цельным, целым, восстанавливающим); ассоциативными национальными смыслами: источник жизни (Господь), источник Спасения (Господь), икона «Живоносный Источник», объединяющая в своём названии семы «спасение физическое», «исцеление физическое»; «спасение духовное» и «исцеление духовное»; все эти признаки  становятся развёрнутым непрямым именованием концепта детство, вмещающим в себя перечисленные черты.        Таким образом, поэтический концепт исток является одним из ключевых в творчестве Николая Ивановича Тряпкина и формируется как духовносущностное в своей основе понятие лингвальной поэтической реальности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Куняев С.С. Мой неизбывный вертоград… // Тряпкин Н.И. Горящий водолей / Н.И Тряпкин.­­­ – М.: Мол. гвардия, 2003. – 493 с.
2. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. Режим доступа: https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/Lotman/_01.php (дата последнего обращения: 28.02.2019).
3. Ожегов. С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. – 4-е изд., дополненное. – М.: Азбуковник, 1997. – 944 с.
4. Пименова М.В. Образы неба и способы вербализации его признаков в произведениях С.А. Есенина с. 22 // Герменевтический круг: текст — смысл – интерпретация: сборник научных статей. Вып. 2. – Армавир: РИO  АГПА, 2013. – 240 с.
5. Теркулов В.И. Режим доступа: https://studopedia.info/2-105604.html (дата обращения 28.07.2020).
6. Теркулов В.И. Поэтические концепты (на примере концепта Разин у В. Хлебникова) // Герменевтический круг: текст – смысл – интерпретация: сборник научных статей. Вып. 2. – Армавир: РИO  АГПА, 2013. – 240 с. – С.32-37.
7. Этимологический онлайн-словарь русского языка Макса Фасмера. Режим доступа:https://vasmer.lexicography.online/%D0%B2/%D0%B2%D0%B5%D1%81%D0%BD%D0%B0.

ИСТОЧНИКИ

8. Тряпкин Н.И. Горящий водолей / Н.И. Тряпкин.­­­ – М.: Мол. гвардия, 2003. – 493 с.
9. Тряпкин Н.И. Звёздное время: Избранные стихотворения / Сост. и автор предисл. Г.В. Шувалов. – М.: Литературная Россия, 2018. – 384 с.