КОГДА ПРОСЫПАЮТСЯ ЕЖИКИ
Дарья МОСКВИНА
Что-то небывалое творилось в лесу в нынешнем марте! Солнце, выползавшее поутру из-за пригорка, казалось невероятно большим, и, стоило ему только дотянуться несколькими лучами до самого высокого сугроба, как всё вокруг становилось оранжево-розовым. Кроме елей. Они оставались зелеными… правда, не такими мрачно-болотными, как в пасмурные дни, а весёло-зелеными. День, приходивший на смену утру, был прозрачным и звонким, и каждая капелька, упавшая с ветвей, легко дзинькала. Вечер подкрадывался неторопливо, и в сумерках меж деревьев разливался аромат, от которого холодело в животе. А ближе к ночи, когда небо было уже темным и притом ярко-синим, над лесом загорались звезды, и было их видимо-невидимо!..
И вот на исходе мартовской ночи в своей норке заворочался ежик Василек. То клубочком свернется, то лапки раскинет, то на бок перевалится. То опять клубочком. И так – пока шерстинка в нос не попала. Тогда Василек громко чихнул и проснулся окончательно.
Ничего-то Василек не поймет, что он да где он, только лапками глаза заспанные трет. Высунул из норки взлохмаченную мордочку – а вокруг светло, но серенько, мокровато и холодно. И ветер такой, что — ввух! – с непривычки мало не покажется. Подумал Василек немножко, вспомнил, что он – ежик, а еще понял, что вылезать из норки ему совсем не хочется. Тогда он плюхнулся на живот и еще немножко подумал. И тут его осенило: он же ВИДЕЛ СОН, пока была зима! Необыкновенный сон, который – Василек не сомневался — никогда и никому до него не снился. С поспешностью хозяюшки, у которой пирог в духовке пригорел, ежик разгреб кучу прошлогодних листьев, на коей пару часов назад так сладко посапывал, и отрыл свое сокровище – зеленую дудочку, бесценный подарок от дедушки. «Ну, мой час настал!» — решил Василек и, прижав к себе дудочку, выкатился из норки.
На полянке, почти свободной от снега, Василек вскарабкался на пень, облюбованный им еще в прошлом году, устроился поудобнее и стал потихоньку дудеть. Трели получались короткие и печальные — на первых же нотах их обрывал ветер. Но Василек не сдавался. Все громче и громче звучали обрывки мелодии, все веселее и веселее играла маленькая дудочка, как вдруг – как раз тогда, когда полянка стала нежно-оранжевой – Василек внезапно пошатнулся, так что чуть с пенька не свалился. Перед ним стояла ежиха Уляша, его ровесница, с которой он познакомился в конце прошлой осени.
— С добрым утром, Василек! – сказала Уляша. Восходящее солнце освещало ее со спины, и иголки на ее голове были похожи на корону.
— С добрым утром, Уляша, — не сразу ответил ей Василек. Что-то очень сильно изменилось в Уляше за зиму, и он никак не мог понять, в чем же дело.
— А я зимой научилась вязать! – похвасталась Уляша. – Посмотри, какой у меня бантик.
И правда, на одной из ее многочисленных иголок был наколот бордовый вязаный бант. «Может, в бантике дело?» — подумал Василек.
— А ты разве не спала зимой? – спросил он.
— Да какое там! Я маме помогала младшеньких воспитывать. Ох и намучились мы с ними! Это не дети, это мамонты какие-то!..
— Почему это мамонты?
— Ты прав. Они хуже.
— Да ладно тебе!
— И ничего не ладно! Тебе легко говорить! Ты-то, небось, как залег в ноябре, так и продрых до сегодняшнего утра!..
— Ага-а! – довольно протянул Василек, видно, ни капельки не сочувствуя Уляше. И тут он опять вспомнил про СОН. – Уляша, Уляш, угадай, что мне приснилось!..
— Понятия не имею, — Уляша насупилась.
— Ну, так я тебе сейчас… сейчас… сыграю сейчас. Сон свой.
— Что?!
— Сон сыграю. На дудочке. Понимаешь, мне же ПЕСЕНКА приснилась!..
Уляша ничего на это не ответила, только иголками удивленно повела. На ветру сразу же затрепетал изящный бантик.
А Василек взял в лапки дудочку и чуть прикрыл глаза. Стало тихо-претихо. Не треснула ни единая веточка, не дзинькнула ни единая капелька. И даже ветер смутился и смолк. И Уляша услышала песенку, которая приснилась Васильку.
Песенка не была ни веселой, ни грустной. Она была нежной и похожей на первые былинки, которые еще даже не проклюнулись, а только меленькими точками пестрили в самом солнечном уголку полянки. Песенка куда-то звала и о чем-то напоминала, но Уляша, как ни силилась, не могла понять, о чем же. Из-за этого ей захотелось плакать.
Василек отложил в сторону дудочку и вопросительно уставился на Уляшу: мол, как – ничего? Та улыбнулась ему ласковой и немного ехидной ежиной улыбкой и устроилась рядышком на пеньке.
— Погреюсь-ка я тут на солнышке, — сказала Уляша. – А потом, может быть, расскажу, что приснилось зимой мне.
— Так тебе все-таки удалось поспать? – удивленно спросил Василек.
— Ну, совсем-то не спать невозможно же! – фыркнула Уляша и зажмурилась.
Оба ежика, не сговариваясь, надолго замолчали. Солнце, поднимавшееся все выше и выше, щекотало им усы. Но даже оно не могло прервать ход ежиных мыслей. В первый день после зимней спячки ежи очень любят помолчать и поразмышлять. Особенно же приятно помолчать и поразмышлять на пару с другом.
Наконец Уляша повернула мордочку к Васильку и шушукнула:
— Представляешь, мне снились васильки! Знаешь, те, которые растут далеко за лесом, на лугу.
И ежик по имени Василек чуть было не подпрыгнул от радости на всех своих четырех коротеньких лапках.
***
Москвина Дарья Михайловна, г.Санкт-Петербург. По специальности детский врач, пульмонолог, в данный момент — мама-домохозяйка и по совместительству научный сотрудник на удаленной работе.
2018 год — первая публикация в журнале «Жирафовый свет»); 2019 г. — публикация в журнале «Фантастическая среда» (финалист конкурса сказок, сентябрь 2018 г.); лонг-лист конкурса короткого рассказа от издательства «Настя и Никита»; 2020 г. — публикация в специальном выпуске «Жирафового света» (календарь); шорт-лист конкурса «Будь человеком» от проекта «Добрая книга»; участник семинара «Как хорошо уметь писать — 2020», г.Санкт-Петербург; участник Литературного семинара молодых авторов в рамках Беловских чтений — 2020, г. Вологда.