ИДТИ ДОРОГОЙ БЕЛОЙ. СТИХИ ЧЛЕНОВ ЛИТО «ХИБИНЫ»

Члены редколлегии журнала СОТЫ и участники клуба СЛОВОРОССИЯ часто ездят по городам и весям нашей огромной и замечательной страны. Во многих местах нам доводилось встречаться с талантливыми участниками местных литературных объединений. Так возникла идея представлять авторов, живущих в местах, где мы побывали. Ведь любая земля красива не только пейзажами, но и талантливыми людьми. Да, часто в ЛИТО собираются авторы разного уровня, но нередко в них есть люди, которые могут быть достойно представлены в самых взыскательных литературных столичных изданиях, и почти всегда есть те, кто подаёт серьёзные надежды. Наша же задача, показать многообразие литературного мира русской и российской глубинки.
Начинаем рубрику с ЛИТО «Хибины». В гостеприимных Апатитах, где живут представляемые нами авторы, мы бывали не раз. С этими местами связаны многие тёплые воспоминания. Город славен своими литературными традициями. Здесь недолгое время жил юный Николай Рубцов, а память о нём сохраняется сквозь десятилетия. В городе проводятся литературные чтения памяти поэта.

Нина Воскресенская

***
И снова торжество зимы,
Где белоснежное величье
От тишины до кутерьмы
Меняет сотни раз обличье.
Леонид Коновалов

Хрустящий снег. Фонарь заледенелый…
Хотя лишь осень по календарю.
На Севере идти дорогой белой –
Судьба от октября и к январю,

От февраля корить её до мая
И ждать как Божьей милости тепла.
Но странно, по снегам вдали скучаю,
В краях, в которых жить бы не смогла.

И непременно тянет возвратиться
Сюда, где правят балом холода.
Как ни крути, я северная птица,
Пусть признаЮсь я в этом не всегда.

И жизни белоснежные страницы
Раскрашивают сполохи в мороз;
Сияньем неба вдоволь не напиться,
Пьянит напиток до хрустальных слёз.

Рябины горькой вкус для пташки сладок:
Поддерживает он огонь души.
А большего, пожалуй, и не надо…
В раю ли на условия грешить?!

Лишь здесь себя теряешь и находишь,
Всё счастье тут и вся печаль моя.
Была вначале, будет на исходе
Родная заполярная земля.

Хрустящий снег. Фонарь заледенелый…
Хотя лишь осень по календарю.
Моя судьба – идти дорогой белой;
Я Север за неё благодарю.

Моему сынишке

Мой мальчик волшебный с беззубой улыбкой
Теплее весенних лучей;
Спит счастье в кроватке – так близко, так зыбко…
Всех дней непростых и ночей

Ты стоишь. Нет, большего стоишь намного –
Дороже Вселенной твой взгляд,
А пяточки-крошки дыхание Бога
И след поцелуя хранят.

Как долго жила ожиданием встречи,
Известно Творцу одному;
Но детские пальчики с лёгкостью лечат
Душевную взрослую тьму.

Явился на свет в Рождество Иисуса
Бесценный подарок небес.
Кормить молоком малыша-карапуза –
Отрада земных поэтесс.

Мой нежный волшебник, январский ребенок,
Совсем не по-зимнему ты
Улыбкой одной согреваешь спросонок
Мои заполярные льды.

Елена Неупокоева

Последний дракон

Чешуею сверкая, как золотом царских сокровищ,
Я лечу в облаках, разрывая их зыбкую муть.
Я последний дракон на земле, я одно из чудовищ.
Я лечу в никуда и не знаю, где кончится путь.

Было время, когда я жил так, как положено лучшим –
Окружён уваженьем и страхом, и полон огня.
Но летели года, но состарились горные кручи.
И последний из помнивших умер, оставив меня.

Я бы рад был и ужаса воплям, и приторной лести.
Я не помню свой голос – молчу уже пять сотен лет.
Я хотел бы взреветь – только мне разговаривать не с кем.
Мою боль будут слышать лишь лес да холодный рассвет.

Я украл бы принцессу – хоть кто-то живой был бы рядом.
Но принцесс не найдёшь в этот странный, компьютерный век.
Да и рыцарей нет, покоряющих горные гряды.
Мою жизнь, мою славу и боль растоптал человек.

* * *

Опять октябрь и веет мерзлой глиной.
И память возвращает нас назад.
Тогда мы были вроде бы едины,
Ещё не наступил наш личный ад.

И падал снег. Под тусклым серым небом
Нам было удивительно тепло.
А ветер выл. Но он нам страшен не был,
Хоть бил всю ночь в холодное стекло.

Сплетались сны, и явь, свернувшись кошкой,
Нас заставала в неге и тиши.
Каким же ты казался мне хорошим.
Как грелась я теплом твоей души.

Анастасия Гасникова

Керубино

Кудрявый мальчик, милый Керубино,
Мой славный предок, чьим горжусь родством,
Ты где-то здесь присутствуешь незримо
И мне тайком прощаешь баловство.

Прелестный паж блистательной графини,
Ты не хотел, но так сплелось хитро,
Что ты хлопот доставил Альмавиве
В безумный день женитьбы Фигаро!

Ты пел любовь, ты трепетал от страсти,
Ты счастлив был любить и был любим,
Ты пел цветы, пел молодость и счастье,
За что тебя прозвали – Херувим.

Оставим разговоры о победах,
Забудем все грядущие грехи.
Шальная жизнь прощается поэтам,
Ведь от грехов рождаются стихи.

Заботы липнут к нам нещадным грузом,
Но помним мы призвание своё:
Ведь мы с тобой – пажи великой Музы,
До чёртиков влюбленные в неё.

Бывают чудеса на белом свете,
А мы живём, не ведая того! –
Нас разделяют целых два столетья,
Но нас не разделяет ничего.

Кудрявый мальчик, милый Керубино,
Мой славный предок, чем горжусь всерьёз,
Ты где-то здесь присутствуешь незримо,
Ты снова души трогаешь до слёз.

Галина Капорулина

На Псалом 21

Боже, мой Отец, почему меня оставил?
Я, взойдя на крест, как блин катаю.
От спасения далекИ слова вопля моего,
Усмехаются враги, нет со мною никого,
Ноты СвЯты, ты живёшь средь хвалы Израиля,
Ты к себе меня прижмёшь, от врагов избавишь,
Я же червь – не человек, поношение у людей,
Помни, короток мой век, защити меня скорей.
На тебя оставлен я от утробы,
И тельцы как львы меня съесть пробуют.
Скорбь близка, а помощника нету,
Я пролился как вода жарким летом,
Мой язык прилип к иссохшей гортани,
Окружили псы меня и поранили.
Руки, ноги гвоздями пронзили
И на крест меня крепко прибили.
Делят ризы они меж собой,
Но меня защитит Бог живой.
Я в собрании славу пою
Вседержителю, Богу, Царю.
Я спасённый теперь человек,
Буду Богу служить я вовек.
Буду правду его возвещать,
Детям веру хочу передать
О победе, борьбе и кресте,
Чтоб потомство служило Тебе.

Игорь Панасенко

Карандаш неизменно отточен…
И только отточенный карандаш,
отточенный карандаш.
Сергей Каплан

Начало было положено в конце сентября две тысячи девятого года, когда небольшая, но тесно сплочённая группа товарищей сидела на конспиративной квартире в Петрозаводске, пережидая время между поездом и концертом. В один из моментов всеобщего расслабления Каплан вдруг устало и грустно сказал:
– Всё. Ещё лет пять я тут покручусь, подвигаю всё это. А потом уеду на Бали – и досвидос всему. И никаких проблем не будет.
И когда двадцать второго января две тысячи десятого мне позвонили, то вторая моя мысль была – как же быстро эти пять лет прошли. Так появилась идея первого стихотворения. Поскольку приближались «Дни Высоцкого на Кольской земле», то эпиграфы взяты из сочинений Владимира Семёновича.

Предвстречное

Я не люблю, когда мне лезут в душу…
Мой друг уехал в Магадан.
Владимир Высоцкий

Мой друг уехал на Бали –
Легко, беззлобно –
За край, на поиски земли,
Где жить удобно,

Где волн солёные усы
Щекочут сушу,
Где не достанут подлецы,
Не плюнут в душу.

Беспутный ангел сном пронёс
Свирель сирени,
И всем проблемам – досвидос.
Без сожалений.

Провинциальный тёплый край
Плывёт сквозь осень,
И в нём сторон – пересчитай –
Как прежде, восемь.

И вновь отточен карандаш
Острее молний,
Но капля ни одну из чаш
Не переполнит.

Ключи, ворота – всё тщета
Над прелью истин.
Там невозможна суета
И грех немыслим.

Там безмятежность и уют,
Покой на лицах…
Друг не сумеет жить в раю.
Он возвратится.

22 – 31 января, 18 июня 2010, 27 января 2011, 24 апреля 2020

Можете не верить, но года не прошло, как оно состоялось…

Возвращение. Полночь. XXI век.

Я брёл на ощупь и на слух,
Блуждал как эхо,
Я был в тоске о том, что друг
За край уехал,

Стучался в небо – кулаком –
И в землю – рожей,
Апрельским лёгким матюгом
Дарил прохожих,

И тьме за окнами вполне
Я был угоден.
Вдруг сверху – лестница, по ней
Каплан нисходит

И говорит: «Ну всё, кранты,
Сюрприз к сюрпризу.
Я думал, я на дне, – тут ты
Стучишься снизу,

Притом изрядно на рогах –
Весь песня песней.
Всё хочешь в рай? Там ни фига
Не интересно.

Прикольно, правда, – карандаш
Точить не надо.
Но если Петя входит в раж –
Пьём до упада.

Беспутный ангел давит брейк –
Будь он неладен, –
А из гостей – лишь Фрэнсис Дрейк
Да Лёха Бардин.

А Дихтер с Ланцбергом – их нет,
И иже с ними…
Ты только никому: секрет.
Они свалили.

Ты ж Пашу знаешь – он всерьёз:
Мол, виждь и внемли…
Они – адью, и досвидос,
И прочь – на Землю,

В Архангельск, Хайфу и Париж,
И вовсе в Тромсё…
А ты всё обо мне скорбишь.
Ну что – махнёмся?»

Сотрясся мрак, как бьётся шест
В разгар стриптиза,
И грянул гром. Но не с небес:
Стучали снизу.

13 – 22 декабря 2010, 27 января 2011
P.S. Алексей Бардин, по счастью, жив и здоров. Просто каждый, кто знаком с ним лично, имеет представление о его паранормальных способностях. Но это уже совсем другая история…

 

 

 

Читайте также: