АСИНЫ СТУПЕНЬКИ

Екатерина ЯКОВЛЕВА

Так часто взрослые, ведя разговоры на волнующие их темы, думают, что дети не слушают или не понимают, о чём они говорят. Вот и в тот день Ася сидела в кресле, уплетая мороженое, и, вроде бы, смотрела мультфильм, но на самом деле чутко прислушивалась к тому, о чём говорили взрослые на кухне. К маме в гости пришла тётя Нина, у которой был чрезвычайно громкий голос. Когда она говорила, то сильно размахивала руками, задевая стоящие на столе чашки и блюдца. Посуда звенела, а крупные янтарные бусы на её полной шее гремели так, что вскоре у Аси начинало шуметь в ушах. Сейчас  с кухни доносилось привычное громыхание, тётя Нина рассказывала Асиной маме про тётю Веру, от которой ушёл муж.

– Впрочем, лично меня это нисколько не удивило. Они никогда не подходили друг другу, это было видно невооружённым взглядом! Аркадий ведь, знаешь, вырос в такой семье – он привык к чистым простыням и накрахмаленным салфеткам, к белоснежным рубашкам! Его мать, Людмила Захаровна, царство ей небесное, пылинки с него сдувала! Единственный сын, отрада материнского сердца!

Ася представила себе взрослого дядю, который сидит за столом, а мама завязывает ему на шее кружевной слюнявчик, и хихикнула.

– А Верка что? – продолжала тётя Нина. – Спала до обеда, готовила бог знает как, и дома вечный беспорядок! Никаких тебе отутюженных наволочек! Зато гладильная доска всю жизнь, как я помню, стояла у неё посреди комнаты, для видимости. Ясно дело, он и ушёл в один прекрасный день!

«Вот враки», – подумала Ася, – «и ежу понятно, что этот Аркадий ушёл от тёти Веры потому, что разлюбил её. А про наволочки просто сказал, потому что хитрый!».

А тётя Нина говорила и говорила, всё повышая голос, что эта тётя Вера начала пить водку (что тоже не удивило тётю Нину), стала гулять по ресторанам, оставляя дома маленького сына. И люди видели даже, как она утром собирала в пакет в этом самом ресторане объедки с чужих тарелок. И теперь вопрос стоит о том, чтобы забрать у неё этого мальчика, но пока всё решается, а сама тётя Вера лежит в больнице, ребёнка увезут к бабушке на лето. А повезёт его именно сама тётя Нина, которой тот Аркадий являлся каким-то родственником.

– В общем, если ты не против, мы с мальчиком переночуем у вас. У меня, сама знаешь, какая теснота, да и до вокзала далеко ехать. А с утра прямо от вас и отправимся.

 

На следующий день тётя Нина пришла вновь и привела с собой мальчика Вовку, который сразу же не понравился Асе. Был он хмурый и слишком уж важничал, хотя и был старше Аси всего на полгода. Волосы у него были похожи на щётку у швабры, а во рту не хватало нескольких зубов. Как только дети остались в комнате одни, он покосился на Асину кошку Утю, сидящую на подоконнике, и сказал:

– А у меня собака была. Немецкая овчарка – самая лучшая порода! Я сам её дрессировал, а когда она лапу на улице поранила, я не растерялся и завязал ей на лапу полотенец.

– Не полотенец, а полотенце, – поправила Ася.

– Вот глупая! Полотенце – оно большое, а полотенец – маленький, поняла?

Ася промолчала, усомнившись в своих знаниях по этому вопросу.

– Моя собака все команды знала! Ведь собаки в сто раз умнее кошек.

– И вовсе не умнее!

– Умнее, это все знают!

– Нет!

– Ну, вот давай хоть у твоего папы спросим.

 

Дети прибежали в гостиную, где папа смотрел свою любимую телепередачу «Что? Где? Когда?».

– Папа, скажи, кто умнее, кошки или собаки?

– Или немецкие овчарки? – прищурившись, уточнил противный Вовка.

– Собаки, наверно, – рассеянно ответил папа.

Ася онемела от такого предательства, а Вовка посмотрел на неё торжествующе.

– Тебе нравятся немецкие овчарки, Вова? – с интересом спросил вдруг папа, снимая очки. И тут Вовка принялся рассказывать ему о своей собаке Злате и о том, как она выполняла самые сложные команды за печенье.

Ася не стала его слушать и ушла в свою комнату. Она всё ждала, когда Вовка уйдёт из гостиной, чтобы пожаловаться на него папе. Но он всё не уходил, а потом папа стал показывать ему свои альбомы с марками.

– У, какая! – шепелявил Вовка сквозь свои дырки в зубах.

Ася всё ждала, ждала, ей было очень обидно, и даже в горле и в носу стало сильно щипать, но Вовка пристал к папе как клещ. Проходя мимо гостиной по коридору, Ася видела, как Вовка показывает папе своё умение ходить на руках. А папа смеялся и удивлялся, и очень его хвалил.

«Гадкий Вовка… Гадкий Вовка», – шёпотом повторяла Ася.

За обедом тётя Нина стала рассказывать про то, как Вовка ходит в кружок по конструированию. Мама подкладывала ему на тарелку горячие румяные котлетки, а Вовка всё ел и ел и прямо весь блестел как бутылочный осколок на солнце. Котлетки пахли очень вкусно, у Аси даже слюнки потекли. «Но нет, не буду есть, пусть поволнуются», – подумала она, ковыряя вилкой в тарелке с макаронами. Ася проделала в хлебном мякише пальцем дырочки – два глаза и одна перевёрнутая улыбка.

– Что ты делаешь, Ася? – раздражённо спросила мама. – Зачем ты крошишь хлеб? Не хочешь есть – вылезай из-за стола.

Сказала и налила Вовке какао в любимую Асину чашку с незабудками. Ася встала и поплелась в свою комнату.

«Ешьте-ешьте», – заплакав от обиды и растирая кулачком слёзы по щекам, подумала она. «А я здесь пусть от голода умру, и сидите тогда со своим Вовкой!».

Закрыв в детской дверь, Ася села на пол и разревелась. Вскоре из прихожей донёсся весёлый папин голос: «Вова хочет показать мне во дворе какие-то упражнения на перекладине. А ещё мы зайдём за мороженым, да, Вовка?».

Асе стало вдруг так больно в животе, как будто там верёвкой перетянули, и никак не выдохнуть. Ася высунула голову из комнаты и увидела, как Вовка вцепился в папину руку, а папа гладит ему «щётку» на голове. И тут Ася сразу вдруг всё поняла. Вылетев в прихожую, она схватила Вовку за рукав куртки и дёрнула изо всей силы. «Это мой папа, понял ты?!» – закричала она изо всех сил, не выпуская его. – «Мой, а не твой! Мой! А не твой!».

Из кухни выбежали мама и тётя Нина. «Она оторвёт ему рукав! – взвизгнула тётя Нина. – Уберите же её скорей!».

Ася почувствовала, как её схватили сзади, и выпустила Вовкин рукав, но её всю трясло от плача. «Мой, а не твой!» – рыдая, повторила она.

И в этот самый момент Ася увидела, как Вовка попятился назад и, наткнувшись спиной на стену, прижался к ней, а лицо у него стало белым как потолок, одни только брови тёмные. Он зачем-то поднял вверх руку, и рот у него так сильно и некрасиво искривился, что Ася от страха замолчала.

«Ы-ы-ы-ы!» – завыл вдруг Вовка так, как будто все человеческие слова разом вылетели у него из головы.

«Ы-ы-ы-ы!» – вырывалось у него прямо из самого горла и летело испуганной Асе в лицо. В ужасе девочка крепко-крепко зажмурилась, и ей вдруг захотелось, чтобы сейчас же можно было всё вернуть назад, словно иголку переставить на пластинке в проигрывателе, чтобы Вовка снова рассказывал папе про собак, хоть целый день, хоть год рассказывал! Только бы перестал так страшно кричать. Ася обеими руками зажала уши, но страшный звук всё равно проникал сквозь пальцы. Встревоженная мама отнесла её на руках в комнату: «Успокойся, пожалуйста, что с тобой, попей водички». Асины зубы стучали о край стакана.

Вечером притихшая Ася ходила за Вовкой как хвостик и предлагала ему свои игрушки и книжки. Но Вовка с ней не разговаривал, только хмурил брови и смотрел в пол. Тогда Ася взяла его за плечи и, наклоняясь, пытаясь заглянуть ему в глаза, попросила:

– Вовк, а Вовк, а научи меня на руках стоять! Ну, пожалуйста, ну я очень хочу научиться!

И тогда Вовка пробурчал, наконец:

– Попробовать можно… Не знаю, сумеешь ли. Но знай, что кожа на ладонях обдерётся, как у меня.

Ася была и на это согласна.

 

Спать в тот день детей уложили поздно. Вовка заснул сразу, Асе же не спалось. По стенам плыли длинные полосы света, похожие на ступени, которые складывались в лестницу. Лестница становилась всё выше и выше, а потом исчезала под самым потолком. Ася знала, что это светят фары проезжающих внизу машин, но ей хотелось думать, что это что-то другое, неназванное, будто свет из другого мира, пока ещё  незнакомого ей, но прекрасного.  Ей захотелось поделиться этими мыслями с Вовкой. Она встала и тихонечко подошла к его кровати. Прислушалась, точно ли спит? Точно. Как же он уедет завтра? Знать бы, добрая ли у него бабушка? Хорошо бы, чтоб добрая, как у неё. А что, если нет? Ася тряхнула головой, отгоняя дурные мысли. Она протянула руку и коснулась его волос. Они оказались вовсе и не такими жёсткими, как ей думалось. «Спи уж, чудо в перьях», – прошептала она так же, как это делал её папа. Вовка прерывисто вздохнул, и  из его руки выпала маленькая вещица. Ася подняла её, охваченная любопытством, на цыпочках подбежала к окну, чтобы рассмотреть на свету. Это оказалась женская заколка для волос в форме листочка, украшенного, как капельками росы, блестящими камушками. В некоторых местах камушки выпали, оставив чёрные дырочки. Ася провела пальцем по этим дырочкам. Внутри шевельнулась неясная тревога. Неужели что-то хорошее и важное может пройти навсегда, выпасть, как камушек из заколки? На месте чего-то прекрасного, дорогого останется дыра. И этого нельзя уже исправить… Или можно?

 

Читайте также: