ВЕЗЕНИЕ 8

МАЛЫЕ ГОРОДА СИЛЬНО БОЛЯТ

Наступило, какое-то сердитое утро, на окне Тихой улицы. С ноутбуком на коленях и дымящейся чашкой кофе я смотрю, как рождается утро. Тошнотворно, но многообещающе. Вдали виден Храм Христа Спасителя. Как и в Никшиче, прямо стоит Храм Святого Василия Острожского, который, как послушный солдат, превосходит все. Он стоит, видимый и грешникам, и праведникам. Он приветствует, предупреждает, исцеляет существованием. Так далеко сейчас божественное паломничество в Острог, его слава и милосердие. Хочется собраться, купить билет, прыгнуть в Шереметьево и тут же. Но если бы все было так просто и если бы черногорцы знали, насколько близко они спят к Богу, они бы дышали иначе. Думаю, так оно и есть – все, что наше и близкое, мы опоздали, чтобы полюбить и уделить ему то внимание, которого оно заслуживает. Если бы только я была там, чтобы оставить заботы на этой скале, омыть глаза у виноградной лозы, умыть тайну святой водой, шептать святому, что меня беспокоит, попросить совета, поцеловать его туфли, в которые он шел накануне вечером, а никто не знал, где, к кому и куда, а он прошел везде и всем. Мне сразу было бы легче. Я знаю это. Я бы пообещала ему, что не перейду через этот мост, если он будет правильным. Сегодня утром он так далеко от меня, я боюсь себя и того, что прячется во мне, и я не знаю, как он встанет и куда пойдет. Человек никогда не может знать ничего, даже самого себя до конца. Без шансов.

У него есть семья, и он мне этого не сказал. Мы переписывались месяцами, и он не сообщил мне такую важную информацию. Он никогда не упоминал своего сына. Святая Троица. Его. Вера, надежда и любовь. Кажется, он решил проблему любви! ! Мы сносим святыню за святыней. Вера и надежда под мышками, и любовь рождается заново, не так ли? Что ж, он не сможет! И куда вдруг исчезает вся эта любовь? Ну, что такое? Однажды утром ты просыпаешься и выкидываешь в окно первый поцелуй, объятия, занятия любовью, первого ребенка, третий день рождения, первую потерю, взаимные победы, друзей, моменты счастья и боли, абсолютно все из-за какого-то тайного момента, возможно, мнимой радости. Она, которую вырастили для тебя, которая образована, которая пришла к тебе с пустыми руками, чтобы заполнить все твое, оставляет все свое и имеет только тебя. Она дает тебе все, что у него есть. Все, что она знает, работает на тебя. Она в муках рожает, чтоб тебе было сладко, а твое только, если ты там. Тебе не нужно ничего делать, просто по крайней мере существовать, посещать жизнь, и ты даже это подводишь. Не будем этого делать, журналист!

А любовь – это термин, который поэты растянули, баловали, добавили к нему то, что не нужно, отняли главное. Они напрасно берут алфавитную терапию и тщетно пытаются дать ей определение, когда нет определения. Она рождается младенцем, она прекрасно зачинает, длится, растет, рождается в мучениях, а затем становится реальной, потому что только через ребенка воспитывается любовь, вы развиваете ее в долгосрочной перспективе старательно и планомерно. Лишь немногие получают докторскую степень и становятся лучшими учителями жизни. Учеников, которые повторяют урок — сколько хотите! Вот один рядом со мной. Кто виноват, Татьяна или он? Во всем виноваты женщины! Это стало классикой. Он не черногорский (потому что черногорец прав, как ни крути), но и русская земля недалеко от этой теории, это та же кровь! Что она не перестала доставлять ему удовольствие, что она не причесалась, что она не уменьшила вдвое свою любовь и самоотверженно отдала ее своему сыну? Разве для него не все так мало? Может, она уже его не понимает, или она не готовит с большой любовью? Они давно не ходили в «Пять звезд» или не помнят, когда в последний раз были в Большом театре. А когда-то он ходил по всем станциям метро, делая вид, что это он едет в Беляево или Парк Победы. Он ходил за ней по улицам, а когда видел, что его заметили, обнимал Пушкина, комично объясняя, куда он идет, пока она, наконец, не приглашала его хотя бы на встречу. А сегодня они лежат в одной постели, спиной друг к другу, чужие, как будто живут в разных странах. Их ноги –это границы, которые не хотят сливаться, и раньше они были неразрывными. Теперь, даже если они не находятся в состоянии войны, они совершенно безразлично существуют на карте и кусают себе глаза, грудь и сознание.

У него пятилетний сын, и он любит его больше, чем себя, как бы странно это ни звучало в его случае. Тогда где он ошибся?
– Я был очень молод, когда женился на ней, – сказал он однажды.
– Какого возраста ты был?
– Двадцать три.
– Не рано, если в голове ты не был незрелый идиот!
– Ты груба! — укоризненно сказал он.
– Я просто честна! – я была спокойна.
– С каких это пор честность – недостаток?
– С тех пор, как ты молчал о браке!
– Пожалуйста! – крикнул он.
– Не умоляй меня, молись святой Ксении!
– Я пойду к!
– Я бы быстро поправилась.
– Когда заканчивается любовь?
– Я тогда ничего не знал, Нина. Я просто хотел иметь семью, и чтобы кто-то терпел меня таким, какой я есть. Я сделал ей предложение на Октябрьской, которую взорвали на следующий день. Я должен был знать тогда, – пробормотал он про себя. – Я люблю своего ребенка больше, чем себя. Он моя жизнь. Мои глаза. Мой Павел. Его глазами я смотрю на мир, его руками я выбираю, кого я обниму. Он любил бы тебя.
– Хорошо, ты себя слышишь?
– Я не люблю ее, Нина. Что я должен делать? Я уважаю ее как мать своего ребенка, но я еще и живой мужчина, которому нужна нежность. Скажи мне – ты могла бы меня любить?
– Как ты думаешь, зачем мне нужен такой, как ты?
– Тебе нужен кто-то сильный, чтобы заботиться о тебе, защищать и схватить! Я прав?
– Все без этого! Я не в том возрасте, когда могу позволить себе глупость, в детстве я этого не делала, особенно сейчас.
– Милая, любовь бывает, тут нет никаких планов.
– Мне нужно, чтобы с кем было все. Я хочу семью и дом, а не горстку любви в тусклом свете.
– Не все созданы для того, чтобы иметь семью и детей.
– Я согласна с тобой, но не могу представить себе жизнь без ребенка.
– Ты хочешь от меня ребенка?
– Пожалуйста, не шути со мной так. Для тебя должно быть честью любить тебя!
– Ну давай же!
– До вас я гналась за потомком Достоевского, чтобы родить от него сына Льва.
– Лев с Федором? Ты шоу, детка!
– Объединить двух гениев в одно существо.
– Я с тобой развлекаюсь, что это ?!
– Знай одно, я бы никогда не согласилась быть другой и никогда не управляла бы своим счастьем на основании чужого несчастья. Это не я! Я хочу, чтобы вы это знали и запомнили!
– Знаешь, ты бы не была второй! Я был бы единственным, мы были бы любовью!
– Всю жизнь я шла по тропе осторожно, наблюдая, чтобы не наступить на муравья, тропу, которую считаю единственно верной, чистой, как детская слеза, которую я никогда не упускала. Я иду по пути, который ведет только вперед, потому что назад нет дороги. Иду, понимая, что жизнь не прощает ошибок. Чем более человечно вы дышите на этом пути, тем больше будут расширяться или сжиматься ваши легкие, пока они не перестанут накачивать счастье.
– А почему ты так на это смотришь?
– Как мне смотреть?
– Никшич еще не вышел из тебя! Невероятно!
– Ты нахальный! Малые города сильно болят… Куда бы я ни пошла, я возьму это с собой, и я буду – собой, где бы я ни была. Меня не может изменить время, люди, музеи, театры, Москва или Санкт-Петербург, романтические улочки … Даже любовь!
– Даже любовь ? Ты действительно так думаешь?
– Не ломай меня, если ты знаешь Бога, не делай этого со мной!
– Ты знаешь, что слово «счастье» произошло от слова «сейчас»? Я хочу тебя сейчас, вот так сейчас. Ты делаешь меня счастливым, и это происходит сейчас. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать то, что чувствую в этот момент. Вот почему счастье –это текущая ситуация , и его хватают обеими руками. Ты живешь этим, даже когда оно проходит. И еще – страдают не только маленькие города. Большие города просто умело скрывают свою боль. Давай, привет!

ЧАСТЬ 7: ЗДЕСЬ