СВЯЩЕННИК РОМАН МАЙСУРАДЗЕ. РОЗЫ У ЦЕРКВИ
Нежно светило апрельское солнце, играя на позолоченных крестах N-ской церкви. С холма открывалась река, над которой зависло одинокое облако, похожее на курительную трубку. В воздухе, как обычно бывает в эту весёлую пору, в каждой веточке, в тропинках, в камушках и даже в стоящих за алтарём церкви надгробных плитах чувствовалась какая-то необъяснимая радость и ликование. Шла Светлая седмица, а вот протоиерей Дионисий Ветковский пребывал в мрачном расположении духа. В последнее время ему не давала покоя одна и та же лукавая мысль, что в священстве он проживает бесцветную, никчёмную жизнь. Ведь чудотворцем он не стал, молиться со слезами на глазах не научился, и его страстное увлечение книгами о диких животных нисколько не возвышало священный чин. Да и к крепким напиткам он испытывал слабость.
После обедни, прогуливаясь вдоль церковной ограды, протоиерей часто останавливался и носком ботинка шевелил прошлогодние листья.
«Был бы земским врачом, боролся бы не покладая рук с холерой и дифтеритом», – размышлял он.
Прибывая в раздумье о своей, как казалось ему, праздной жизни, отец Дионисий вздрогнул, услышав незнакомый голос:
– Христос Воскресе! – обратилась к нему старая дама в чёрном платье с накидкой и pince-nez, – позвольте взять у вас благословение высадить здесь, в запущенном месте, дивные цветы – розы!
Несмотря на то, что старушка говорила степенно и просто, отец Дионисий собрался ответить на её просьбу отказом, объявить, что настоятель хоть и не садовник, но сам хорошо сумеет, если потребуется
сажать и сеять. Однако он потоптался на месте, огладил бороду, кашлянул и только лишь ответил на приветствие.
– Отец Дионисий, я думаю, что розы, цветы Богородицы, достойно украсят сие место. Прямо здесь можно разместить красивую клумбу. Если вы, конечно, распорядитесь. Немного кирпичиков для обрамления, немного торфа, а остальное я уж сама, с Божией помощью…
– Позвольте узнать, – спросил он, пряча раздражение, – с кем имею честь разговаривать?
– Татьяна Михайловна Ильина, прошу прощения. Вы хорошо знакомы с моим братом, Петром Михалычем. Не раз он помогал вам по делам службы. Перебралась я к нему сюда из Москвы после смерти супруга, скорее всего, на постоянное место. Так что, будем знакомы.
Отцу Дионисию показалось, что старушка невольно навязывает ему свою волю. Но тут протоиерей представил, как если бы тут стояла его покойная мать, и кто-нибудь из духовных лиц отказал ей в такой, по сути, невинной просьбе. Что было бы тогда?! Да и влиятельный благотворитель Петр Михайлович не выходил из головы.
– Да, ваше высокопреподобие, мой супруг состоял в Московском обществе любителей художеств, если вам интересно, – заявила она, поднимая подбородок. – Скажу по секрету, в нашем роду спешили делать
добро! Вот только представьте, если посадить розы Гийо, эти великолепные создания! У французских сортов – довольно богатая цветовая гамма и незабываемый аромат! А какие у них нежные лепестки!Ильина с большим вдохновением стала рассказывать о деталях высадки саженцев роз: «Надобно укрывать растения от ветра, – тоном знающего садовода учила она, – дать больше света, создать нужные условия».
Слушая её, протоиерей вообразил, как после вечернего правила, он будет прогуливаться вдоль розария, вдыхая тонкий аромат цветов и видеть, как порхают над ними ночные мотыльки. К нему вернулось хорошее настроение, вспомнился первый год священства, когда он, порхая на духовных крыльях, чувствовал себя настоящим аскетом. Он улыбнулся, сложил пальцы в благословение и сказал:
– Так кажется у Пушкина: «Доселе в резвости беспечной брели по розам дни мои».
Отец Дионисий не раз замечал, как от не особо церковных людей
изливаются целые водопады доброты. Так он почему-то подумал и об этой старушке.
Как порой повествуют в романах, незаметно прошла весна, и наступило лето. Заботы поглотили протоиерея. Он много служил, участвовал в соборном молебне в честь святителя Николая и, между прочим, ездил на поклон к архиерею – просить помощи в починке прохудившейся от сильного ливня церковной крыши. И получил ответ – ждать, в лучшем случае, до начала осени.
Отец Дионисий теперь реже видел старушку, но ему говорили, что стараниями Ильиной и церковного работника мало-помалу устраивается обещанная клумба.
Недели за две до Петрова дня к отцу Дионисию подошёл тот самый Пётр Михайлович. Купец не спеша поцеловал протоиерею руку и отдышался. Услышав мелодию, он потянул из кармана жилета толстую
золотую цепочку, открыл крышку часов и громко сказал:
– Меня долго не было, разбирался с товаром. Пришло время перекрыть крышу! Ваше благословение…
Удивлённый отец Дионисий так обрадовался, что долго тряс пухлые руки купца.
Как только погода наладилась, артель сразу же взялась за работу. Всеми расходами распоряжался Петр Михайлович, а отцу Дионисию оставалось лишь скучать на скамье под молодой липой, листая
бремовский томик о жизни животных, и одним глазом приглядывать за рабочими.
Однажды в жаркий полдень он увлечённо рассматривал на иллюстрации крупного льва, когда неожиданно услышал, как с ним поздоровались.
– Как лев подстерегает добычу, так и грехи делающих неправду… – тихо сказал он, припоминая библейскую цитату.
Он увидел перед собой удивлённую Ильину с большой пустой лейкой в руках. Старушка украдкой поглядывала на книгу. Протоиерей встал со скамьи, улыбнулся и произнёс:
– Не велите казнить, Татьяна Михайловна, занимаюсь тут всякой ерундой. Даже страшно признаться… Моя жизнь на весах! Что я люблю больше: молитву или животных?! Ну, да ладно… Как ваши розы?
– Да, да на весах! Это вы хорошо сказали, а я чуть было не отдала Богу душу, но вы спасли меня, – ответила Ильина и закачала головой.
Теперь черёд выпал удивляться протоиерею.
– О, похоже я умирала, – продолжила она. – Не сочтите за сумасшествие! Пребывая в каком-то странном бреду, я, как наяву, видела отчётливые картины, которые до сих пор помнятся мне. Будто бы ночью
находилась я в древнем монастыре, залитом лунным светом. C горы дул сильный ветер. Я шла по каменным плитам, чтобы покинуть обитель и, не удивляйтесь, но слышала даже, как скрученными листьями играет ветер. И когда вышла из монастырских ворот, под моими ногами оказалась пропасть. Но тут прозвучал ваш голос, который и вернул меня к жизни…
Несмотря на то, что Ильина говорила со свойственной ей художественной манере, отец Дионисий не придал особого значения её словам. «Похоже налицо приступ», – подумал он. И, чтобы как-то подбодрить Ильину, он, бросив взгляд на купола церкви и перекрестившись, произнёс:
– Не будем предаваться снам. Лучше попросим Матерь Божию о даровании здравия и долгих лет.
Она тяжело вздохнула, но улыбнулась.
– Да, ваше высокопреподобие, возвращаясь к цветам. Можно ли посадить по соседству с клумбой пышный розовый куст? – спросила Ильина. Я чувствую, что он придётся по душе вам!
– Как я могу отказать в такой святой просьбе. Ведь говорят же, что цветы – это остатки рая, – ответил он и потянулся к скамье, чтобы закрыть книгу.
На праздник Усекновения главы Иоанна Предтечи стояла необыкновенно тёплая погода и даже не верилось, что завтра последний день лета. После службы отец Дионисий, напившись чая с сухарями, так как день был постный, решил выйти из дома и пройти к клумбе. Теперь он с особым трепетом прогуливался здесь. Руки старушки сделали настоящее чудо! Молодые розы Гийо были великолепны. Кое-где на красных и белых лепестках всё ещё блестела роса. От лёгкого прикосновения ветра подрагивала листва, а мягкий аромат сразу же рисовал в памяти вазу с фруктами.
Отец Дионисий подошёл к большому кусту и, приблизившись, прикоснулся к нему ладонью. Он долго стоял, внимательно разглядывая засохший куст, желая отыскать на нём хоть одну зелёную веточку, и,
увидев небольшой росток, улыбнулся…
Вчера он отпевал Татьяну Михайловну Ильину.
30.11.2018
Священник Роман МАЙСУРАДЗЕ
