ПОЛЕ РУССКОЙ СЛАВЫ

Светлана РЫБАКОВА

21 сентября в день Рождества

Пресвятой Богородицы

произошла Куликовская битва

 

Однажды я посмотрела видеосюжет, присланный подругой Таней Огневой, о поездке на Куликово поле прихожан храма святого князя Александра Невского города Тулы. Меня он взвол­новал, заинтересовал, и очень захотелось поехать и помолиться на святом Куликовом поле. Подумалось, что увидела уже много всего на свете, но ни разу не была в священном месте бессмерт­ного подвига русских воинов на поле Куликовом, описанном в летописях и воспетом на страницах «Задонщины» и «Сказания о Мамаевом побоище». Ведь мало где есть такие чудные музеи под открытым небом.

А время-то у нас началось непростое: молиться всем надо. К тому же распространение странных теорий о том, что битвы на Куликовом поле не было… и прочие безумные глаголы, тоже вызывало недоумение и хотелось увидеть своими глазами об­щероссийскую святыню.

Господь осуществил это желание… 21 сентября после ран­ней службы празднования Рождества Пресвятой Богородицы паломники храма св. Александра Невского во главе с его насто­ятелем протоиереем Виктором Рябоволом, и с ними автор этого очерка, отправились в путь. Погода была холодная, ветреная, поэтому людей было не очень много: собрались самые жизне­радостные и стойкие молитвенники.

Когда автобус проезжал Тулу, отец Виктор рассказывал о ее святынях, мне, как человеку, впервые попавшему в этот город, слушать было интересно. Оказывается, в центре города на ме­сте фонтанов у нынешнего «Белого дома» стоял кафедральный Спасо-Преображенский собор (1762) на шесть тысяч человек. Далее автобус проехал мимо храма Двенадцати Апостолов, его строителем был кондитер-меценат, праведный Василий Сери­ков, который позже здесь же и упокоился. По дороге батюшка Виктор спрашивал прихожан, а потом сам же и отвечал на эти вопросы: сколько гор в Туле и сколько рек. Оказалось, что Тула стоит больше чем на семи холмах.

К этому паломничеству присоединились Игорь с Алексан­дром – жители Калининграда, но с тульскими корнями. Знато­ки отечественной истории, они тоже время от времени делали интересные сообщения. Через некоторое время после этой по­ездки с прискорбием услышала, что один из калининградцев, Игорь Дмитриевич Гуров, скончался на 56-ом году жизни. В некрологе о нем прочла: «Это был замечательный человек, об­ладавший редким качеством быть верным и искренним другом. По профессии историк, а по призванию писатель, поэт, борец за правду и достоинство простого русского человека. Игорь Дмитриевич всю жизнь прожил в Калининграде. Много сделал в исследовании истории Калининградской области, а также в противостоянии «онемечиванию» самосознания жителей Кали­нинградской области… Но интересы Игоря Дмитриевича были гораздо шире – он много писал по злободневным вопросам все­го Русского мира и славянства». Вечная ему память. Казалось бы, на миг пересеклись наши пути, а в душе остался отсвет от встречи с прекрасным человеком.

Однако вернемся к нашему повествованию. Уже в дороге уз­нала, что по преданию массовое захоронение павших русских воинов произошло в месте, называемом Монастырщина, доро­гое оружие, и свое и чужое, в панике брошенное врагами, рус­ские, естественно, забрали с собой, а все оставшееся не собран­ным тогда за протекшие века находили любопытствующие. С конца ХХ века этим вопросом активно занялись археологи, сде­ланные ими находки украшают экспозицию музея-заповедника «Куликово поле». Особую ценность представляет уникальная коллекция подлинных реликвий, принадлежавших участникам сражения и найденных на месте битвы: предметы вооружения и снаряжения, православные нательные кресты русских вои­нов, павших в сражении. Коллекция активно пополняется. За последние несколько лет обнаружено свыше 40 находок, отно­сящихся к сражению.

Храм Рождества Пресвятой Богородицы (архитектор А. Г.  Бочарников; 1875 — 1884) 

В Монастырщине перед нами возник высокий храм Рож­дества Пресвятой Богородицы (архитектор А. Г. Бочарников). Как известно, битва произошла в день праздника Рождества Богородицы, и она стала первым общерусским национальным подвигом, сплотившим вокруг Москвы духовные силы народа. За престолом этого храма по преданию находятся захоронения воинов, легших костьми за Русь Святую и веру православную. Построен он был в XIX веке к 500-летнему юбилею победы на Куликовом поле.

Однако до возведения этого храма, разумеется, церковь в честь праздника Рождества Пресвятой Богородицы здесь уже стояла. Согласно Сказанию, после победы на Куликовском поле: «…повелел великий князь Дмитрий после сечи жестокой собрать с поля все тела христианские, ворогом посеченные, и захоронить их в братских могилах. Восемь дней хоронили рат­ники павших товарищей, а потом каждый из оставшихся в жи­вых принес из Зеленой дубравы по бревну. И воздвигло войско на месте братских могил храм во имя Пресвятой Богородицы». То же сказание говорит, что царские врата иконостаса в храм были подарены преподобным Сергием Радонежским.

Строительство же каменного храма было начато в 1850 году и продолжалось многие годы, так как велось на личные сред­ства прихожан – небогатых местных жителей.

Накануне празднования 500-летнего юбилея Куликовской битвы (1880) российская газета «Русь» обратилась с воззвани­ем о сборе пожертвований на храм, указывая на «историческое значение храма как священного памятника Куликовской побе­ды». В числе жертвователей числились император Александр II, Троице-Сергиева Лавра, Тульская губернская земская упра­ва, помещики Куликова поля.

После завершения строительства церкви здесь стали совер­шать регулярные панихиды по погибшим воинам. С 1901 года от храма Рождества Пресвятой Богородицы и «могил воинов» в день Куликовской битвы стал проходить крестный ход до па­мятника-колонны Дмитрию Донскому на Красном холме. В 30-е годы XX века храм был закрыт.

В 1977 году в связи с подготовкой 600-летнего юбилея битвы (1980) архитектором О. В. Череватой был выполнен проект реставрации храма. В 1990‑х годах храм был в совместном пользовании общины веру­ющих и музея, и в 2001 его повторно освятил патриарх Московский и всея Руси Алек­сий II.

Мы вошли под своды церк­ви Рождества Богородицы. Навстречу нам по лестнице, ведущей с колокольни в при­твор, спускалась гудящая тол­па старшеклассников. Дети чересчур громко выражали восторг от увиденного навер­ху, и я сказала им, что храм – особенное место и вести себя здесь надо осторожно, потому как чревато последствиями. Молодежь, как показалось, несколько опешила от такого заявления, а я пошла дальше.

Красный, цвета мученичества, храм внутри оказался белос­нежным, даже можно сказать сияющим. Незримый свет исхо­дил и от белокипенных стен, и от золотых иконостасов и свет­лых иконных образов.

Иконостас храма Рождества Пресвятой Богородицы

В центральной части храма находились особо большие иконы, показалось, что именно такие видела в Третьяковке. И не удивительно, храм ведь является еще и му­зеем. Отец Виктор на паперти при входе сказал нам, что здесь есть иконы XII века. В правом приделе на аналое увидела ста­ринную икону Богородицы «Неопалимой Купины», может быть это и была та, древнейшая… Сразу подумалось: «Как знамена­тельно, что именно «Неопалимая Купина» прошла сквозь века до наших времен и теперь освящает храм Куликова поля». Но у меня нет полной уверенности, что это та самая – двенадцатого века.

Пока мы поклонялись и молились у Богородичных святынь, в храм вошли уже знакомые старшеклассники. Но теперь наши умнички не галдели и не шалили, а тихо за «ящиком» купили свечи и разошлись по храму, чтобы поставить их у икон. А мы с Татьяной увидели ларь, наполненный землей. Находившаяся рядом табличка сообщала, что это земля Куликова поля. Мы, разумеется, взяли с собой немного священной земли. Сейчас она находится у меня под иконами, как добрая память о замеча­тельной поездке на Куликово поле.

За самим храмом открывался великий простор: перелески и поля, уходящие вглубь серого неба. Неподалеку, на месте слия­ния рек Непрядвы и Дона, белел поклонный Крест, установлен­ный пятнадцать лет назад общиной храма св. князя Александра Невского, с его прихожанами сейчас как раз и паломничала. Именно это место указал летописец, повествуя о Мамаевом по­боище.

Справа от храма, на небольшой возвышенности стоял па­мятник князю Дмитрию Ивановичу Донскому (скульптор О. Комов). Святой благоверный князь, воин Христов, держит меч наперевес, словно преграждая путь на Русь всем врагам видимым и невидимым.

Памятник св. кн Димитрию Донскому

По обе сто­роны дороги – «Аллеи Памяти и Единства», ведущей к мону­менту, стояли памятные знаки тех городов и земель, чьи пред­ки сложили головы на Кулико­вом поле.

На них значились очень тро­гательные надписи: «Воинам, павшим на Куликовом поле за землю матушку – Русь Святую – от благодарных потомков»… «Коломенским ратникам и во­еводе Вельямину Микуле Ва­сильевичу. Благодарные земля­ки»… «Славным защитникам Отечества, воинам земли Ка­лужской»… «Владимирцам – героям Куликовской битвы. От земляков – потомков»… ­«Ратникам единой дружины Пскова и Полоцка, героически сражавшимся под руководством князя Андрея Олгердовича на Куликовском поле за Землю Русскую. От благодарных жителей Пскова (Россия) и Полоцка (Беларусь)»… «Русским витязям от града Москвы»… Перед глазами ожила вековечная благодарная память русского народа.

                                                             

 

Далее наша дорога потекла к центру Куликова поля, где нахо­дился эпицентр сражения.

Автобус-пазик резво пересек теперь уже пересохшее русло реки Смолки, в стороне осталось место Зеленая Дубрава, где располагался Засадный полк, завершивший исход битвы по­бедой русских. Согласно одному из преданий, еще император Петр I Алексеевич, посещая строительство шлюзов на Иван- Озере, осмотрел место Куликовской битвы и приказал заклей­мить оставшиеся дубы Зеленой Дубравы, чтобы их не рубили. В наше время от дубравы, как показалось, остались лишь вос­поминания.

В Куликовской битве полегло несколько десятков тысяч рус­ских воинов. Для тех времен столько погибших в рати людей – дело неслыханное. Земля так пропиталось кровью павших, что и реки стали от нее красными. Поэтому питьевую воду брали из источника, находившегося в двенадцати километрах от са­мого поля. Там «по преданию, целебной водой Дмитрий Дон­ской омывал раны своих воинов после битвы и здесь прощался с ними». С того времени воды реки Прощеная и колодца, полу­чившего название Прощенный, стали считаться священными и целительными. Сегодня река эта превратилась в ручей, протека­ющий рядом с Прощеным колодцем, вода в котором по сей день считается целебной от разных недугов. В 2001 году источник был освящен Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II. Хотя мы туда не ездили, но рассказать об этом святом месте я посчитала необходимым.

Однако вернемся на Куликово поле. Мы быстро углубились в необхватные глазом зелено-золотые просторы. Тяжелое се­рое небо сразу придвинулось ближе к земле, трава, утерявшая радостную летнюю свежесть, была пожухлой, кое-где виднел­ся ковыль, расстилавший свои белые пушистые ости. (Это со­трудники музея-заповедника труждаются над возрождением ковыльных просторов). Проехав еще немного, батюшка решил остановить автобус.

По раздолью дикого поля гулял холодный ветер. Под его резкими порывами отец Виктор неспешно, как говорится, бла­голепно от всей души совершал молебен. И мы молились об укреплении Отечества нашего, о близких людях и всех право­славных христианах. А затем была отслужена панихида о вои­нах, отдавших душу свою за Русь. Перечислялись имена воевод, командовавших полками и здесь навсегда оставшихся.

Молитва в таком святом месте, под открытым небом – это нечто особенное. Словно соединяешься душой с теми небес­ными ратниками, прославленными и неизвестными, но, как веруем, ушедшими отсюда в Царство Небесное… Небо вдруг стало совсем близко. На миг показалось, что оттуда нас видят, и отцам-богатырям приятно оттого, что внуки-правнуки пришли почтить их память именно там, где совершился этот жертвен­ный подвиг. Было зябко, и пронизывающий ветер задувал свечи, но в душе разливалось тепло и чувство умиротворения: святые предки слышат нас и тоже молятся о своих потомках. Произо­шло не просто зримое соединение неба и земли где-то у линии горизонта, а невидимое духовное единство миров земного и не­бесного.

Панихида на Куликовом поле

В этой слитности с предшественниками мы становимся по-настоящему сильными, ощущаем себя причастными к сво­ей славной истории, судьбе нашей великой Родины. Ведь в этот день мы чествуем не только церковный праздник Рождества Бо­жией Матери. Но, вспоминая великое событие русского летопи­сания – Мамаево побоище, вкупе мы отмечаем и день рожде­ния нашего земного Отечества. Тогда, по словам историка, на Куликово поле пришли разрозненные полки русских княжеств, а ушла единая Русь. У меня вдруг появилось неисполнимое же­лание прижать эту землю к сердцу, таким родным показалось мне Куликово поле, и невыразимая радость оттого, что это все мое – и поле, и его героическая история.

В автобусе храмовый краевед Андрей стал рассказывать, как происходила битва. Из нашего общего собеседования более все­го удивили и заинтересовали неизвестные факты истории боя монаха-воина Пересвета и татарского богатыря Челубея. И я на сайте «Православие.ru» нашла им подтверждение в рассказе епископа Митрофана (Баданина) «Правда о схватке Пересвета и Челубея: То, что не написано в житиях». Решилась привести здесь полностью этот любопытный текст, предполагаю, что многим он покажется интересным.

«Недавно на собеседовании у Святейшего Патриарха я об­ратил внимание на картину, висящую в его приемной. Это был подлинник картины Павла Рыженко «Победа Пересвета». На полотне изображена знаменитая схватка непобедимого тата­ро-монгольского богатыря Челубея и нашего Александра Пере­света – монаха, который по особому благословению преподоб­ного Сергия Радонежского вышел со своим собратом Андреем Ослябей на бой на Куликовом поле.

Павел Рыженко. Пересвет

Великая мудрость и прозорливость замечательного русско­го святого, преподобного Сергия, проявилась в самой сути этой схватки. Это была битва сил света и сил тьмы. И это вовсе не образное выражение, а самое существо событий, произошед­ших 8 сентября 1380 года.

Когда мы стояли перед этой картиной, один из игуменов Тро­ице-Сергиевой лавры рассказал нам такую историю. В лавре есть монах, который во времена своей юности, как и многие тогда, был увлечен восточными духовными традициями и бое­выми искусствами. Когда началась перестройка, он с друзьями решил поехать в Тибет, дабы поступить в какой-нибудь буддий­ский монастырь. С 1984 года, когда монастыри Тибета откры­ли для доступа, правда, по ограниченным квотам, туда стало приезжать множество иностранцев. И надо прямо сказать, что к чужеземцам отношение в монастырях было крайне скверное: все-таки это тибетская национальная духовность. Наш будущий монах и его друзья были разочарованы: они так стремились к это­му возвышенному учению, к этому братству, духовным подви­гам, мантрам и молитвам. Такое отношение продолжалось до тех пор, пока тибетцы не узнали, что перед ними русские. Они стали переговариваться между собой, и в разговоре прозвучало слово «Пересвет». Стали выяснять, и оказалось, что имя этого русского монаха записано в особой святой книге, где фиксируются их важ­нейшие духовные события. Победа Пересвета занесена туда как событие, которое выпало из привычного хода вещей.

Оказывается, Челубей был не просто опытным воином и бо­гатырем – это был тибетский монах, прошедший подготовку не только в системе боевых искусств Тибета, но и освоивший древ­нейшую практику боевой магии – Бон-по. В результате он до­стиг вершин этого посвящения и обрел статус «бессмертного». Словосочетание «Бон-по» можно перевести как «школа боевой магической речи», то есть искусство борьбы, в котором эффек­тивность приемов боя беспредельно возрастает за счет привле­чения путем магических заклинаний силы могучих сущностей потустороннего мира – демонов (бесов). В результате человек впускает в себя «силу зверя», или, проще говоря, превращается в единое с демоном существо, некий симбиоз человека и беса, становясь бесноватым. Платой за такую услугу является бес­смертная душа человека, которая и после смерти не сможет ос­вободиться от этих жутких посмертных объятий сил тьмы.

Считалось, что такой монах-воин практически непобедим. Количество таких, избранных духами воинов-тибетцев всегда было крайне невелико, они считались особым явлением в ду­ховной практике Тибета. Поэтому-то Челубей и был выставлен на единоборство с Пересветом – чтобы еще до начала сражения духовно сломить русских.

На известной картине В. М. Васнецова оба воина изображе­ны в доспехах, что искажает глубинный смысл происходившего. Павел Рыженко написал этот сюжет вернее: Пересвет на схват­ку вышел без доспехов – в облачении русского монаха великой схимы и с копьем в руке. Поэтому он и сам получил тяжелую рану от Челубея. Но «бессмертного» он убил. Это вызвало пол­ное замешательство татарского войска: на их глазах произошло то, чего в принципе не может быть. Нарушился привычный ход вещей, и пошатнулись незыблемые законы языческого мира.

И по сей день служители духов тьмы, мастера восточных единоборств, хранят память о том, что есть некие «русские», у которых есть свой Бог, сила которого неодолима. И этот русский Бог выше всех их богов, и воины этого Бога – непобедимы».

Совершив молитву на Куликовом поле (это было главной це­лью нашего паломничества), мы отправились на Красный холм. Во время битвы там по преданию находилась ставка Мамая, а сейчас возвышается старейший монумент воинской славы Рос­сии – памятник-колонна Дмитрию Донскому и храм-памятник во имя преподобного Сергия Радонежского.

Выехать с поля оказалось не так просто. Наш пазик-вездеход все-таки забуксовал, взбираясь по крутой тропинке с поля на автотрассу. Паломникам пришлось выйти, и тогда он вырулил.

Подъезжая к повороту, ведущему к мемориалу, я увидела па­мятник. Судя по реакции паломников, недавно здесь установ­ленный. Преподобный Сергий Радонежский благословлял на грядущую битву коленопреклоненного князя Димитрия Дон­ского.

Памятник Благословения св. кн. Димитрия Донского прп. Сергием Радонежским

Сразу вспомнился один из немногих уцелевших от разру­шения барельеф храма Христа Спасителя в Донском монасты­ре, где авва Сергий также посылал князя Димитрия на битву с Мамаем. Видимо, «Куликова страница» столь важна в русской метафизической истории, что невидимым супостатам и посред­ством взрыва не под силу было уничтожить даже памятник, о ней напоминавший. Еще в молодости, приходя в Донской, обязательно посещала это заветное место. Сохранившиеся ба­рельефы Храма Христа Спасителя вселяли в душу надежду на грядущее пробуждение в людях веры в Воскресшего Христа. И я удовлетворенно думала: «Это знак: Господь нас не оставил». Теперь же, увидев на Тульской земле отсвет моего московского символа освобождения от ига безбожия, обрадовалась.

Пока я, глядя в окно, рассуждала, автобус остановился не­подалеку от белого с зелеными куполами храма преподобного Сергия Радонежского, что на Красном холме. Мы с Татьяной поспешили сначала к нему.

Идея создания храма Сергию Радонежскому на Красном хол­ме возникла в тридцатые годы XIX века, когда общество обсуж­дало планы мемориализации Куликова поля. Хотели построить памятник-колонну Дмитрию Донскому, храм Сергия Радонеж­ского и дом инвалидов для солдат. Однако в это время был соо­ружен только памятник-колонна.

На заре ХХ века в судьбе мемориала на Красном холме на­чался новый этап. В 1901 году в День поминовения воинов, пав­ших в Куликовской битве, местные помещики граф А. В. Олсу­фьев и князь М. В. Голицын обратились к епископу Тульскому и Белевскому Питириму с инициативой о создании здесь храма в честь святого Сергия. Эта инициатива была поддержана Си­нодом и Государем Николаем II. К тому же император сделал личный взнос в пять тысяч рублей золотом.

Архитектором храма стал талантливый молодой зодчий А. В. Щусев. Церковь была задумана им как храм-памятник, со­ставлявший органичный архитектурный ансамбль с обелиском Дмитрию Донскому. Щусев собирался создать внутри музей­ную экспозицию, рассказывающую о битве. Закладка состоя­лась в 1913 году, а строительство продолжалось вплоть до октя­бря 1917 года. Храм был освящен только в 1918 году, но работы по его отделке закончены не были.

Все знают, что тогда в жизни России наступило кровавое время. В пору войны и невиданной революции стало не до «преданий старины глубокой». Поначалу в стране воцарилось нигилистическое, пренебрежительное отношение к прошлому, к князьям-феодалам. Развернулось гонение на Церковь, нача­лась борьба с «религиозным дурманом». Все это отразилось на судьбе Куликова поля. О русской святыне заговорили вновь, ког­да к границам государства подошла очередная большая война. Тогда-то сразу вспомнили о ратных традициях предков. В 1940 году в стране широко отмечалось 560-летие Куликовской битвы. В храме Сергия Радонежского развернули выставку, одновре­менно закрыв его для богослужений.

А вскоре началась война. В 1941 году, во время битвы под Москвой, заснеженное Куликово поле было «ничейной» зем­лей, разделявшей противников. Непосредственно от военных действий мемориальные сооружения не пострадали, но после­дующее небрежение и равнодушие и власти, и местных жите­лей к собственной истории сказались на них пагубно. Однако надо отметить, что хотя памятники Куликова поля ветшали и разрушались, но «народная тропа» сюда не зарастала. Люди до­бирались в эту, тогда почти бездорожную, глушь со всей страны поодиночке и целыми группами.

В 1967 году в храме началась реставрация, а в 1970 году в его южной башне появились музейные экспонаты. Переломным моментом в современной истории Куликова поля считается празднование 600-летней годовщины великой битвы. Оно стало свидетельством роста исторического самосознания народа. В юбилейном 1980 году в отреставрированном храме преподоб­ного Сергия открылся музей, экспозиция которого просуще­ствовала до 2001 года, когда 21 сентября торжественно откры­лась экспозиция «За землю русскую и веру Христианскую».

В 1992 году, спустя пятьдесят лет от последней, отслуженной в 1940 году литургии, в храме вновь зазвучал голос священни­ка, совершавшего Божественную Литургию. В 2010 году храм Сергия Радонежского был передан в полное ведение Свято-Тро­ицкой Сергиевой Лавры, и музей на Красном холме прекратил свою работу.

Храм прп. Сергия Радонежского

Мы подошли ко входу в храм. Опоясавшие его строительные леса не мешали рассматривать это архитектурное диво. Храм поразительно напоминал одновременно и церковь, и крепостную стену средневекового городка, и в то же время казался легким, словно только что спустившимся с небес. Одна его башенка была накрыта привычным куполом, а другая – богатырским шишаком.

Мои наблюдения подтвердились, позже прочитала, что «осо­бенностью храма стало соединение элементов церковной архи­тектуры с формами крепостного зодчества. Здание состоит из трех объемов: двух боковых башен и собственно церкви. Трех­частная композиция храма как бы перекликалась с сюжетом картины известного русского художника В.М. Васнецова «Бо­гатыри». По некоторым данным, А.В. Щусев планировал, что храм на Красном холме должен был расписывать именно этот художник.

Зодчий задал боковым башням различную друг от друга ар­хитектуру. В письме П.И. Нерадовскому Щусев писал: «Что касается Куликовской церкви, то она выходит по архитектуре очень хорошо. Я изменил верх второй башни, вместо купола – шлем… Оставить обе башни одинаковыми – это ложно, класси­чески, робко…».

А внутри нетипичность храма отразилась в музейной экспо­зиции, расположенной в его башнях. Такое в храмах увидишь не часто: в светящихся витринах было довольно много экспона­тов, а стоящие под невысокими сводами фигуры русских воинов в ярких доспехах сразу переносили в далекое средневековье.

Фреска Куликовской битвы

Небесно-голубая центральная часть храма была расписана сценами Куликовского сражения. А в сводах трапезной – сонм русских святителей и преподобных иноков, святых благоверных князей, ратных людей в молитвенном стоянии просили Царицу Небесную за Русь, то есть за нас, неверных и развращенных.

Впереди высился великолепный пятиярусный иконостас, сде­ланный из неведомого мне легкого металла, излучающего неяр­кий, мерцающий свет. Подобны ему были клиросы: легкие высо­кие киоты с полукруглыми маковками и крестами. Все это вместе делало алтарную часть светящейся, невесомой, устремленной ввысь.

Центральная часть храма

Недостижимо словами описать такое «благолепие». Одно можно сказать: Свято-Троицкая Лавра восстановила в этом свя­щенном месте храм преподобного Сергия с огромной любовью.

Рядом с храмом на возвышенном месте стояла поклонная колонна. К ней вела устланная каменными плитами березовая аллея. Туда мы и отправились.

Мощный обелиск, славящий память героя Куликовской бит­вы – московского князя Дмитрия Донского, был вылит из чугу­на, высотой тридцать метров, а массой сто десять тонн. Он стал первым памятником на Красном холме.

История его создания, как я узнала, сложилась не в один мо­мент. В первой четверти XIX века под влиянием роста в русском обществе патриотических настроений после победоносной Отечественной войны 1812 года стала осознаваться необходи­мость чествования памяти героев Куликовской битвы.

Для сооружения мемориала на Красном холме был объявлен сбор средств по подписке среди населения империи. Однако только лишь в 1849 году на заводе Берда в Петербурге заверши­ли отливку около двухсот чугунных элементов нового памят­ника, и зимой их перевезли на санях на Куликово поле. Здесь огромный монумент был собран и торжественно открыт 8 сен­тября 1850 года на Рождество Пресвятой Богородицы – в день Куликовской битвы.

Внешне его формы напомина­ют триумфальный столб с трех­ступенчатым основанием. В пер­вом ярусе расположены ниши с надписями и барельефами. В промежутках между ними нахо­дятся декоративные украшения – шлемы, мечи, щиты русских воинов. Второй и третий ярусы – сужающиеся к верху колон­ны. Четвертый ярус украшен дубовыми листьями – символ доблести и ратной славы. Венча­ет обелиск золоченая маковка с православным Крестом, «храни­телем вселенной».

Поклонная колонна

Памятник Дмитрию Донско­му сразу же стал священным символом Куликова поля. А в на­родном сознании само это место – Красный холм, – особенно после строительства храма Сергию Радонежскому, стало свя­тым, благословленным Богом. И действительно, когда во время Великой Отечественной войны на Куликовом поле проходили бои, столп, несмотря на артиллерийские канонады и авиабом­бардировки, остался стоять неповрежденным. Такова его исто­рия.

Чем ближе мы с Татьяной приближались к колонне, тем сильнее становился ветер, даже говорить, чтобы расслышать друг друга, надо было громче. У колонны ветрище и вовсе раз­бушевался, однако, несмотря на холод, настроение было хоро­шим. Что ни говори, а радостно видеть, какие значимые дела творили наши предшественники. Одни – жизни не жалели за любимую родину, другие – в память великих дел «минувших дней» устанавливали грандиозные колонны. Во славу не только ушедшего, но и будущего – всем, и ныне живущим, и грядущим поколениям. Это планка, уходящая в небесную высь, безмерно высока, зато мы знаем, к чему стремиться, и будем стараться стать достойными преемниками наших славных отцов.

Поклонившись кресту, отправились на смотровую площадку. У самого края, где на каменной карте были указаны участки битвы, от представшего перед глазами раздолья душу охватил восторг. Снизу огромное поле – как на ладони: склоны и поля, одинокие деревца, кусты, овраги… Отсюда Мамай зорко на­блюдал за татарскими войсками и русскими, однако своей поги­бели, поджидавшей его в Зеленой Дубраве, не заметил. Потому что в дерзости своей забыл, что велик и славен христианский Бог. А русские в этом побоище победили, можно сказать, самих себя, свой страх перед «необоримым ворогом».

И последнее. В святых местах бывает, что случается чудо. Представьте себе, нам тоже довелось его увидеть. В конце сен­тября холодной осени, под порывистым ветром, на фоне золо­тых берез, уже облетевшие кусты сирени вновь распустились голубыми соцветиями! Не знаю, как это объясняют ботаники, но я для себя сделала вывод, что на священном Куликовом поле законы естествознания над природой не властны.

Сирень

Мы в этот день не побывали в новом музейном комплексе в Моховом. Могу только привести рассказ о нем другого ав­тора – Михаила Переславцева: «Надо заметить, что открытый буквально на днях музейный комплекс сразу же удивляет неор­динарностью облика!.. Архитектору (С. Гнедовскому) удалось гармонично вписаться в исторические пейзажи Куликова поля, ничем не нарушить живописную панораму Поля, открывающу­юся с обзорной точки на Красном холме. Благодаря тому, что новый музейный комплекс представляет собой некий «образ» кургана, наклонные крыши которого покрыты обычной травой, сооружение «не бросается» в глаза, а скорее является органич­ным продолжением естественных для этой местности пейзажей. Однако если на музей взглянуть с птичьего полета, становится ясным, что пассажиры самолетов, пролетающих над Куликовом полем, увидят внизу огромный крест».

Пожалуй, это все, что мне хотелось рассказать о своей по­ездке. Остается только добавить, что после нее Куликово поле стало для меня по-настоящему близкой, родной землей.