КСЕНИЯ ЖУКОВА. НЕ ДО ТОГО

Счастья не замечаешь, но вообще-то оно есть

Ничего не меняется. Ну разве что хуже становится. Потому что ждешь лучшего. Может, даже и не для себя. То есть все равно, конечно, для себя, просто себе-то сделать лучше – поздно. Прошлое прошло.
И детство прошло. Счастливая пора.

Только многим почему-то в кошмарах снится школа. Или экзамены. Мне вот, например, армия давно уже не снится. А школа – да, кошмар. Просыпаешься: оказывается, не в школу, а на работу. Счастье. Счастье есть. Счастья не замечаешь никогда, но вообще-то оно есть.

Я читал Ксению Жукову, молодую московскую писательницу и драматурга (она, кстати, лауреат премии «Дебют», много печатается), и боялся. Не за нее, конечно, за героя. За мальчика Кирилла, которому 10 лет. А в конце повести – уже и все 11.

История, увы, для многих обычная. Детский лагерь. Правда, спортивный, а я, например, всегда отбывал лишь в лагерь общего пионерского режима, так что как там в спортивных – не знаю, но верю, что не лучше. Кирилла как-то сразу не полюбили. Как часто и бывает — случайно. Не повезло вот. И пошло-поехало. Все хуже и хуже. Все ниже по социальной детской лестнице и ниже.

И вот я, естественно, ждал развязки. Ну, или Кирилл отомстит (западный вариант, триллер). Или с ним что случится (русская история, никто не виноват, и что-то делать давно уже поздно).
Почти так и вышло: приехали родители и забрали. Именно так в детской жизни и бывает. Когда тебе 10 лет, то кажется, что живешь в европейском триллере и русском апокалипсисе одновременно, а на самом деле как-то само все в конце концов «разруливается». Дальше все равно будешь только старше, а значит будет тебе только хуже.
Когда читаешь про чужую жизнь, неважно выдуманную или не совсем, сравниваешь со своей. Ну, у нас в лагерях мобильных телефонов не было ни у кого. Казалось бы, полезная вещь. А для героя (подробностей рассказывать не буду, все-таки перед нами именно триллер, хоть и совершенно русская история) выходит, что самый ужасный ужас без конца. Дело, конечно, не в гаджете, а в людях. Именно люди не меняются.

Мобильных не было у нас, а вот Мосгаз был. Реальный маньяк советский. Все про него знали, знали прекрасно, что охотится на мальчиков. А тут он уже детский народный фольклор:
«А кто-то, уже другой, в темноте не разберешь, продолжал.
— Девочка, девочка, открой дверь, это Мосгаз. А мать ей перед этим говорит, мол, тут маньяк орудует, Мосгазом представляется. Любые двери выламывает. Девочка все поняла, подошла к окошку и выбросилась.
— Ну?
— А это настоящий Мосгаз был. Вот тебе и ну. И все, капец девчонке».
Имя и впрямь жуткое.
А самое страшное в наших триллерах ежедневных, что они именно ежедневны, обыденны. Война в прямом эфире. Криминальные вести.
Привычное дело. Но не в как в повести Василия Белова «Привычное дело». Тут у нас скорее «Очерки Бурсы» или «Один день Ивана Денисовича».
Хотя развивается сюжет постепенно, ужас нарастает медленно, с малого:
«Кирилл любовался Настей. А та задумчиво растерла проползавшего мимо паука косиножку. Проползал такой паучок. Настя ногой все елозила по асфальту, скучно. Всем скучно стоять. И Кириллу скучно. А первому отряду особенно. Там же лбы одни. И Настя, она же — девочка-лоб. На вид не меньше семнадцати. А в лагерь написано, что до 15 принимают. Так что ей стоять скучно, что ей до речей старшей вожатой. Вот и растерла косиножку от скуки. Шварк, шорк подошвой босоножки, вот и нету косиножки. А Кирилла, что называется, переклинило. Будто он не видел пауков никогда. Но скорее потрясло то, что произошло все так, от скуки, играючи. А, значит, и жизнью твоей вот так вот кто-то походя может распорядиться. Вот так вот, просто и ни за что».
И расплакался бедолага Кирилл.
При всех.
Что хуже энуреза.
А что в детском коллективе хуже энуреза? Сами узнаете.

Хотя, может быть, давно уже знаете. Просто, когда прочтете – вспомните. Очень полезное воспоминание. И поймете, что завтра вам всего лишь на работу, а вовсе не в школу. Если, конечно, вы не в школе работаете. А если вы все-таки работаете в школе, то всегда помните, что когда-то и вы были – по ту сторону колючей проволоки.

Евгений ЛЕСИН