ЕПИСКОП ПИТИРИМ (ТВОРОГОВ): ТРИ УРОКА ПАНДЕМИИ

1.

Уже можно начинать делать первые выводы из постигшего нас коронаужаса. Самый главный — это роль священноначалия в кризисных ситуациях. В периоды катаклизмов Господь вразумляет людей через начала и власти. Никакие священники, старцы и старицы, даже благодатные, прозорливые и т.д., не могут до конца знать, как надо правильно поступать в моменты общественных бедствий и смут. Правильность действий определяет Святейший Патриарх, за ним епископы. Светские власти тоже бывают вразумляемы от Бога о том, что нужно делать в той или иной патовой ситуации. И вот когда перестают слушать власть духовную и светскую, руководствуясь даже самыми благими намерениями, — открывается дорога в ад. Само наказание пришло из-за укоренившейся привычки хулить власти. И оно не ослабнет, если мы будем продолжать критиковать наших руководителей даже за ошибочные действия, которые неизбежны в таких условиях. Нужно иметь понимание, терпение и смирение. Ну а самое главное — покаяние. Мы, друзья, очень зажрались в последнее время, забыли о живом Боге, заменив Его на частое причащение, праздники и посты приятные, обряды, крестные ходы и паломничества. Все это, конечно, замечательно, но какова цель? А цель — наше спасение. Вот Господь нас и развернул к той единственной цели, куда мы должны стремиться.

2.

Урок пандемический второй и самый важный. Меня очень критиковали за то, что я выступил с призывом не посещать храмы во время эпидемии. Даже потребовали «железобетонных доказательств», что заразился я именно в храме, а не где-нибудь в другом месте. На данный момент анамнез заболевания точно установлен, попробуем проследить генезис. Весь прошедший великий пост я по обыкновению служил все литургии. Со мной вместе в последние недели поста служили иеродиаконы Иннокентий и новопостриженный в монашество Михей — самые ревностные. Иннокентий заболел первым, за ним я, потом Михей. Самым первым ковид-больным в академии оказался студент магистратуры, который пел в лаврском хоре. Больше всего студентов заразилось именно в хорах, где идеальные условия для распространения заразы. Священники очень рисковали и рискуют, принимая исповедь. Заражаются те, кто больше всех рискует, кто не бежит от народа, кто смиренно приносит себя в жертву болезни в слабой надежде, что больные прихожане остались дома. Но надежды не оправдались. Великий понедельник. Утро. Врата Троице-Сергиевой Лавры закрыты. Перед ними разгоряченная толпа, требующая открыть Лавру. Протестующие ведут себя очень агрессивно, матерятся. Владыка Парамон открывает Лавру на всю Страстную Седмицу и на Пасху. Мор начался в Великую Пятницу. Самые лучшие священнослужители заболели, некоторые в тяжелой форме. Заболел владыка Парамон, заболел я, заболели лаврские старцы и один наш, академический. В Страстную Пятницу, как и положено, все мы были пригвождены ко кресту. А внизу, как и положено, толпа, требующая чуда. Чуда не произошло. Нас упрекают, что мы бросили людей. Это неправда. Мы могли ответить только одним образом — сами заболеть, чтобы люди, видя наши мучения, пожалели тех, кто еще здоров, пожалели своих епископов, священников, певчих. Находясь в реанимации, умирая от боли и удушья (я сегодня видел этих тяжело больных, стонущих от боли и задыхающихся), мы безмолвно просим наших прихожан: пожалейте нас,пожалейте тех кто еще жив, еще здоров. Пожалейте врачей — они умирают прямо на службе,не жалея себя. Вы их пожалейте! Кто вами будет духовно руководить, кто будет причащать вас, лечить, кто будет услаждать вас дивным церковным пением, если часть из нас умрет, а часть станет инвалидами с поврежденными фиброзом легкими. У меня была легкая форма, но сегодня КТ показало частичный фиброз легких. А что будет с тяжелыми? Мы, священно- и церковнослужители заболеваем чаще всех — пожалейте нас! Ведь и Господь обращается ко всем: «Милости хочу, а не жертвы!»

3. 

Урок третий, самый трудный. Общая беда, как ни странно, не объединила православных, а резко разделила на тех, кто послушно остался дома, со скорбью лишившись служб Страстной и Светлой седмиц и самое главное — Пасхальной службы, но не лишившись самой Пасхи, и тех, кто не смог не пойти в храмы в эти святые дни. Первые — это осторожный Никодим и послушные и верные мироносицы. Вторые — ревностный Петр, клянущийся, что никогда не предаст своего Учителя, с мечом защищавший Его и вдруг неожиданно для всех и для самого себя предавший, испугавшись какой-то рабыни. Но кого мы видим у Креста? Богородицу, любимого ученика, возлежавшего на Тайной вечери на персех Его, мироносиц и Никодима. А где остальные, еще недавно, вслед за Петром,клявшиеся в верности? Все разбежались. Что с ними было не так? Подвела их самоуверенность: даже если и все отрекутся от Тебя, но не я. И где они прячутся, испуганные? В Сионской горнице, которая стала первым христианским храмом. И Распятие и Воскресение они пропустили, находясь там, где впервые причастились Тела и Крови Его. А у Креста и у Гроба те, кто бескорыстно любили его. Вот именно эта чистейшая, бескорыстная любовь оказалась выше и ревности, и смелости, и всех клятв в верности. Но что спасло учеников, чем оправдался в итоге Петр? Признание своих ошибок и покаяние — вот единственное средство, которое отличает Страстную Пятницу от Страстной Среды — Петра от Иуды. Как трудно нынешним «Петрам» признать, что были неправы, что не хватило им бескорыстной любви к Богу и сострадательной к ближнему. Ведь даже стяжание благодати можно превратить в эгоистическую корысть. Сколько самых изощренных оправданий мы слышим от ревнителей, сколько подтасовок — храм приравняли к аптеке и супермаркету и т.п. Сейчас очень ответственный и трудный момент для тех, кто оказался на Пасху в Сионской горнице, а не на Голгофе. Хватит у них сил на покаяние?

Источник: личная страница в ФЭЙСБУК