ЗАВЕТ ШОЛОХОВА

Сажать фруктовый сад — это ли не полезное дело? И для своей души и для людей. Будет он весной цвести и благоухать, а осенью дарить яблоками и грушами. Особенно удивительно это для меня, человека из Архангельской области, где яблоня, специально выведенная для нашей широты, редкость и всегда диковинка и чудо.

И вот я в составе делегации СП России еду закладывать самый настоящий фруктовый сад.
Едут как москвичи, так и писатели со всей России. По зову сердца из республики Коми приехала Надежда Мирошниченко; совершив тяжёлый перелёт с самой Камчатки, прибыл потомственный казак Александр Смышляев, смоленскую землю представляет Владимир Королёв. Едем на большом комфортабельном автобусе. Сначала разговоры ведутся на общие темы, заботы не сразу оставляют сердца. Но вот Москва и Московская область позади — впереди Тихий Дон, Вёшенская и Шолохов. Все и всё в автобусе устремляется туда — к Шолоховским местам.
В Ростовскую область въезжаем уже вечером. Николай Старченко, большой знаток «Тихого Дона», рассказывает:
— А вот здесь, в этих местах…
Хотели забрать у Мирона Григорьевича Коршунова лошадей. «Немец, плотно сжав губы, взял Мирона Григорьевича за рукав, указал знаком, чтоб шёл к мельнице.
— Оставь! — Мирон Григорьевич потянулся вперёд и побледнел заметней. — Не трожь чистыми руками! Не дам коней.
По голосу его немец догадался о смысле ответа. У него вдруг хищно ощерился рот, оголив иссиня-чистые зубы, — зрачки угрожающе расширились, голос зазвякал властно и крикливо. Немец взялся за ремень висевшей на плече винтовки, и в этот миг Мирон Григорьевич вспомнил молодость: бойцовским ударом, почти не замахиваясь, ахнул его по скуле». И встают перед глазами герои Шолохова, да так явственно, что, кажется, видишь их глаза, устремлённые на тебя. Удивительное дело: читал роман не вчера, не на прошлой неделе, а образы живут в душе и действуют.

В Вёшенскую въехали в темноте. «Против станицы, — пишет Шолохов, — выгибается Дон кабаржиной татарского сагайдака, будто заворачивает вправо и возле хутора Базки вновь величаво прямится, несёт зеленоватые, просвечивающие голубизной воды мимо меловых отрогов правобережных гор, мимо сплошных с правой стороны хуторов, мимо редких с левой стороны станиц, до моря, до синего Азовского».
Вёшенскую и этот изгиб Дона, кутающегося в утренний туман, мы увидели на следующий день. Герои, которые вчера оживали в сознании, теперь предстают в виде памятников. Григорий на добром Петровом коне перегородил дорогу Аксинье, осторожно на коромысле несущей с Дону полные вёдра воды.
«Аксинья примиряюще улыбнулась и сошла со стёжки, норовя обойти коня. Григорий повернул его боком, загородил дорогу.
— Пусти, Гришка!
— Не пущу.
— Не дури, мне надо мужа собирать.
Григорий, улыбаясь, горячил коня; тот, переступая, теснил Аксинью к яру».

На набережной памятник Шолохову. Он установлен ещё при жизни писателя. На открытии памятника Михаил Александрович сказал, что его книги, наверно, ещё послужат людям. А за это время вырастут новые молодые писатели. Это можно воспринять как пожелание каждому пишущему человеку — ответственно относится к своему делу и стараться служить людям.

Место под сад выделили в соседней станице Каргинской, где земля лучше и проще прижиться молодым деревцам. Пока добирались до станицы на автобусе, нас встретил на перепутье дорог памятник казакам, возвращающимся с войны, — казак-великан на коне. Куда правит этот исполин, в какую станицу добирается? На высоком холме ещё один памятник — орёл — словно парит он высоко в небе. Наверно, видно ему, что в Каргинской сегодня праздник — гуляет сегодня Каргинская ярмарка. Бойко идёт торговля. Силачи показывают свою силу, ребята ходят на ходулях, качаются на качелях. Прямо со сцены продают баранов. И, конечно, радуют собравшихся выступления танцевальных и вокальных коллективов. Чувствуется в этих выступлениях настоящая казацкая сила и удаль.
Но самым главным событием ярмарки стоит всё-таки считать закладку сада. Председатель СП России Николай Иванов, приветствуя собравшихся со сцены сказал:
— Сегодня здесь бьётся литературное сердце России, здесь происходит самое значимое событие на всей литературной карте России.
Незабываемыми оказались выступления представителей нашей делегации Надежды Мирошниченко и народных артистов России Юрия Назарова и Людмилы Мальцевой. Людмила великолепно прочитала отрывок из Тихого Дона, никого не оставивший равнодушным.
Приготовили место для писательского сада на берегу Чира. Предстояло посадить 60 яблонь в честь шестидесятилетия СП России, плюс 35 груш — в честь девяностопятилетия Ростовской писательской организации. Отец у меня был лесником, помогая ему, я посадил много деревьев, но тут дело особенное. Мы работали вместе с писателями из Мичуринска, Тамбова, Ростова. Конечно, помогали местные школьники, сами тоненькие как деревца, только начинающие жизнь. Первое дерево доверили посадить Александру Смышляеву, руководителю Камчатского отделения СП России, и руководителю Московской городской организации Владимиру Бояринову. Но вот груши и яблони посажены. Каждому деревцу довелось испить (чтоб лучше прижились) по два добрых ведра воды из Чира. Люди ушли, стоят частоколом воткнутые в землю лопаты, сложены одно на другое вёдра, словно ждут новых садовников для закладки ещё одного, а, может, и не одного сада. Но самое удивительное, что уже через три года эти тоненькие деревца, подрагивающие от ветра, дадут свои первые плоды.

После закладки сада мы побывали на хуторе Кружилинском, где родился писатель. Маленький белёный домик. Здесь провёл свои первые годы Миша Шолохов. Родители тогда ещё не были венчаны, так как мама ушла от нелюбимого мужа, и отец Александр Михайлович не мог дать сыну свою фамилию. В то время звали мальчика на хуторе — нахалёнок. Кто бы мог знать, что глазами этого нахалёнка весь мир увидит растревоженную войной Россию.
На следующий день нам удалось побывать в усадьбе Шолохова в Вёшенской. Большой двухэтажный дом, много комнат. Приёмная, куда каждый день приносили мешок писем с благодарностями за написанные произведения, с просьбами о помощи; гостиная; большой кабинет писателя, куда обычно собирались дети поговорить с отцом; маленький кабинет, где Шолохов работал. В один из последних дней своей жизни Михаил Александрович попросил старшую дочь напомнить ему слова одного из куплетов песни Исаковского «В лесу прифронтовом». Дочь начала, а Шолохов продолжил:
Пусть свет и радость прежних встреч
Нам светят в трудный час,
А коль придется в землю лечь,
Так это ж только раз.
Но пусть и смерть в огне, в дыму
Бойца не устрашит,
И что положено кому
Пусть каждый совершит.

Хочется упомянуть о хранящемся в усадьбе подарке от СП России на юбилей Шолохова — это набор матрёшек-богатырей — все члены Шолоховской семьи на тот момент. И как это точно: былинная богатырская земля — и богатырь Шолохов. Всё в Вёшенской пропитано именем писателя. Разговорившись с одной старушкой, я узнал, что, когда её принимали в комсомол, их водили к Шолохову. Она по-простому рассказала, что Михаил Александрович был очень гостеприимным хозяином, всегда помогал людям. Гонорары тратил не на себя, а на строительство школы или клуба.
— И вот на церковь эту нашу, чтоб не разрушилась, тоже деньги выделял. Хороший был человек, хороший. Спаси его Господи! — закончила она.
Это простое пожелание одно из самых дорогих для православного человека. Спустя много лет до сих пор догоняет оно Михаила Александровича. Радостно от того.
Через пять лет решено, по возможности, этим же составом снова приехать на Шолоховскую землю. Тогда можно уже будет попробовать яблочек с укрепившихся деревьев или даже набрать в подарок корзинку — другую. Да лишь бы цвёл этот сад, благоухал и плодоносил. К сожалению, нет уже в живых замечательных людей, участников этой поездки, Николая Николаевича Старченко и Людмилы Васильевны Мальцевой. Но сад-то они заложили и не один.

Сергей МУРАШЕВ