ПРОБЛЕМЫ ПРОЖИВАНИЯ В СЪËМНОЙ КВАРТИРЕ
Ой, люди добрые, да что ж это делается! Нету мочи более терпеть. Ей-богу, забастовку устроим скоро. На собрании общеквартирном негодовали все: пол кряхтел, скрипел и стонал, холодильник трещал и завывал, розетки метали искры, оконные стёкла просились из рам на свободу. Истерику кухонного крана уже месяц выслушиваем. Плачет, бедный, остановиться не может. Всех утомил и сам умаялся, а двуногим человекоподобным хоть бы хны. Угораздило же нас попасть в эту квартиру!
Нет, сначала всё было хорошо. Хозяева ремонтировали поломавшееся, покупали новую мебель, технику, посуду. А потом взяли да померли. Квартира досталась сыночку. А у него, видите ли, трёшка в центре. И стали бывать здесь разные люди. Одни немного поживут – уедут, другие, третьи, десятые… Когда сюда заехала первая мадам, мы даже обрадовались – женская рука порядок любит. Наивные. Сама марафетилась, к стилистам-массажистам всяким бегала, а хоть бы раз окна помыла! Хоть бы раз холодильник разморозила! Ручку в ванной ей хахаль прибил – и ту с собой забрала, когда съезжала. Дверь который год стоит дырявая.
Потом ещё въезжали-выезжали всякие. У одних дитё плиту изгадило, другие плафон у люстры мячом пробили. Последним жил мужчина. Мы уж было решили – ну ладно, Бог с ним с бардаком, но может хоть розетки починит, петли дверные смажет, паркет переберёт – какое там. С утра упрётся на работу, вечером плюхнется на диван и в телевизор таращится. И опять на работу – на диван – на работу – на диван. А в выходные – в магазин и тащит оттуда еды готовой на всю неделю. Холодильник от такого содержимого кашлять начал, а микроволновка чихать. Попробуй не зачихай, когда ты вся в пятнах от майонеза и пропахла ароматизаторами. Диван бедный тоже долго не протянул – ножка треснула. Этот товарищ брюхо себе отрастил и бока – кто же такое выдержит? Наконец и он съехал. Тишина, покой… Гляжу кособоко на соквартирников – стоят, подставляют раны весеннему солнышку.
И тут на днях на пороге возник хозяин с кучей сумок и коробок. Довольный такой. Розетки выпавшие на место прикрутил. В диване покопошился. Крючки для одежды прибил оторванные. «Ура!» – подумали мы. «Про нас вспомнили!» – обрадовались мы. «О нас позаботятся!» – возликовали мы. А потом явилась она. Девчонка лет восемнадцати. От горшка два вершка, на руке татуировка, на голове макароны запутались, на губах молоко ещё не обсохло! И давай с ходу судочки какие-то мудрёные в холодильник заталкивать, шкафы всяким хламом набивать. Везде носится, суетится. Паркету пришлось менять репертуар с привычного «Реквиема» Моцарта на «Шутку» Баха. Окна вяло позвякивали в такт. Унылая «шутка» вышла. Да и эта пигалица не оценила. Жаловалась вечером своему гаджету, что пол уж больно скрипит.
Вот мы и устроили ночное собрание. Нет, не собрание – митинг! Протестный! Девчонка испуганно ворочалась на диване. На паре особенно громких реплик холодильника даже заглянула на кухню, проверить – может, мыши? Я даже подмигивать митингующим начала – мол, не шумите сильно, напугаете… ребёнка. А она давай креститься и тапкой на меня замахиваться! Надо же, какая нежная! А я между прочим тоже! У меня между прочем тоже нервы… лопаются! Я более не могу работать в таком режиме! Я отказ-з-з-з-сс…
– Ох, ещё и лампочка в коридоре перегорела. Сняла на свою голову жильё подешевле – со вздохом пробормотала девочка. Потом обвела глазами квартиру и уже громче спросила:
– А где тут у вас стремянка?
