МАТЧ ЖИЗНИ

Савва РАДУЛОВИЧ

Впервые на русском!

«Везение», часть 20

Перевод Саввы Радулович с сербского

В жизни бывают моменты, когда мы оказываемся между двумя вариантами выбора. Всего лишь шаг отделяет нас от нужного, но мы просто замираем, останавливаемся, не двигаясь дальше. Нам нужен кто-то, кто нас немного подтолкнет, подаст нам попутный ветер и заставит двигаться. Если мы не справимся с этим, мы навсегда останемся в той же старой колее и проведем всю свою жизнь, задавая себе стандартный, избитый вопрос, который задают кукушки: «А что, если бы я попробовал кое-что?!»

Ты оказываешься на полпути, в момент, когда от тебя требуется предпринять ключевые шаги, сделать правильные ходы и двигаться. Ты просто оказываешься в игре жизни, когда ты обязан что-то сделать, что-то создать, что-то предпринять. Потому что начинается твоя вторая половина жизни, главная, когда ты не должен сдаваться, опускать руки, а должен двигаться вперед, не прощая. Называй это как угодно, просто меняй, действуй!

Придет время, когда диплом в твоей руке будет похож на картон, в который заворачивают твой хлеб. Ты берешь его в руку и понимаешь, что он пустой! Если его хоть немного наклонить, то, как тебе кажется, наружу выльется кириллица, а также оценки, слезы, улыбки, кровь и пот. Он коварно шуршит в твоих руках, повышая твое давление, зачем он тебе вообще? Когда-то учитель имел на улице такой же авторитет, как и в классе. Где бы он ни находился, при встрече с ним вы должны быть вежливы, как будто вы стоите перед доской, как будто перед мишенью. Сегодня даже в классе учителю приходится делать вид, что он не замечает многих вещей. Обидно говорить, что ты проснулся с книгой, а сегодня бродишь по московским тротуарам с квасом вместо учеников и классов, о которых ты мечтал годами, представляя себе урок и все, чему ты мог бы их научить.

Ты задаешься вопросом, почему так много лет поэтических прогулок с Пушкиным, войны и примирения с Толстым, блуждания по сомнительным психологическим улочкам разума с Достоевским? Почему все это безумие с Батюшковым, драма с Чеховым, всё это горе от ума? И Грибоедов бил бы меня палкой, а Гоголь иронически смеялся бы и называл бы меня мертвой душой. Лермонтов вызвал бы меня на дуэль, прежде чем Тургенев отправился бы на охоту, а Гончаров освящал бы ленивую нацию. Вот я, как Солженицын, целую землю, а как Пастернак отправляю Живаго в путешествие, только Цветаева и Ахматова плетут венки из названий песен, как женщины, которые умеют это делать?! Хотелось бы мне превратить все эти тома в птиц, чтобы они улетели из моих мыслей, как будто никогда и не появлялись. Да! Понемногу всего скапливается в груди, и тебе становится тяжело. Ты чувствуешь себя обманутым. Ты стоишь рядом с Пушкиным, и тебе кажется, что ты мог бы из злости заставить его заговорить, этого каменного бесстыдника. Поскольку он не подал тебе знака, когда следовало, а вместо этого развалился на площади; он продолжает ходить с важным видом и по сей день.

Мне еще тяжелее от того, что я в рабстве здесь, в Москве, как в учебнике русского языка, посреди литературного распятия, и куда бы я ни повернулась, все напоминает мне о трудном пути. Вокруг меня напоминания, твердые и мягкие знаки, звания и события, каждое утро, как бы мне этого ни хотелось: Доброе утро, дядя Федор, каждый вечер: Брат Ленин, не вини меня, я иду спать! Как бы тебе ни хотелось, когда приходишь в ресторан на обед, пожилой мужчина кричит с порога:

– Эй, черногорка, хочешь щи, чтобы кишечник поработал, это был любимый суп Толстого! – добавил бы Юрий.
– Оставь эту литературу в покое, старина, по крайней мере, пока я обедаю!
– Хорошо? Что ты сказала?
– И наливай до первой черты на тарелке, раз ты так настаиваешь! Если бы ты читал литературу в школе, ты бы сегодня не варил здесь суп!

Юрий, прозванный Долгоруким, повар с неестественно длинными руками, непропорциональными его телу, и в остальном невысокого роста, не был основателем Москвы, но он был настоящим волшебником русских супов. Каждый раз, проходя мимо кухни, он не забывал посмотреться в зеркало, утверждая, что похож на знаменитого русского царя Грозного, из-за чего окружающие отпускали по его адресу всевозможные шутки. Я думаю, что все тяжелые времена прошлого забудутся по сравнению с сегодняшними днями. Сегодня все размыто. Сегодня размылось во всех порах общества и приобретает темные очертания! Можно пропустить почти всю Россию через маленькое сито, и останется лишь крошечный осадок, а это и есть главное. И так теперь везде! Двадцать первый век, радость моя, мы притворяемся умными, но глупо, что мы размножаемся в этих условиях и в эти времена. Мы похоронили наши истинные ценности, что же делать, нам некуда было их девать! Но не дай Бог они воскреснут снова, что тогда произойдет? Где будут эти новые поколения? Справятся ли они? У них нет времени!

Они живут быстро, стареют еще быстрее, учатся слишком быстро и ищут в Google воображаемые дома, города и семьи. У них нет времени на мечты, в наши дни это настоящая роскошь. Они говорят только тогда, когда их останавливает проблема, чья-то смерть или провалившийся план. Они проявляют любовь через социальные сети, не осознавая, что дают ложные названия реальным вещам. Это сеть, которая пожирает общество, и в которой поцелуй заменен двумя точками и звездочкой. Вы немного ошибаетесь, если думаете, что у пуговиц есть грудь, а электронная почта рождает детей! Вы забываете о настоящей любви! Сообщения — это вообще не жизнь, а медленная и печальная смерть. Живет только живая речь, все остальное — похороны, третьи утра и потери сети, сети жизни. Просыпайтесь, пока у вас еще есть время, если оно есть. Как бы вы его ни называли, помиритесь с ним и выведите его на прогулку. Обратите внимание на все, что живет рядом с вами, пока вы стоите на месте, и во время обеденного перерыва покусывайте чей-то воротник и разделите с этим человеком момент, который никогда не повторится, но запомнится.

Ты когда-нибудь наблюдал, как ребенка беспомощно бросают в море, и он пытается ручками выплыть, не утонуть, выжить?! Поэтому в жизни мы часто оказываемся в ситуации «либо плыви, либо тони». Нам нужен кто-то, кто подтолкнет нас, если это необходимо, просто чтобы согреться, прорваться, двигаться дальше. Вот так меня подтолкнули Ангелы-Хранители, которые были на моем пути.
Я помню то ноябрьское утро и свое сообщение Борису:

– Ты читал сегодняшнюю «Правду»?
– Нет. Что в ней?
– Ну, я!
– Как?!
Кажется, он в меня не верил. Как бы странно это ни было, я, не имеющая такой привычки (она также свойственна и русским, и черногорцам), верила в себя больше, чем он, который любил меня в комнате в три квадратных метра.

Я уже вступила во вторую половину своей жизни и бросила мяч в другой журнал. Но поскольку моя жизнь – комедия, то вся игра пошла в этом направлении. На этот раз я была настроена строго по-деловому, оставила свои данные, упомянула о своей любви к писательству и не ожидала, что мне перезвонят в тот же день. Телефон все равно зазвонил. Интервью было назначено в местном баре, что показалось мне легкомысленным и напомнило мне Бориса, но у меня не было выбора. Появился парень лет тридцати, вероятно, стажер. Он отвел меня в ресторан, заказал два чая, и к тому времени, как он успокоился, интервью уже закончилось. И это было не обычное интервью, не деловое и не в стиле Бориса. Их интересовала моя литературная деятельность и мой взгляд на современное положение молодых писателей в России. Опять же, ничего полезного, но, по крайней мере, я освободилась от анонимности ровно настолько, чтобы начать действовать. Всю дорогу до Никольской я смеялась, держа шляпу в руке и прикрывая глаза.

– Очень хорошее интервью! Поздравляю! Ты знаешь, я всегда даю честные комментарии.

С момента этого сообщения от Бориса я прожила ровно с марта и где-то до октября. И вот, чтобы показать ему, насколько я хороша в матчах, я сыграла в третьем. Это была организация, которая занималась уничтожением террористов, и я понятия не имела, что я на самом деле могу там сделать. Я просто постучала в дверь и пришла на запланированную встречу, о которой меня просили уже несколько месяцев. Дверь открыл совершенно обычный мужчина лет пятидесяти с милыми усиками, в темно-синей футболке и джинсах, с улыбкой, которая была чем-то средним между обманчивой и доверчивой, с руками, измазанными в тесте, открыв дверь ногой, он просто сказал:
– Залезай! – и исчез.

Я открыла дверь правой рукой и оглядела пространство, в котором оказалась. Длинный и темный коридор тянулся во всю его длину, и меня охватила неизвестность: что этот чудак здесь делает, и что я буду делать с ним в одиночку? Я раздумывала, бежать ли мне через все еще открытую дверь или продолжить путь, когда он крикнул:

– Надеюсь, ты закрыла дверь, сказочница! Я вскочила, закрыла дверь, бросилась через коридор и вышла на свет. В комнате был миллион человек, и все, словно муравьи, делали свою работу, сталкивались друг с другом и смеялись. Мой новый друг Ваня махал мне рукой из угла.
– Смотри, девчонка. Среда, площадь Победы, ровно в полдень, будь пунктуальна!
– Что мы там будем делать?
– Я ничего не буду делать. Ты читаешь колонки. У тебя будет гитара, стул и несколько вещей, привлекающих внимание.
– Моя миссия – создать Колумниаду, а твоя – уничтожить террористов из Москвы — это две невыполнимые миссии.

Я посмотрела на него с обескураживающей улыбкой.

– Послушай, не твое дело думать об этом, предоставь это мне.
Ты просто приходи, наряжай свое красивое маленькое тело и тащи себя в условленное место. Чем ты занималась в Москве столько лет и тебя до сих пор никто не заметил?
– Откуда ты это знаешь? – Я замерла.
– Помни, я все знаю. Я провел много исследований о вас, прежде чем позвонить вам, поэтому я не сотрудничаю с кем попало. Не волнуйся, со мной ты в безопасности. Ты не русская, но пишешь очень хорошо.
– Ты тоже не моряк, так что месишь булочки и уничтожаешь террористов?!
– У нас праздник. Днем мы все обычные люди, но вечером превращаемся в бизнес-магнатов, чтобы заработать деньги для детей. Познакомься с моей женой Аной.
Красивая женщина средних лет, брюнетка с голубыми глазами, помахала рукой и бросилась готовить оставшиеся булочки.
– И тебе следовало было удалить этот позор хирургическим ножом еще месяц назад и приехать. Мне просто интересно, чего ты ждала?
– Так ты хочешь засунуть меня в хлебопечку? Нет. У меня нюх на время! – Я рассмеялась.

И, действительно, по дороге на квартиру я думала: что такое стыд, как не ошибка? Пятно? Гандикап. Чего-то не хватает. Ненужные беспорядки. Сомнение. Попытка самоубийства. Что-то неискреннее и скрытое, невысказанное. Тормоз для дальнейшего движения. Человек даже не осознает, сколько возможностей, любовных и деловых шансов, друзей, дней и даже ночей он упустил из-за стыда, как много себя он потерял и отдал другим, и все из-за стыда. И вот где-то в конце мая я утратила свою невинность в отношении прозы. В конце концов, я решила устроить вечер искусства. Я собрала друзей на площади Победы, взмахнула синим мечом, стала писателем и одержала победу над собой. Я поняла одно – ничто из того, что нам предначертано, не задерживается, просто что-то правильное находит идеальное время. Затем тебе предстоит довести матч до конца и, конечно же, победить!

Часть 19 читайте ЗДЕСЬ