МАЛЕНЬКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Лия ГАЛОЧКИНА-КРАСОВСКАЯ

Знакомство

Меня зовут Лия, я простая девочка с длинными русыми волосами, большими серыми глазами, пластинкой на зубах и родинкой на левой щеке. Необычное имя мне дали по совету прабабушки, уж очень ей хотелось меня так назвать. Меня раздражает, если некоторые меня называют Лилей, и я не устаю их исправлять.
Мою маму зовут проще – Света, а папу Олег. Мама любит шить, и у нее много заказов на пошив платьев, юбок, рубашек и даже пиджаков. Папа часто ремонтирует машину в гараже и пропадает на работе. Родители у нас строгие, но добрые, и если наказывают, то всегда за дело.
У меня есть пятеро родных братьев и сестер: Илья, Аня, двойняшки Руфина и Арина и младший брат Даня. Ещё вместе с нами живут двоюродные сестра Вика и брат Влад. Их родители погибли в аварии, когда Вика и Влад были совсем маленькими, поэтому в семье нас стало восемь. Вместе нам очень весело, если только мы не ссоримся.
Бабушка живёт недалеко от нас, в доме, который стоит на окраине посёлка и где всего четыре квартиры. Её окна на втором этаже, из них как раз видно небольшой огород: грядки и две теплицы. Мы любим бывать у бабушки, и часто кто-нибудь из нас остается у неё ночевать. Бабушка печёт вкусные рогульки, пироги с ягодами и тонкие-тонкие блинчики – объедение!
В обычные дни мы, дети, учимся в школе и ходим в музыкальную школу. Мама говорит, это нужно не только для того, чтобы мы научились играть на разных инструментах, но и чтобы во дворе меньше гуляли – от нечего делать дети могут попасть в дурную компанию.
По субботам у нас дома обязательная генеральная уборка, мама просит даже кресла отодвигать, чтобы полы вымыть. Из-за этого мы не любим субботы. А по воскресеньям обязательно ходим в церковь.
Все мы просто обожаем лето, особенно я. Жара, купание, приключения и столько идей для игр с ребятами во дворе! Так уж вышло, что день рождения у меня в самом конце мая, 26 числа. Поэтому я иногда думаю о времени – как-то слишком быстро проходят каникулы! Вот я задуваю свечи на торте, оглядываюсь – а уже 1 сентября, и пора в школу.
Как летом, так и во время учебного года с нами случались разные занимательные истории. Каждая из них учила нас чему-то новому и полезному. Я вам расскажу некоторые из них и надеюсь, они вам запомнятся.

Помощница

Как-то летом, в одну из суббот, мы наводили порядок в квартире, а мама варила суп. Я только начала поднимать всю обувь, чтобы протереть пол под ней, как мама меня позвала.
– Лия, сходи к бабушке, пусть даст моркови на суп, – приказала она, помешивая поварёшкой бульон.
– Сейчас, – ответила я, поморщившись от запаха варёной капусты – не любила я супы.
Мигом добежала до бабушки, по пути поздоровавшись с друзьями на улице.
У бабушки под окнами, как я вам говорила, свой небольшой огород, пара теплиц и парники, где она выращивала огурцы, помидоры, морковь, капусту, кабачки и прочие виды овощей. Бабушке нравилось с ними возиться.
– Привет, ба! Мама сказала морковки у тебя попросить на суп.
– Привет. Вон грядка перед теплицей, сходи, вытащи, сколько нужно. Поди уж, выросла. Рядом грядка с луком и укропом, а соседняя с морковью, из неё и вытаскивай, — указывая в сторону огорода и придерживая веко правого глаза, сказала бабушка. Глаз она в детстве повредила, когда каталась с горки, с тех пор веко немного свисало.
Я побежала и стала искать нужную грядку. У бабушки было трое соседей и у каждого свои мини-огороды. Прикинув примерно, где теплица бабушки, увидев грядку с луком и укропом, я с энтузиазмом принялась за работу. Вытаскиваю морковь за пушистые хвосты одну за другой. И так увлеклась! Смотрю – морковки маленькие, значит, надо побольше набрать. Кастрюля-то у мамы вон какая большая.
Вдруг слышу стук в окно. Поднимаю глаза до второго этажа, а там бабушка изо всех сил по стеклу стучит. Я взглянула на неё, подумала, что она меня торопит, и стала работать быстрее. Набрала целую охапку. Иду, довольная, представляю, будто букет любимой маме на 8 Марта несу. И тут с крыльца поспешно спускается бабушка.
– Пойдём, – говорит и берёт меня под руку.

Я в недоумении послушно иду за ней, крепко держа урожай. Стучимся в квартиру №3, там живет дядя Серёжа Мокин. Нам открыла дверь его жена тётя Лена.
– Добрый день, Лена, мы тут вам немного помогли, – смущаясь, говорит бабушка и указывает на мой букет из моркови. Чужой, как оказалось.
– Ну, кладите вот сюда, – вздыхая, говорит тётя Лена.
Соседке это явно не понравилось. Она снова глубоко вздохнула, закатила глаза и прижала руку ко лбу. Я нахмурилась и подумала, что ведь можно её, морковку-то, обратно посадить — наверняка ещё вырастет! Послушно свалила морковь в указанное место, и мы пошли обратно. Я задышала часто-часто и собралась плакать.
– Ну-ну, полно! Ничего, бывает. У них ещё много моркови, не плач. Теперь уж ты точно запомнишь, какая грядка наша, – подбадривает меня бабушка.
А я знай слезами заливаюсь. Подставила бабушку, да ещё так старательно!
Вместе мы снова пошли в огород и на этот раз собрали правильную, бабушкину морковку. Она была, кстати, больше, чем у соседей. У бабушки всегда хороший урожай. Расстроенная, я вернулась домой, положила на стол морковь, чтобы мама сварила мой нелюбимый суп, и пошла дальше мыть полы в прихожей.

Замечталась

Девочки, наши Руфина и Арина, когда были маленькими, кушали только козье молоко, потому что на коровье у них была аллергия. Молоко это мы покупали у бабы Киры, которая жила в деревне Головино и держала козу.
Каждый день мама приносила к дому бабы Киры пустую литровую банку, ставила её на скамеечку возле забора и забирала другую, уже наполненную молоком. Мне нравилось ходить с мамой и наблюдать за этим таинственным обменом. Саму бабу Киру я никогда не видела и любила представлять, как она выглядит. Может, это старушка в синем халате и зелёном платке на голове? Наверное, у неё мозолистые руки от постоянной работы. И наверняка маленькие карие глаза, а сама она строгая-строгая.
Однажды мама попросила сходить за молоком меня. Я обрадовалась – такое ответственное поручение! Она дала мне пустую банку, и я уже думала, как буду менять банки местами. А вдруг я встречу саму бабу Киру? Что ей сказать?
– Только не разбей, аккуратно, – оборвала мои мысли мама.

Я взяла банку и выбежала на улицу. Летнее солнце разливалось по моему лицу и оставляло на нём еле заметные редкие веснушки. Я была воодушевлена, вдыхала полной грудью и невольно улыбалась.
Дом бабы Киры был жёлтым с зелёной крышей и красивым зелёным забором, опутанным вьюном. На участке паслась коза-кормилица. Я её на всякий случай боялась, потому что мою сестру Вику однажды бодал козёл, и ей пришлось залезть на дерево.
На скамье уже ждала наполненная до краёв банка молока. Я её аккуратно взяла, перед этим поставив рядом пустую. Обхватила богатство двумя руками, да покрепче, чтобы банка не выскользнула.
Пройдя по деревне, я вступила на недавно выложенные плиты с большими железными крюками — такой была дорога к нашему дому. Но моих ногах болтались большие шлёпки из материала, похожего на пенопласт. Стопы в них немного утопали – родители купили на вырост.
Счастливая, я гордо шла к дому и думала, как сейчас мама обрадуется, что я справилась с поручением. Вдруг нос шлёпанца застрял между плитой и железным крюком, я попыталась достать ногу, но потеряла равновесие и начала падать. Банка выскользнула у меня из рук вверх и ровной дугой медленно упала на землю. Мне казалось, я наблюдала её полёт целую вечность. Осколки разлетелись в стороны, молоко красивыми брызгами расплескалось по неровной плите, оставив множество мелких белых луж.
Я встала на ноги и мигом побежала домой. Почему-то мне поскорее захотелось рассказать о происшествии маме. Перед дверью я резко остановилась. А что, если баба Кира уже выставила другую наполненную банку? Тогда я смогу взять её, а с пустой мы уж как-нибудь разберёмся. В конце концов, со скамейки эту банку мог взять кто угодно.
С надеждой я побежала к дому бабы Киры. К моему разочарованию, на скамейке стояла пустая банка, а коза всё так же мирно паслась на участке, поглядывая на меня своими прямоугольными зрачками.
Пришлось возвращаться. Я уже не бежала, а спокойно шла по деревне, потом по плитам, мимо разбитой банки и молочных луж. На этот раз я представляла, как мама будет ругать меня и говорить, что она предупреждала. А я буду стоять с опущенным взглядом, и она меня больше никогда не отправит за молоком к бабе Кире. Дышала я снова глубоко, но уже не от воодушевления, а от волнения. Зашла в квартиру, мама вышла мне навстречу – видимо, она уже заждалась.

– Мам, я запнулась, и банка выскользнула у меня из рук, – начала я свой рассказ, и голос задрожал.
Мама меня прижала к себе и поцеловала в макушку. Ругать не стала, а мне так стыдно, так стыдно было за то, что я фантазировала вместо того, чтобы смотреть под ноги!
– Я ходила снова, баба Кира ещё не поставила новое молоко, – добавила я.
– Надо просто её попросить об этом. Сходим вместе? – сказала мама.
А девочки-двойняшки мирно спали в кроватках, не подозревая, что старшая сестра чуть не лишила их обеда. Хорошо, что время не военное, коза бабы Киры хорошо ела и давала много молока.

Потерпевшая

Мы большой дворовой компанией играли в «Казаков-разбойников». Бегали по всему посёлку, прятались, загадывали слова и выпытывали их у другой команды. Бегать по стрелкам на асфальте нам казалось скучным, поэтому мы сами усложнили правила: нужно не просто найти соперников, но и заставить их сказать кодовое слово.
Больше всех эту игру любила моя сестра Вика. Она бегала быстро, пряталась очень хорошо, залезала на крыши гаражей и деревья, и мы нередко за неё боялись – хоть бы не упала.
Я стояла на стадионе и писала палкой на земле отгаданные буквы другой команды, когда ко мне подбежала перепуганная Алёна:
– Лия, там Вика!
– Что Вика?
– Вику ударили, плачет!
Мы поспешили на помощь. Там, где Алёна оставила Вику плачущей от боли, сестры не было. Мы стали её искать, бегая от дома к дому, от дерева к дереву. Даже за старыми сараями посмотрели. Другая команда уже подключилась к поискам, все забыли про игру, потому что Вика была важнее. Спустя примерно полчаса, к нам подбегает кто-то из парней: «Она там, нашёл!».
Мигом мы примчались в старый двор. Вика сидела за домом на высоченном дереве, на самом верху, напротив окон третьего этажа. Голова её, на которой красовалась красная кепка, была повернута влево. Вика плакала.
– Вика, что случилось? – кричу я вверх.
– Шея сильно болит, – сквозь слёзы говорит сестра.
– Так слезай, давай посмотрим!
Кое-как Вика слезла с дерева, не поворачивая головы. Всё так же глядя влево, она рассказала, что бежала по тропинке, как вдруг парень из другой команды выпрыгнул из-за дома и схватил её за козырёк кепки. Получилось, что он дёрнул кепку в сторону, и Викина голова резко повернулась, когда она неслась со скоростью ветра. Мне было бесконечно жаль сестру. Делать нечего, повели мы Вику домой. Папа повёз несчастную в больницу, куда она так не хотела. Доктор сказал, что у Вики что-то случилось с шейным позвонком. Её положили в больницу, а мы, расстроенные, уехали домой.
На следующий день мы всей семьёй приехали навещать сестру. Я представляла, как сейчас буду её утешать, но когда мы вошли в палату, Вика лежала на кровати и улыбалась.
– А мне тут трусы на голову надели и гири привязали. Они там, за кроватью, – весело рассказывает сестра, приподнимая странную штуковину.
Мы изучили систему и посмеялись. Ткань, которая и правда была похожа на трусы, была привязана к голове, а от макушки вилась веревка с грузиками, похожими на гири.
Вика сказала, что ей лежать ещё неделю и вставать нельзя. Но голову она уже держала прямо.
Через день, когда мы пришли к ней снова, Вика прыгала по кровати, а медсестра её ругала. Мне было смешно, и я даже позавидовала, что сестра так легко переносит больницы.
Ещё через день Вика рассказывала, как они подкидывали вверх то ли блинчики, то ли жареные кабачки, которые забавно прилипали к потолку. Один из них отвалился не вовремя – приземлился прямо на голову медсестре. Нам нравилось слушать её больничные истории.
Спустя неделю или две, Вику выписали. И в этот раз она смеялась, что ей приходится ходить в широком белом ошейнике. Нам тоже было смешно. Но играть мы всё-таки стали немножко аккуратнее.

День ветеринаров

Мы сидели на кухне и пили чай. Вдруг папа говорит:
– Лиёк, а ты кем хочешь стать, когда вырастешь?
– Не знаю, – задумчиво ответила я. На самом деле, я никогда об этом не думала. Тем более, я училась всего во втором классе.
– Может, ветеринаром?
– А это кто?
– Тот, кто животных лечит.
Я любила кошек и была вовсе не против их лечить, поэтому папин вариант мне очень понравился.
На следующий день я пошла в школу, учительница Алла Валерьяновна велела садиться за парты. В рабочей тетради было нарисовано шесть картинок, и каждая относилась к какому-нибудь празднику. Вот эти самые праздники нам и нужно было написать. Где была нарисована ёлка – Новый год, где кулич – Пасха и так далее.
Я знала все праздники, кроме одного. Я понятия не имела, что означала звезда и огонь на ней. Спросить было не у кого, а вспомнить, видела ли я такое изображение на открытке или в книге, никак не могла.
За одной партой со мной сидела девочка по имени Хеда. Умная она была, эта Хеда, и я впервые в жизни собралась подсмотреть ответ в чужой тетради. Пока я размышляла, как бы это сделать незаметно, и боролась с совестью, учитель начала спрашивать у случайных учеников, какие праздники изображены на картинках. Вот она спросила Таню, Игоря, Лёшу, потом Сашу и Максима, ой-ой, осталась одна картинка!
– Ну и последняя картинка, что за праздник она означает, Лия? – внезапно спросила меня Алла Валерьяновна.
Я растерялась, стала медленно вставать, бегло глянула в тетрадь Хеды, увидела «День ве…» и сказала неуверенно:
– День ве-, ве-, ветеринаров.
Учительница засмеялась, по-доброму на меня глядя. Мои одноклассники ничего не поняли, но тоже стали смеяться. Я улыбнулась и села на место. Мне было неудобно и совестно, что я подсмотрела ответ.
– Хеда, скажи, как правильно называется праздник, – говорит Алла Валерьяновна.
– День ветеранов, – высоко подняв голову, отвечает отличница Хеда.
О, как же я не догадалась! Видимо, речь шла о Дне Победы, но Хеда его почему-то назвала Днём ветеранов. А я, получается, неправильно подсмотрела, и как назло, спросили именно меня! Как же стыдно! Вот, почему говорят, что не нужно списывать, надо думать своей головой. Я закусила губы и опустила глаза.
Дома я рассказала историю папе. Он посмеялся, потянул меня к себе и сказал:
– Ну, иди ко мне, мой ветеринар.

Застряла

Я стала прогуливать хор в музыкальной школе из-за того, что надо мной смеялась учительница. Её, видимо, забавлял мой слабенький голосок. А я просто боялась петь, стеснялась, и голос дрожал и терялся.
Однажды тёмным зимним вечером настала пора мне собираться на хор, урок в этот раз поставили поздно. Дома никого не было, и я думала, как бы прогулять музыкалку так, чтобы не попало от родителей.
Мой взгляд упал на дверь в туалет, которая могла закрыться с другой стороны, если посильнее хлопнуть. При хорошем ударе ручка буквой «Г» опускалась вниз, и открыть её можно было только снаружи.
План созрел. Я открывала и со всей силы закрывала дверь до тех пор, пока ручка не соизволила меня наказать. Сработало! Теперь я заперта, и мне не выбраться. Хор придётся пропустить, увы.
Довольная, сижу в туалете. И вдруг вспоминаю, что входную дверь я заперла, ключ оставила в замке, а скоро родители приедут. То есть домой им не попасть! А ведь они с малышами придут, их из садика как раз заберут. Да и меня кто вызволит? Что же делать?
Осмотрев окрестности тесного туалета, я увидела только один выход – через форточку над ванной. Напротив неё на перекладине висела клеёнка, тонкая-тонкая. Я высунула её в форточку. Думаю, спущусь, как принцесса из замка, настоящее приключение!
Добралась до форточки и долго пыталась пролезть головой и плечами в узкое отверстие. Получилось. В этот момент с грохотом обрушились вёдра и тазы, из которых я соорудила подставку, ведь форточка была высоко, а я маленького роста. Путь назад отрезан.
Осторожно я стала спускаться по клеёнке и очень боялась, что мой полупрозрачный трос оборвётся. Но всё обошлось. Оказалось, до раковины на кухне не так уж далеко. Я спустилась, по пути свернув ногами хиленькую полочку с порошками.
Поскорее оделась и выбежала на улицу. Навстречу мне попался автобус, который только что высадил людей на остановке. Смотрю, родители как раз подходят к дому, ведя за руки девочек-двойняшек из детского садика.
– Мама, папа! – обняла я родителей, вскрикнув так, будто сто лет их не видела.
Идя по заснеженной тропинке вдоль дороги, я поведала родителям увлекательную историю о моем заключении, умолчав о том, что дверь в туалет захлопнула нарочно. О, как я расстроена, что не получилось пойти на хор!
На следующее занятие смешливой учительнице с красивым голосом я принесла записку от мамы, в которой она красочно описала мои страдания. Учительница по-доброму посмеялась, назвала меня «бедным ребёнком» и даже погладила по голове. На этот раз меня не смутил её смех, ведь он не был злым, и я громко, с воодушевлением начала петь. Да так хорошо у меня получилось, что все ахнули!

«Любовь» за рубль

Я очень обрадовалась, когда к нам в дом переехала девочка моего возраста. Звали её Женя. Она стояла у подъезда в смешных зелёных в белый горох шортах и что-то рассказывала Лизе. Выглядела новая соседка немного полноватой, и мне казалось странным, что её зовут Женя. Это ведь мужское имя.
Несмотря на все мои недопонимания, мы с Женей крепко подружились. А к сентябрю выяснилось, что она переходит в нашу школу и как раз в мой класс. Как здорово!
На улице стояла солнечная осенняя погода, мы с Женей возвращались из школы и думали, на что потратить два рубля. Деньги нам дала Женина мама. Богатство невелико, и выбирать покупки было нетрудно, поэтому мы довольно быстро решили купить жвачки «Love is…». Сочные ломтики розового цвета таяли на языке, а вкладыши с объяснениями, что такое любовь, мы копили – складывали в жестяные коробочки из-под монпансье. Мы любили открывать эти коробочки, вдыхать сладкий запах, пересчитывать вкладыши и обмениваться, если у кого-то оказалось два одинаковых.
Стучимся в один из многих ларьков, стоявших тогда по дороге в школу, и Женя чётко произносит:
– «Любовь» за рубль, пожалуйста. Две штуки.
Я покатилась со смеху. Женя растерянно на меня посмотрела, потом перевела взгляд на продавца в тесном окошечке и смущённо улыбнулась. После секундного замешательства продавец поняла, что от неё хотела Женя, взяла деньги и выдала две жвачки: одна в зелёном, другая в синем фантике.
– «Любовь» за рубль! – не унималась я и продолжала смеяться.
– А чего такого? – отвечала Женя и тоже смеялась.
Так мы шли и наслаждались вкусом любимой жвачки, цена которой – один рубль. А наши жестяные коробочки пополнились ещё одним вкладышем, который имел свою весёлую историю.

«Ишака»

– Лия, двинься!
– Я и так на краешке сижу.
– Мама, девочки не хотят двигаться.
– А кто взял мое зеркальце?
– Пап, тут сиденье грязное.
– А можно я с вами в магазин пойду?
– Я куколку забыла.
Мы впятером пытались уместиться на заднем сидении папиной машины. Тогда ещё можно было ездить без детских кресел, а потому мы добросовестно старались влезть, чтобы поехать с родителями в город. Я, как самая старшая, садилась первой, за мной остальные по порядку.
– Так, успокоились все! А то сейчас дома всех оставлю, – строго сказал папа, несколько минут наблюдавший нашу детскую суету.
Мы, наконец, уселись и замолчали. Машина тронулась, раскачивая нас на неровной дороге.
– Владик, на чём мы сейчас едем? – вдруг спросила мама. Мы знали, что отвечать на этот вопрос нельзя никому, кроме Влада.
– Ишака, – твёрдо ответил брат.
Все посмеялись, родители одновременно вздохнули, папа глянул в зеркало заднего вида и, глядя на нас, улыбнулся.
– Влад, скажи: «Машина», – повторил он мамину просьбу.
– Ишака, – без запинок сказал брат и утвердительно кивнул головой. Он был уверен, что сказал правильно.
– Давай по слогам, – не унимался папа. – Маа…
– Ма, – повторяет брат.
– Шии.
– Ши.
– Наа.
– На.
– Ма-ши-на.
– И-ша-ка.
Родители по-доброму засмеялись. Влад явно был доволен собой. Я закрыла улыбающийся рот руками, Аня вытянулась в струнку и застенчиво подглядывала на Влада, Илья щурился от солнца и тихонько хихикал, Вика, шёпотом повторяя слово «машина», прыгала на попе.
– Влад, ма-ши-на! – сделал последнюю попытку папа, чётко произнеся слово
по слогам.
– И-ша-ка! – так же чётко и по слогам ответил брат.
Никто не знал, почему именно так Влад решил произносить слово «машина». Папу забавляла «ишака», и он почему-то говорил, что так можно называть маму ослика. А нам просто было смешно, и мы по очереди просили брата повторить слово «машина».
На следующий день мы гуляли во дворе, как вдруг услышали плач Влада, да такой громкий, что весь двор слышал. Мы прибежали в песочницу, по лицу брата катились крупные слёзы, прямо как в мультиках, а рядом сидел мальчик Саша с жёлтым грузовиком в руках. Саша приехал недавно, и мы с ним познакомились пару дней назад.
– Влад, что случилось? – спросила я.
– Моя ишака! Моя ишака! – сквозь рёв говорил брат, показывая на жёлтый грузовик в руках Саши. Я вопросительно посмотрела на нового знакомого.
– Я не понимаю, чего ему нужно! Что такое ишака? – спросил мальчик. Тут мы все поняли, что слово «ишака» знают только в нашей семье.
– Отдай ему, пожалуйста, машинку, он её вчера тут оставил. А говорить «машина» ещё не научился, – объяснила я.
– А, ну так бы сразу и сказали, – ответил Саша и толкнул грузовичок Владу.
– Видишь, надо поскорее научиться говорить правильно, – учила я брата, ведя его за руку домой. Влад кивал и вытирал слёзы с больших карих глаз.

Краденая юбка

Когда мне исполнилось 8 лет, мама повесила мне на шею блестящий ключ на ярко-жёлтой атласной ленте. В этот момент я представила себя благородным рыцарем, которого благодарит сама королева. Мой собственный ключ от дома!
Наша мама шила на заказ. Её постоянная клиентка тётя Катя восхищала меня своей красотой. Мне казалось, она работает моделью и потому часто заказывает у мамы роскошные платья и костюмы. Дома у нас лежали разные красивые ткани, особенно мне запомнилась одна: синяя с оранжевым огнём по краю. Платье, сшитое из неё, потрясало воображение.
Однажды на гладильной доске я увидела новую ткань, сиреневую в мелкий цветочек. Мама планировала сшить из неё юбку для тёти Кати. Пока я любовалась ещё не готовым изделием, в комнату забежала мама, сказала, что торопится, велела запереть дверь, когда пойду на улицу, и убежала.
Спустя минут двадцать, я собралась гулять и уже представляла, как буду демонстрировать ключ друзьям. Хотя нет. Лучше сделаю вид, будто ничего особенного не произошло – пусть сами заметят и удивятся. Увлечённая хвастовскими мыслями, я ушла гулять.
Через пару часов у детской площадки встретила маму, которая только что вернулась из города.
– Лия, тётя Катя сейчас за тканью для новой юбки должна прийти. Мы договаривались встретиться в двенадцать часов. Сбегай, принеси мне её, она на доске. Только аккуратнее, там булавки.
Я побежала. Переступая через две ступеньки, уже снимала ключ с шеи, чтобы в первый раз им воспользоваться. И тут осознала, что это должен быть уже не первый раз, а второй! Я ведь гулять уходила! Получается, забыла запереть квартиру? Меня бросило в холодный пот. Дёргаю ручку – точно. Дверь не заперта.
Мигом забежала в квартиру и стала смотреть, что пропало. О, каков был мой ужас, когда на гладильной доске не оказалось ткани для юбки! Конечно, она такая красивая, вор сразу её увидел и забрал. Убитая горем, я побрела на улицу.
– Мама, – начинаю говорить дрожащим голосом, глядя в асфальт. – Там нет юбки тёти Кати.
– Нет? А куда она делась?
– Я забыла запереть дверь, а теперь юбки дома нет, – призналась я.
Мама сходила домой, проверила. Юбки действительно не было. Больше ничего не пропало.
– Лия, ну разве так можно? Вот иди теперь, сама извиняйся перед Катей и всё ей объясняй! У меня нет денег на новую ткань!
Я плакала. Из-за меня украли такую красивую ткань! Маме придётся оправдываться перед тётей Катей. А что если она вообще перестанет заказывать у мамы одежду?
В этот момент вдалеке показалась знакомая, изысканно одетая фигура. Это она. Только я подняла на тётю Катю заплаканный взгляд и через всхлипывания попыталась начать свой печальный рассказ, как она меня перебила:
– Света, прости, пожалуйста, меня срочно вызвали на работу, ткань нужна была. Я к вам звонила в дверь, но никто не открывал. Тогда я вошла, увидела на доске ткань, взяла её и убежала обратно, чтобы никого не тревожить.
Я всхлипнула ещё пару раз и перестала плакать. Мама молчала, но её губы то и дело расходились в стороны. Она пыталась сдержать улыбку. Тётя Катя смотрела непонимающим взглядом.
– Иди и больше не забывай запирать дверь, – строго сказала мне мама и отвернулась, чтобы я не видела, как она смеётся.
А мне стало стыдно, что я так хотела похвастать друзьям собственным ключом, что забыла запереть дверь в квартиру.

Сдача

Мама отправила меня в магазин «Ухта» за хлебом и вкусным печеньем «День и ночь». По пути она велела купить молоко в ларьке. Ехать нужно было на автобусе целых шесть остановок, в такую даль одну меня отправляли всего лишь второй раз.
Я взяла белый шуршащий пакет на кухне, проездной на верёвочке, кошелёк с 30 рублями и поехала. Ответственное поручение!
Посчитала остановки, вышла на шестой, как сказала мама. Перешла дорогу и направилась прямиком в магазин. Думала, надо же, какое странное название «Ухта». Что это за слово такое?
В очереди передо мной стоял мальчик в синих шортах и такой же синей футболке с потёртым рисунком. Он купил целый пакет печенья «День и ночь» и радостно пошёл к выходу, где его ждали друзья.
Купив свежего белого хлеба и немного печенья, я направилась к молочному ларьку. У меня оставалось ровно 15 рублей. Пакет молока стоил 11 рублей, и я обрадовалась, что привезу маме сдачу – вот она удивится, что у меня ещё сэкономить получилось! Наверное, в «Ухте» мне попался небольшой пакет печенья.
Добрая продавщица выдала пакет молока, и я потянулась за сдачей – двумя монетками по два рубля. Но так неловко взяла одну из них с блюдца, что монета выскочила у меня из рук и упала прямо в трещину на асфальте! Оставив пакет у окошка, я пыталась вытащить монету. Но почти сразу поняла, что это бесполезно – трещина слишком глубокая. Сдерживая слёзы, я взяла пакет и пошла на остановку. Какая неуклюжая! Мама каждую копейку считает, чтобы нас кормить, а я потеряла целых два рубля! В носу покалывало, на лбу появилась вертикальная складка – я злилась на себя.
Вдруг раздался чей-то крик. Я обернулась и увидела, что кричал мальчик, стоявший передо мной в очереди в «Ухте». Дворовая собака набросилась на него и порвала пакет с печеньем. Вкусные двухцветные шарики валялись в грязи на асфальте, а бессовестная собака уже начала жадно их есть.
– Скажи продавщице в магазине, она новый пакет даст! Ты же не виноват, – давали мальчику советы его друзья.
Я подумала, что это очень глупо – просить у продавца новый пакет печенья. Мальчик ведь сам виноват, надо было домой идти, а не стоять с друзьями у магазина. К моему удивлению, он вышел из «Ухты» с печеньем. Заплаканное лицо украшала широкая улыбка. Продавщица и правда сжалилась над ним. Тут я вспомнила про свои два рубля, навсегда застрявшие в трещине асфальта. А вдруг и надо мной сжалятся? Я слабо постучала в окошко ларька.
– Простите, я случайно уронила два рубля с вашей сдачи в яму на асфальте, – промямлила я с надеждой, что продавщица меня вспомнит и поймет.
Возникла неловкая пауза. Я не знала, что сказать. В этот момент продавец молча положила на блюдце целых пять рублей! Не поверив своим глазам, я взяла монету и несколько секунд смотрела на неё. Окошко ларька закрылось. Счастливая, я сунула пять рулей в кошелёк и побежала в автобус, который как раз подъехал. Как хорошо, что мама всё-таки обрадуется сегодня даже больше, чем я хотела! Как хорошо, что люди такие добрые! Ой, кажется, я забыла сказать спасибо доброй продавщице… Ладно, поеду в другой раз и обязательно её поблагодарю.

Первоклассник

Наш друг Артём долго готовился к 1 сентября. Мальчик представлял, как он в чистой, белой, выглаженной рубашке, чёрной жилетке и брюках со стрелками пойдет в первый класс. Мама даже купила ему бабочку, которую Артём примерял каждый день с футболкой и шортами.
Соседи то и дело спрашивали: «Ну что, Тёма, готов к школе?». Артём был готов, даже начистил туфли и аккуратно поставил их в прихожей. Мы ему немножко завидовали, потому что были старше и уже так не ждали начала учёбы, как он.
Наконец, настал понедельник и долгожданный День знаний. Артём проснулся с первыми лучами солнца и посмотрел на часы — когда же наступит хотя бы восемь? В школу нужно было прийти к девяти.
– Мама, просыпайся, уже пора собираться! А то опоздаем! – нетерпеливо крикнул мальчик в мамину комнату, услышав звон будильника.
Мама проснулась и улыбнулась, видя прыгающего от восторга сына – ей вспомнилось собственное 1 сентября. Артём не мог сидеть на месте от предвкушения, и маме нравилось за ним наблюдать. Наконец, она достала сыну из шкафа чистую одежду, причесала и помогла надеть портфель. Ботинки просто блестели! Высокие красные гладиолусы на грядке возле дома, казалось, тоже ждали 1 сентября. Артём взял тяжёлые цветы и гордо отправился в путь вместе с мамой.
В школе мальчику очень понравилось. Он взахлёб рассказывал нам, как звенел звонок, какой интересный кабинет в школе, какие все были нарядные и радостные — просто загляденье! Артём вручил цветы какой-то тётеньке (мы поняли, что это была его первая учительница), посидел за партой, потом мама его сфотографировала у школьной доски. Было празднично и интересно. Замечательный день!
Вечером Артём вместе с ребятами гонял мяч на стареньком стадионе. На завтра они с Максимом договорились с утра пойти на пруд, половить рыбу. Мы удивились, потому что Артём учился с первой смены, как и все первоклассники, но ничего не сказали. Уставший от насыщенного дня, Артём уснул под тяжёлым, уютным одеялом. Не успел он закрыть глаза, как слышит голос мамы:
– Артемий, вставай! Давай поскорее, сегодня ты и правда можешь опоздать!
Мальчик с головой нырнул под одеяло и невнятно спросил:
– Куда вставать? Зачем?
– Ты что, забыл? Ты ведь теперь первоклассник, в школу пора!
Артём сел на кровати и нахмурился. Он точно помнил, что цветы, фото и гладиолусы уже были.
– Так я же вчера ходил.
Мама почему-то на мгновение замерла, посмотрела на сына и громко рассмеялась.
– Тёма, вчера был только первый день! Тебе ещё 11 лет в школу ходить!
Мама за руку вела Артёма по той же самой дорожке, что день назад. Теперь этот путь не казался ему таким радостным. Он всё думал: зачем ходить в школу так долго? И как же Максим и пруд? Спустя время, Артём, конечно, привык к учёбе. Но ему всё равно казалось, что 11 лет – это целая вечность.

Кленовый лист

Когда я перешла в пятый класс, к нам пришла девочка из другой школы. Звали её Саша. Рыженькая, небольшого роста и с хриплым голосом. Смешная сумка на плече, джинсы на бёдрах и белые кроссовки. Учительница Ирина Николаевна решила, что Саша будет сидеть на первой парте левого ряда. Так новенькая девочка стала моей соседкой.
С Сашей сидеть было весело, она смеялась даже над тем, над чем я никогда бы и не догадалась посмеяться. Например, что по парте ползёт паук. Одно мне не нравилось в ней: Саша плохо училась, почти никогда не выполняла домашние задания и часто просила списать.
Однажды Ирина Николаевна вела у нас урок русского языка, мы писали диктант. Я любила диктанты и всегда получала хорошие оценки. У меня стояла цель: получить 5/5.
Я старательно выводила буквы, проверяла каждое слово и запятую, внимательно выполняла задания. Саша аккуратно с меня списывала. В конце нам дали время проверить диктант, и Саша попросила меня посмотреть её листочек. Я согласилась, тем более, мне очень хотелось стать учительницей.
На следующий день Ирина Николаевна выдала нам листочки с уже проверенным диктантом. Я благородно ждала своих оценок, потому что знала: диктант я написала хорошо. Мне очень хотелось увидеть в тетради заветные 5/5.
Сначала свой листочек получила Саша. Она его раскрыла и ахнула от удивления: впервые в жизни получила 5/5! Девочка благодарно на меня посмотрела, я улыбнулась и с нетерпением ждала собственной оценки.
Вот пришёл и мой диктант. Открываю лист, а там 4/5. Во мне всё упало. Ищу красную пасту в диктанте и вижу: я написала «клиновый лист» вместо «кленовый»! Нет, не может быть. Я всмотрелась в написанное слово – точно, там буква «и», сомнений быть не может. Но почему там «и»? Такая глупая ошибка, я даже в первом классе таких не допускала!
Саша поджала губы и ничего не сказала. Я готова была заплакать. В этот момент на меня посмотрела Ирина Николаевна и строго проговорила:
– Зато диктант соседки ты на «отлично» написала. Ты за неё и на экзамены пойдёшь?
Раздался звонок. Я забрала лист с диктантом и ушла, сердясь на собственную невнимательность и чуть-чуть на Сашу. В следующий раз я обязательно получу 5/5. И сначала проверю свой диктант, а уж потом чужой.

Случай за обедом

Мы впятером – я, Вика, Илья, Влад и Аня – сидели и ели суп. Кушать его мы могли очень и очень долго, потому что не любили. На этот раз за нами присматривал дед. Мы никогда не звали его дедушкой, как другие дети. Может, потому что он был очень строг с нами, а может, потому что мало с ним общались.
Пока мы ели, дед варил на плите кашу. Любая наша попытка заговорить друг с другом заканчивалась неудачей – дед поворачивался и громко говорил: «Когда я ем, я глух и нем!». Я не знала слова «нем» и мне слышалось «не ем». Я искренне не понимала, почему в этой фразе такое противоречие: то «ем», то «не ем». Как это понимать?
– Сколько раз мне ещё повторять! – крикнул на нас дед, услышав, что кто-то что-то шепнул.
Мы замолчали. Ковырялись в супе. Вдруг Илья что-то тихо сказал, а мы так же тихо посмеялись.
– Ешьте, а не разговаривайте! – в очередной раз строго сказал дед, даже не поворачиваясь к нам.
– М! – неожиданно огрызнулась Вика, не выдержав потока замечаний.
Дед гневно обернулся:
– Кто это сказал?
Мы молчали, выдавать Вику никто не хотел.
– Я спрашиваю: кто это сказал? Иначе все получите!
Но мы твёрдо решили молчать. Дед отвернулся. Прошло минут пять, как мы снова стали шептаться. Думали, как будем строить домик во дворе после обеда.
– Когда я ем, я глух и нем! – раздался голос деда, стоявшего лицом к плите, спиной к нам.
– М! – снова огрызнулась Вика.
Тут дед резко повернулся, схватил ремень с подоконника и со всего размаху как ударил меня по спине! Я растерялась от неожиданности.
– Это не я! Это Вика! – расплакалась я больше от обиды, чем от боли.
– Это ты! – рявкнул дед.
– Не я!
Мы все быстро доели суп и убежали гулять. Я ещё немного всхлипывала от несправедливости. На спине у меня появился ярко-фиолетовый синяк. Удар пришелся бляшкой.
Вечером красивую ссадину на моей спине заметил папа. Я ему рассказала случай за обедом, и как ни за что меня наказали. Папа меня пожалел и отправил спать.
Утром я встретилась с дедом в дверях. Он виновато посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я знала, что он не извинится, он этого не умел. Но и я уже не сердилась на него, дети быстро все забывают. Зато больше никто из нас не смел огрызаться за столом.

Крапива

Мама отпустила нас гулять с одним условием: ни в коем случае не ходить за дом, потому что там выкопали пруд. Мы кивнули головами и пошли во двор, где стояла железная ракета, песочница, лазалка дугой и ещё одна лесенка, похожая на трапецию. Нам с Викой играть во дворе было неинтересно, и мы решили ловить кузнечиков.
На самом же деле, мне не терпелось хотя бы одним глазком посмотреть на пруд за домом. Мы не знали, что его выкопали, и если бы мама нам это не сказала, то мне бы и в голову не пришло идти за дом. Но сейчас эта мысль не давала покоя.
– Вика, давай быстренько сходим за дом, посмотрим пруд, – начала я уговаривать сестру.
– Мама ругаться будет. Она с балкона увидит! Нам всем попадёт.
— Но мы осторожненько, из-за угла выглянем, с балкона нас невидно будет. Представь, там ведь и купаться, наверное, можно!
Вика задумалась. Прошлым летом она как раз научилась плавать в лагере.
– Ладно, пойдем. Может, он и неглубокий совсем. Мы потом уговорим родителей, чтобы купаться разрешили.
И мы пошли. А младшие братья и сёстры зачем-то за нами увязались. Вика начала их прогонять, но мы обе знали, что это бесполезно. Они всегда ходили за нами, и порой нас это очень злило. Всей компанией мы подошли к углу дома. До пруда было примерно 20 шагов. Рядом лежала большая куча глины – наверное, её трактор оставил после того, как выкопал пруд.
Тут Вика решила подойти ближе и померять глубину большой палкой. Мы все, забыв о наказе мамы, пошли за ней. Только она опустила палку в воду, как из-за дома вышла мама. В руках она держала крапиву, обмотав её кончик лопухом, чтобы не уколоть руки.
– Ох, сейчас вы все у меня получите!
– Мама, не надо! – слёзно умоляли мы.
Но она не остановилась. Всем по очереди досталось крапивой по голым ногам. Мы с Викой мужественно терпели, малыши расплакалась.
– Быстро все домой! – скомандовала мама.
На этом наказание не закончилось. Дома нас поставили по углам и велели подумать, что такое послушание и что могло произойти, если бы кто-то из нас упал в пруд.
– Мама, я больше так не буду, прости. – сказала я. – Это всё Вика!
– Ты старшая, ты виновата, за тобой все повторяют, – строго ответила мама.
Так мы простояли в углах до самого обеда. Мне казалось, прошёл час или даже два! За это время уже каждый попросил прощения у мамы, но она никому не разрешала покинуть место наказания. Наконец, нас отправили кушать.
– Что могло бы случиться с вами, вы подумали? – спросила мама, разливая суп по тарелкам.
– Мы могли бы утонуть, – тихо ответила я.
– Я за вас очень сильно испугалась, – сказала мама, и её голос дрогнул.
– Это Лия придумала, – оправдывалась Вика.
Мама молча продолжала черпать суп. За обедом никто не разговаривал. Мы быстро поели и пошли играть в комнату, проситься гулять побоялись. Вечером я подошла к маме, обняла её и сказала:
– Прости, мама, мы больше никогда не пойдем на пруд. Я тебе обещаю!

Бегство

Когда в нашем дворе разобрали большую деревянную горку, делать зимой стало совсем нечего. Мы, конечно, играли в прятки, но быстро теряли интерес – бегать по сугробам неудобно, да и на улице темнота. Лепить снеговиков и крепости надоело, а идти в деревню Головино, чтобы рыть тоннели в снегу, уже поздно.
Тогда мы придумали новую забаву – кидать снежки в окна, а если повезёт, даже в форточки. Бабушки грозили нам пальцем в окно, от других мы успевали спрятаться. И тут вдруг видим открытую форточку на первом этаже! Без сетки!
– Спорим, я первая попаду, – сказала Лиза и бросила снежок.
Попала. В окне показался строгий мужчина с усами. Посмотрел и закрыл штору. После мы попали прямо в форточку ещё несколько раз. И, о, ужас, как страшно стало, когда этот мужчина вышел из подъезда!
Мы бросились врассыпную. Бежать домой нельзя – попадёт. Придётся где-то прятаться. Я, Илья, Лера и Лиза бежали вместе. Мужчина не бежал, но шёл очень быстро и светил фонариком. От страха ноги у нас немели, словно во сне. Мы добежали до Лериного дома – уж сюда он точно не пойдет. Меня бросило в дрожь, когда в темноте вдруг засветился фонарик. Бежим дальше! На пути стояли гаражи, у одного из них был забор в сетку. Илья и Лера забрались на крышу и притаились. Мы с Лизой уже не успевали и побежали дальше, чтобы не выдать укрытие друзей. Свернули на дорожку к бабушкиному дому. Я уже еле волочила ноги – бегать в валенках и болоньевых штанах тяжело. Мы остановились на мгновение, но тут из-за гаражей снова показалась знакомая фигура с фонариком!
К этому моменту я уже осознала, что мы зря кидали снежки в форточку. Это только сначала кажется забавным, а теперь страшно. Мы побежали к дому бабушки, я села на сложенные у крыльца доски и решила ждать нашего преследователя – будь что будет.
– Бежим, он идёт! – торопила меня Лиза.
– Куда бежать? Дальше только поля, там снега по пояс. Не могу я больше, – ответила я, пытаясь отдышаться. – Не надо было снежки кидать.
Лиза села рядом со мной. Видимо, она тоже приняла нашу судьбу. Раздражённый нашим поведением мужчина приближался к дому, ему оставалось пройти гараж, баню, мусорку и стоянку. В этот момент он вдруг остановился. Посмотрел на нас издалека, резко развернулся и пошёл назад. Мы выдохнули и ещё долго сидели на досках, приходя в себя. Домой пришлось возвращаться другим путём, мы боялись, что незнакомец поджидает нас среди гаражей.
– Больше никогда не будем кидать снежки в окна, – решили мы с ребятами на следующий день и всё время смотрели на тот дом – не выйдет ли мужчина с усами снова.

Дроби

Я училась в третьем классе, и мне никак не давались дроби. Учительница по математике Ольга Николаевна разговаривала с нами строго и часто ругалась. Я её боялась, и с трудом понимала темы. Почему буквы в примерах? Как из неправильной дроби сделать правильную? Как их складывать? Я чуть ли не на каждом уроке получала «двойку».
Как-то раз я пришла домой, и мама меня обрадовала: я еду в санаторий «Лесная сказка» на три недели! Вообще я не очень любила лагеря, но знала, что там учителя добрее, да и можно завести много новых друзей.
Волнуясь, я впервые шла на математику в «Лесной сказке». Увидев учителя, я удивилась: урок вела какая-то бабушка с белыми волосами и в больших очках. Звали её Нина Сергеевна. Мне повезло: другие ребята ещё не начинали темы, которые мы в школе уже прошли, а потому я с ними заново начала раздел дробей. Нина Сергеевна вела уроки интересно, и я её совсем не боялась. Она никогда не повышала голос и не ругалась. А если кто-то заслуживал «двойку», то она просила прийти ещё раз вечером и проводила занятие повторно.
– Видишь, вот тортик, – показывала нарисованный, разрезанный на кусочки торт Нина Сергеевна. – Ты берёшь два кусочка, а всего их восемь. Получается, два из восьми, то есть дробь две восьмых.
И это всё? Так просто? Я очень удивилась. Таким же простым оказалось сложение дробей, деление, умножение и вычитание. Потом Нина Сергеевна даже объяснила нам, как считать проценты, хотя и сказала, что это проходят ребята постарше. В моём дневнике красовались «четвёрки» и «пятёрки» по математике.
Когда я вернулась домой и пошла в школу, мне было немножко совестно показывать дневник Ольге Николаевне. Я знала, что она не поверит моим оценкам или подумает, что в санатории проходили программу первого класса.
– Ну, Лия! «Пятёрок»-то наполучала! – говорила мне Ольга Николаевна, перенося оценки в школьный журнал.
Я видела, что она перенесла не все оценки, но была рада и малому. У меня за четверть может выйти «четыре»!
На следующем уроке Ольга Николаевна меня вызвала к доске, решать пример на сложение дробей. Одна дробь была неправильной, а другая с целым числом. Я не боялась, ведь Ольга Николаевна перенесла мои оценки из «Лесной сказки» в журнал и показалась мне очень доброй в тот раз. Я довольно быстро решила пример.
– Ну вот, ведь можешь! – сказала Ольга Николаевна и поставила «пятёрку» в журнал и в дневник.
С тех пор мне нравилась математика. Я потом и с буквами разобралась, тут мне папа помог, и с процентами – спасибо Нине Сергеевне, и с логарифмами в старших классах. А образ седой бабушки-учительницы из «Лесной сказки» запомнила, наверное, навсегда.

Клад

Наш друг Даня жил в деревне Головино, в деревянном доме с маленькими резными окошками и выстроганными белыми голубями на крыше. Его родители держали небольшое хозяйство: кур, кроликов, коз. Даня ухаживал за ними, и иногда папа давал ему монетки за трудолюбие. Их он складывал в копилку-собаку, которую мы подарили ему на день рождения.
Среди других богатств у Дани был кожаный брелок на кнопке – подарок от дедушки, а в ящике стола он хранил большую английскую булавку, которую выменял у одноклассника на мяч-попрыгун. А ещё Даня очень любил фильмы про приключения, пиратов и клады. Папа с мамой иногда ему их включали, если он вовремя делал уроки.
Однажды Даня посмотрел фильм про Тома Сойера и решил если уж не найти клад, то закопать. А через несколько лет он его откопает и очень обрадуется. Самым надёжным местом нашему другу показался большой старый дуб у пруда. Он взял картонную коробку, проверил – прочная, как раз подойдёт. Сложил в неё все монетки из копилки, кожаный брелок от дедушки, булавку и свои рисунки. Из сарая взял лопату и отправился к пруду. Нам он помогать не разрешал и потребовал обещание, что мы никогда не тронем клад и никому о нём не расскажем. Мы обещали.
Земля была твёрдой, но Даня усердно копал. Смотрел на дуб и говорил: «Вон какой ветвистый, сюда и дождь не попадёт!». Положил коробку в землю, закопал, отсчитал шаги от дерева, их было три, и ушёл домой.
Прошло месяца три, когда Даня решил, что пора откапывать клад. Он уже предвкушал, что сейчас найдет монеты и другие сокровища. Даже нас позвал, чтобы интереснее было. Но когда Даня добрался до своей коробки, то чуть не расплакался. Картон сгнил, рисунки размокли, монеты и булавка стали ржавыми, а кожаный брелок покрылся какими-то пятнами. Да разве это сокровища? Мальчик собрал всё, что осталось от его богатств, и побрёл домой. Мы жалели Даню, но разве утешишь в таком горе?
– Мама, мой клад испортился, – расплакался дома Даня.
Мама ласково на него посмотрела и погладила по голове. А на следующее утро вручила ему жестяную коробку из-под конструктора.
– В этой коробочке клад точно не испортится, – сказала мама. – Только рисунки туда всё-таки лучше не класть.
Даня очень радовался. Он сложил туда монетки, которые они с папой почистили, и булавку, и кожаный брелок в пятнах. Но эту коробку Даня решил не закапывать. Мало ли, и в этот раз сокровища пропадут.
– Лучше я вырасту, сделаю настоящий сундук с большим замком и его закопаю. В нём уж точно ничего не пропадет, – сказал нам Даня, показывая подарок мамы. Мы одобрительно кивнули и удивлялись – как же хорошо он придумал!

Барсик и шкаф

Мама и папа с малышами уехали в магазин, а мы впятером остались дома одни. Потом к нам пришли Вика и Алёна, и мы стали вместе смотреть мультфильмы. По соседству с нами жила Лиза. Озорная девочка с длинной косой и веснушками. Мы с ней часто ссорились, потому что она обзывалась. Вот и на этот раз мы с Лизой были в ссоре, поэтому не звали её к себе в гости. Мульфильм походил к концу, когда в дверь раздался стук.
– Кто там? – спросила я.
– Это Лиза.
– Нас мама заперла, мы не можем открыть, – соврала я по совету Алёны – никто не хотел, чтобы Лиза к нам приходила.
– А почему ключ в замок вставлен?
Вот догадливая! В скважину посмотреть додумалась! Пока мы в замешательстве молчали, Лиза жалобно сказала:
– Барсик шкаф уронил, мне от родителей попадёт.
Мы с подружками стали обсуждать, как кот мог уронить огромный шкаф. Алёна была уверена, что Лиза специально выдумала невероятную историю, чтобы мы дверь открыли.
– Да, девочки, честно, шкаф упал, – чуть не плача, простонала Лиза.
Я поверила соседке и открыла дверь. Лиза стояла передо мной растрёпанная и растерянная. Дверь в её квартиру была открыта настежь. Мы с девочками зашли внутрь. И обомлели! Шкаф со стеклянными дверцами, откидным ящиком и книжными полками лежал на полу! Верхушкой он практически упирался в диван. Как его можно было уронить, он же закрывал целую стену большой комнаты! Полосатый с белой манишкой кот невозмутимо сидел на лежащем шкафу.
– Как это может быть? – спросила я.
– Барсик стал прыгать по верхним полкам, и шкаф упал.
Конечно же, мы не поверили Лизе. Кот не мог уронить такую махину.
– Девочки, надо попробовать его поднять. Позовите парней, они все ещё телевизор смотрят, – скомандовала я.
Все вместе, а нас было восемь, мы принялись поднимать шкаф. Ну и огромный же он! Поочередно мы подняли три секции, одну за другой. Всё содержимое шкафа: книги, фотоальбомы, рамки, ручки, фигурки падало на пол. Стёкла у дверей разбились. Мы помогли Лизе навести порядок, и через полчаса только отсутствие стёкол в дверцах выдавало происшествие.
Лизе, конечно, потом попало от родителей. Наверное, они тоже не поверили, что виноват Барсик. Но мы поняли, что лучше со всеми дружить, и уж точно правильно – всем помогать. Ведь однажды мы сами можем оказаться в такой ситуации.

Пожар

В посёлке, где мы жили, стояли огромные старые сараи в два этажа. Мы с ребятами иногда на них забирались и ходили по хлипким доскам. У нашей бабушки сарайка была на первом этаже, в ней она хранила разные книги, старые фото, лыжи, санки и колёса с машины, которую называли «инвалидкой» – такой транспорт был у нашего прадеда.
Жарким летним вечером к нам в квартиру постучала подруга Лиза и сразу же вошла, не дожидаясь ответа.
– Дядя Олег, – обратилась Лиза к нашему папе. – Там сараи загорелись!
Мы с папой выбежали на улицу, по всему посёлку стелился дым и запах гари. Сараи находились через один дом от нашего, и я чувствовала нарастающий жар, пока мы с папой бежали к месту происшествия. Я такого никогда не видела! Двухэтажные сараи, которые по длине равнялись пятиэтажке, полыхали ярко-оранжевым пламенем! Люди уже не пытались ничего спасти, а просто смотрели, как пожарные стараются справиться с огнём.
– У них воды нет, побежали подключаться к трубе через люк, – сообщила папе соседка тётя Тамара.
– Папа, а разве у пожарных машина не наполнена водой? Как же они могли без воды на пожар приехать, они же пожарные! – недоумевала я.
– Нет, Лиёчек, не совсем так, я тебе потом объясню, – ответил папа и побежал к бабе Любе, нашей соседке снизу. Она охала и пыталась подойти ближе к сараям.
– Кролики, мои кролики! – вздыхала баба Люба.
Точно, я только теперь вспомнила: некоторые в своих сарайках держали кроликов и кур. Как же их жалко! Я заплакала, представляя, как им горячо. Пожар потушили примерно через два часа. Когда мы возвращались домой, я заметила, что на некоторых балконах лопнули стёкла.
Утром мы с ребятами побежали на пожарище, чтобы посмотреть, что уцелело. Наши книги и фотографии полностью сгорели, колёса от старой «инвалидки» ещё тлели и сильно воняли. В нескольких местах мы видели слабенькие столбики дыма. Вдруг среди горелых, ещё не остывших досок я увидела комок серой шерсти.
– Смотрите, это кролик! – закричала я друзьям, вытаскивая из-под досок живого, целого и невредимого крольчонка. Даже шёрстка не опалилась! – Какой он мягкий, пушистый.
Все сбежались ко мне и по очереди гладили и целовали зверька в маленькую мордочку с поджатыми ушами. Затем мы стали поднимать доски в этом месте и нашли ещё с десяток живых крольчат! Что с ними делать, мы не знали, и тут я вдруг вспомнила про бабу Любу, соседку снизу.
– Здравствуйте, мы крольчат нашли на пожаре, возьмёте их себе? А то нам родители не разрешат, – сказала Лиза бабушке Любе, когда та открыла нам дверь.
Вы бы видели лицо соседки! Она улыбалась, гладила своих кроликов и, наверное, тысячу раз сказала нам спасибо, а потом ещё в награду конфет дала – жёлтых шариков в сахаре. Мы очень радовались, что нашли зверьков там, где ещё вчера всё было объято огнём.

Драгоценность

У мамы в красивой коробочке на полке лежали золотые серьги. Она рассказывала, что ей их купила бабушка, когда мама проколола уши. Я любила слушать эту историю, потому что уши маме прокалывали раскалённой иглой, а под мочку клали кусок яблока — прямо как в фильме «Ловушка для родителей».
Мы с сестрой Аней, когда мамы не было дома, иногда доставали эти серёжки и любовались: цветочки на петельке с маленькой застёжкой нам мило улыбались. Однажды, когда я делала уроки, мама строгим голосом позвала меня и Аню. Мы послушно пришли, думая, что же такого произошло.
– Вы брали серьги с полки?
– Нет.
– Они пропали! Только коробочка на месте. Куда делись?
– Не знаю, – отметила я. Мне сразу подумалось, что Аня могла заиграться и куда-нибудь положить серёжки. Она же маленькая. Сестра молчала.
На следующий день я стала обыскивать все сумки, свои и Анины. И, конечно же, нашла серёжки в портфельчике Ани! И как они не потерялись без коробочки?
– Аня, ты зачем взяла серёжки? – спросила я сестру, стоящую в дверях.
– Я хотела девочкам в садике показать, – ответила Аня.
– Нельзя их никуда относить, они же золотые! Маме я не скажу, но ты больше так не делай, хорошо?
– Угу.
Я аккуратно положила серьги на место, в маленькую коробочку на полке.
– Лия! – зовёт меня мама через пару часов.
– Что?
– Подойди. Ты положила серьги на место?
Я не знала, что сказать. Не придумала.
– Говори, я не буду ругаться.
– Да, – подтвердила я мамину догадку.
– Аня взяла? – вдруг задала новый вопрос мама.
– Да, – шёпотом сказала я, не понимая, как она догадалась.
– Иди.
Мама и правда не ругалась. Она просто переставила коробочку на самую верхнюю полку, чтобы мы не дотянулись. Но я и сама поняла, что не нужно больше трогать мамины серёжки.
Первая двойка

Своего первого «лебедя» я получила во втором классе. Причём это совершенно случайно вышло, даже несправедливо.
Вечером, когда мы с братьями и сёстрами смотрели «Спокойной ночи, малыши», я вдруг вспомнила, что нам по чтению задали выучить стихотворение Тютчева про осень. Подбегаю к папе и говорю
– Папа! Алла Валерьяновна задала стихотворение учить на завтра!
Папа сказал, что уже поздно, пора ложиться спать, а со стихотворением завтра решим. Когда завтра? Я же рано в школу ухожу!
Утром я проснулась раньше будильника. Мне не давало покоя это стихотворение. Открыла учебник, читаю:
– Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора…
Пытаюсь запомнить, но никак не получается. От страха я только думаю о том, что будет, если мне поставят двойку. Вдруг прозвенел будильник. Родители проснулись, и мы стали собираться в школу.
– Папа, мама, что делать? Стихотворение я ведь так и не выучила!
– Каким уроком будет чтение?
– Третьим.
– Постарайся выучить на переменах. Стихотворение короткое, ты быстро запомнишь.
Я согласилась, память у меня и правда хорошая. В школе между уроками я старательно читала учебник и, мне казалось, выучила первую строфу. «Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора — прозрачный воздух, день хрустальный, и лучезарны вечера». Но что же, мне только это рассказывать?

Вот и третий урок, чтение. Пока Алла Валерьяновна вызывает к доске других ребят, я пытаюсь выучить ещё хоть пару строк, но волнение очень мешает.
– Так, следующей пойдёт к доске Лия.
Я замерла. Робко встала из-за парты.
– Я не выучила стихотворение, – сказал я, потупив взгляд.
– Дневник на стол.
Чуть ли не плача, я отнесла дневник на учительский стол. Подумала, а вдруг Алла Валерьяновна мне «тройку» поставит, ведь я знаю целую строфу и ещё пару строк! Но когда я забрала дневник назад, на листе красовалась огромная красная «двойка-лебедь».
– Папа, я… – начала я, но папа меня перебил.
– Давай дневник.
Медленно я достала дневник из портфеля. Пока шла к отцу, думала, почему я не потеряла этот несчастный дневник? И сожалела, что не вышла рассказать хотя бы часть стихотворения.
Папа взял ремень, я прижалась к стене у холодильника и резко почувствовала два удара по ногам. Было небольно, я видела, что папа не хотел меня наказывать, но, видимо, не заметить первую двойку было нельзя. Я заплакала от обиды. Ведь я просто забыла!
После этого случая я внимательно проверяла, все ли домашние задания выполнила. «Лебедей» во втором классе больше домой не приносила и навсегда запомнила этот урок.

Проездной

Я бежала с музыкальной школы в школу обычную и сильно опаздывала. Урок начинался в 13:10, а на часах уже было 13:07. Я не любила опаздывать, потому что мне было неловко стучаться в дверь, извиняться и просить разрешения войти.
Забегаю в школу, скидываю пуховик, переодеваю обувь, мчусь в раздевалку и со звонком забегаю в класс. Отдышалась, пришла в себя, открыла тетрадь и учебник. Вроде бы, успела. Надо же, как сильно меня задержали в музыкалке!
День в школе прошел неплохо, несмотря на его беспокойное начало. На последнем уроке я смотрела в окно и думала, как рано зимой наступает ночь. Я училась во вторую смену и домой приходилось возвращаться по темноте. Хорошо, что подруга Женя жила в одном доме со мной, и мы вместе ходили в школу.
Прозвенел звонок, мы спустились в раздевалку, еле нашли свои пуховики в толкучке сверстников. Одеваться приходилось на полу, скамеек попросту не хватало. Я надеваю пуховик, запускаю руку в карман, и в голове мысль: «А где же мой проездной?». Так как у нас многодетная семья, проездные нам выдавали сразу на год. Кажется, это называлось льготой. Мама их ламинировала, весила на красивые зелёные шнурки и говорила носить на шее, чтобы не потерять. Я так и делала, но в музыкальной школе его снимала, потому что проездной свешивался на клавиши и мешал играть на фортепиано. Сегодня я торопилась, а потому не успела надеть его обратно на шею, а просто сунула в карман.
Стоя после уроков около раздевалки, я сразу поняла: проездной украли. С самого начала учебного года учителя и родители нас предупреждали: «Не оставляйте вещи в карманах. Их могут украсть!».
От растерянности я побежала в ближайший кабинет, чтобы найти хоть кого-то из взрослых. В дверях столкнулась с высокой, толстой тётенькой – Натальей Викторовной, которая работала завхозом. Заметив мой испуганный взгляд, она спросила, что случилось.
– У меня проездной украли, – ответила я.
– Ну, как тут его найдешь? – неутешительно произнесла Наталья Викторовна.
Вообще-то я думала, что взрослые могут решить любую проблему, и удивилась, что она так мне сказала.
– А как мне домой ехать?
Наталья Викторовна пошарила в карманах и выдала мне четыре рубля – ровно столько стоил проезд на автобусе в 2002 году. Завхоз ушла, а я стояла с монетками в ладошке и не знала, что делать.
– Лия, ну что она сказала? – спросила Женя, заметив меня в толпе школьников.
– Дала денег и больше ничего, – ответила я.
Утром мы с папой поехали в отдел полиции, и дяденька в форме заставил меня несколько раз рассказывать всю историю от начала до конца: как я спешила с музыкалки и как не нашла проездной в кармане. Когда мы вышли на улицу, папа сказал, что полиция не будет ничего искать, он в этом уверен. Я расстроилась ещё больше, потому что проездной был на целый год, а сейчас только декабрь.
Мама побежала в какую-то контору, чтобы попытаться восстановить проездной, а пока сказала мне ездить «так просто». Лишних денег у нас не было, и я ездила по одной остановке на автобусе. Если выгонят, ждала следующего. Благо, школа находилась недалеко – всего две остановки от дома.
Однажды на улице стоял сильный мороз, автобусов долго не приходило. Мы с Женей жутко замерзли. Наконец, через сорок минут приехал долгожданный «сто первый». Как назло, в нём ехала злая кондукторша, которая просто вытолкнула меня на следующей остановке из-за того, что у меня не было проездного. А мне так не хотелось выходить в такой мороз! Женя, как настоящая подруга, вышла со мной, и вместе мы пешком прошли ещё одну остановку. Дома мама сильно злилась на кондукторшу и говорила, что она могла бы и пожалеть меня.
К счастью, через неделю новый проездной был готов. Я берегла его, как зеницу ока, и даже если куда-то торопилась, никогда не оставляла в карманах куртки. Я не знаю, кто мог ездить по моему старому проездному, ведь там красовалась моя фотография, на таких протезных всегда делали фото. Но кто-то, видимо, ездил, и совесть его не мучила.

Заколка

Как-то я шла домой со школы и в куче осенних красно-жёлтых листьев нашла заколку. Она была довольно большой с острыми зубками, белая в чёрный горошек, по форме похожая на пасть крокодила, по цвету – на далматинца. Я такими заколками не пользовалась, но часто видела их на волосах у мамы, поэтому подобрала вещицу и положила в карман куртки. Дома я показала заколку маме. Она взяла её в руки, посмотрела и отдала обратно, ничего не сказав. Я решила, что маме она не понравилась.
Когда мы вышли гулять во двор, нас уже ждала Маша.
– Девочки, привет! – сказала она. – Что это вы тут делаете?
– Меня со школы раньше отпустили, – отвечаю я. – Маша, а ты не теряла такой заколки?
– Нет, а что?
– Да вот, нашла заколку в листьях. Мне цвет не нравится, – отвечаю я.
– А давайте её Маше подарим, у неё длинные волосы, будет хорошо смотреться! – вмешалась в разговор наша подруга Алёна.
Мне показалось, что заколка и правда подойдет Маше. А поскольку я всё равно не решила, что с ней делать, то согласилась с Алёной и отдала заколку Маше. Она тут же прикрепила её к волосам. Мне было приятно.
Вечером я пришла домой.
– Лия, а где та заколка, которую ты нашла? – спросила меня мама.
– Я её Маше подарила, – сказала я.
– Ой, а я думала, ты её мне отдашь, – с долей сожаления ответила мама.
Мир внутри меня перевернулся. Как это, мама хотела эту заколку? Я готова была расплакаться! Мама мне намного дороже Маши. Да, я эту Машу и не знаю толком!
На следующий день я твёрдо решила вернуть свою находку и подарить её маме. Всем девочкам во дворе сообщила о своем намерении, и они согласились мне помочь. Маша вышла на улицу. Вместо того, чтобы всё ей объяснить и попросить находку обратно, Алёна буквально вырвала заколку из её волос и передала мне. Маша не заплакала, вместо этого она побежала прямо на меня. Я развернулась и рванула что есть сил. Немного оторвавшись от преследующей меня ещё вчерашней подруги, мы с девочками решили передать заколку на хранение маме Алёны. Так и поступили. Когда Маша к нам подбежала, заколки у нас не было.
– Всё! Заколка у мамы, и она тебе её ни за что не отдаст, – гордо сказала Маше Алёна.
Маша оказалась умнее нас всех и зашла в дом, где жила Алёна. Такого мы не ожидали. Через пару минут она вышла, в руках у неё сверкала белая в чёрный горошек заколка. Должно быть, Маша рассказала Алёниной маме, как всё было на самом деле. Я уже было бросилась на Машу, как вдруг поняла: ведь я ей сама её подарила. А теперь отбираю, даже не сказав, в чём дело.
– Маша, – начала я. – Я хотела подарить заколку маме, а не тебе.
Дальше речь моя прервалась. Маша стояла подле меня и протягивала мне чёрно-белого «крокодильчика». Я взяла заколку, и мне стало стыдно-стыдно.
– Спасибо. Прости меня, – сказала я Маше.
Она мне не ответила, но слабо улыбнулась и пошла домой.
– Мама, вот твоя заколка, – протянула я свою находку.
– О! Ты же сказала, что подарила её Маше.
Я молчала. А мне так хотелось сказать, что это я для неё старалась! Но мама, кажется, и без слов всё поняла. Она обняла меня, поцеловала в голову и, крутя заколку в руках, сказала:
– Смотри, какая красивая. Думаешь, она подойдет к моему платью?
Я кивнула. Она ко всему подойдёт.

Подарок

Мы с ребятами со двора очень любили придумывать всякие игры и конкурсы. То театр на улице устроим, то карнавал у кого-нибудь дома, то олимпиаду на стадионе. Если удастся добыть какие-никакие призы, то вообще здорово!
Приближался Новый год, и мы решили обменяться подарками. Сейчас эта игра называется «Тайный Санта», а раньше она никак не называлась. Идея была моей, поэтому я с энтузиазмом начала собирать подарок своей подружке Алёне – она мне попалась на бумажке. Особо не рассчитывая на успех, я спросила маму, может ли она дать сколько-нибудь денег, чтобы порадовать Алёнку. У мамы кошелёк был почти пуст, и я решила обыскать свои полки – должно же тут быть хоть что-то, что я могу подарить!
На полке лежал красивый блокнот с котятами, фломастеры, которыми я рисовала всего пару раз, гнущийся карандаш и заколка. Но я ничего из этого не хотела дарить Алёне. Блокнот слишком красивый, фломастеры нужны мне самой, карандаш жалко, потому что ни у кого такого нет, а заколку бабушка подарила — что она скажет, если узнает, что я её отдала Алёнке?
Я расстроилась, потому что дарить было абсолютно нечего. Тогда в моей голове созрел план, который лишал подарка меня, но зато скрывал бедность моей семьи. В прошлогодний подарочный пакет я положила блокнот с котятами, фломастеры, карандаш-дугу и заколку. Красиво завязала лентой и написала на блестящем серебристом пакетике своё имя.
Вечером мы вышли во двор и сложили подарки в общий мешок. Раздавать презенты доверили Мише. Этот пакетик Вике, этот Лере, этот Славику, этот Лие, этот Ане… О, как такое возможно, ещё один подарок для Лии! Я сделала изумленное лицо. В этот момент ребята выяснили, что подарка Алене не досталось. И тут я с благородным выражением говорю:
– Алёна, видимо, кто-то перепутал, или мы просто забыли бумажку с твоим именем сделать. Но раз у меня два подарка, то один точно твой, вот, держи! – сказала я и протянула Алене подарок, который мне подготовил кто-то из друзей. Кажется, там лежали сладости.
Я держала блестящий серебристый пакетик, на котором моей же рукой было написано: «Лие». Мне было немного досадно, но что делать? Это был единственный выход. Так что я отнесла своей псевдоподарок домой и отправилась дальше гулять с друзьями. Я знала: скоро Новый год, и родители мне обязательно подарят что-нибудь удивительное!

Пластинка

Мне поставили пластинку на зубы довольно поздно, в 12 лет. Я к тому моменту училась уже в 7 классе, и чувствовала себя с железкой во рту жутко неудобно. Но зубы у меня были кривые, а я хотела красивую улыбку, поэтому пришлось терпеть.
Говорить внятно у меня не получалось, ела с трудом, улыбалась, закрыв рот рукой – стеснялась. Дома я весь вечер специально побольше разговаривала – тренировалась, ведь завтра в школу! Немного волновалась из-за одноклассников, которые запросто могли засмеять и придумать кличку, что-то вроде «железного рта» или «проволочной леди».
Поэтому в школу шла с переживаниями. И как назло, меня вызвали к доске на уроке литературы! Учительница всегда меня спрашивала, когда ей нужно было поскорее проверить домашнее задание — я хорошо готовилась к урокам. В этот день нам задали выучить наизусть стихотворение «Парус» Лермонтова. Я его знала хорошо ещё с начальной школы и медленно вышла к доске.
– Бевеет паус одиокий в тумане моя гоубом, – начала я и тут же остановилась. Учительница вопросительно на меня посмотрела через плечо. Одноклассники не смеялись, но пытались понять, что со мной не так. Я собралась с силами и продолжила:
– Фто ифет он в стане даёкой, фто киул он в каю одом…
Нет, это невозможно. Язык совсем меня не слушался! Ему мешала пластинка, да ещё как! Казалось, я сама не понимаю, что произношу. Учительница снова ко мне повернулась, опустила очки на кончик носа и внимательно посмотрела прямо в глаза. Я потупила взгляд и автоматически немного повела челюстью. Кажется, в этот момент она поняла, в чем может быть дело.
– У тебя зуб болит? – спросила учитель.
– Нет. Пофто мне пастинку пофтавили.
О, как я не хотела, чтобы об этом узнал сразу весь класс! Думала, постепенно все увидят, привыкнут и не будут проявлять особого внимания. А тут надо же, какая неудача!
– Ясно, садись на место, потом расскажешь, – сжалилась учительница.
На перемене меня окружили одноклассники. Просили показать пластинку, спрашивали, как с ней есть, нужно ли снимать на ночь, сложно ли чистить зубы и долго ли её носить. К моему удивлению, никто надо мной не смеялся и не обзывал меня, так что я зря готовилась. В столовой в тот день покушать у меня не получилось, и к счастью, на уроках учителя меня больше не спрашивали.
Внятно говорить с пластинкой на зубах я научилась примерно через неделю. И ходила с ней целых четыре года! Про мой «паус одиокий» никто не вспоминал. А я всё так же тщательно готовилась к урокам литературы.

Урок

Мы с Таней сидели на уроке литературы и болтали. Таня рассказывала, как здорово она вчера играла в волейбол на дополнительных занятиях по физкультуре и звала меня с собой на следующую тренировку. Ирина Николаевна, наш учитель литературы, сделала нам замечание. Мы замолчали и продолжили слушать строфы из «Евгения Онегина» – это произведение мы сейчас проходили.
Когда я читала роман дома, мне очень понравился Онегин. Я жалела Татьяну, но думала, как хорошо сделал Онегин, что сказал правду в глаза и не стал хвастать письмом Татьяны своим городским друзьям. Вдруг Ирина Николаевна замолчала и стала задавать вопросы.
– Лия, как считаешь, Евгений Онегин хорошо поступил с Татьяной?
Я была уверена, что хорошо, и уже открыла рот, чтобы это сказать, когда Таня вдруг решила дать мне подсказку. Она мотала головой и хмурилась. На мгновение я засомневалась и неуверенно ответила Ирине Николаевне:
– Нннеет, Онегин поступил плохо.
Учительница сделала удивлённое лицо.
– А, нет! Хорошо поступил, хорошо! – попыталась я исправить ситуацию. Но было поздно.
– Нет, я тебе ставлю «четыре». Нужно своей головой думать, а не подсказки слушать, – сказала мне Ирина Николаевна и уже ставила оценку в журнал.
Я села, Таня опустила голову и что-то писала в тетради. Сначала я расстроилась, но потом поняла: учительница права, а я действительно поступила глупо. Зачем я послушала Таню? Я же читала произведение, и знала, как отношусь к Онегину. Больше таких ошибок я делать не буду.

***

Лия Галочкина (Красовская). Родилась в 1992 году. Журналист, в 2014 году окончила отделение журналистики филологического факультета Вологодского государственного университета. Финалист IX Литературного семинара молодых авторов имени писателя Василия Белова (2024).