ЛАЗАРЕТ: АРХЕТИПЫ

Актуальность

 

Война идёт всегда. Люди гибнут всегда. Сражение за правду, за истину, за жизнь идёт всегда. Невозможно художнику не откликнуться на боль войны. И на идею спасения.

Спасение Мiра от чумы, зла, ненависти, мести, извращений, подлогов, лжи — это одно. Один конец коромысла. На другом конце — спасение жизни.

Драгоценнее жизни нет ничего. Быть может, только вера.

Жизнь есть любовь. А любовь есть Бог.

«Лазарет» — актуальная книга. Речь в ней идёт о войне и о спасении.

Люди сражаются за истину и жизнь, их ранят, убивают, они умирают, и, чтобы оставить их в живых, их лечат хирурги и медсёстры. Сёстры милосердия.

Это книга о милосердии. Сквозь ужас войны прорастает оно, как высшая на войне награда. Как её высочайший орден.

Наши враги пытают пленных и измываются над ними, а мы наших пленных кормим-поим, лечим, разговоры с ними ведём. О жизни и истине. Это значит, о Боге.

 

Вечность

 

Тело. Сердце. Душа. Дух.

Это такая вечная лестница. Вверх, наверх. В небеса.

Герои «Лазарета» по этой лестнице поднимаются.

У обоих героев книги есть знаменитые прототипы. Алексей наследует святителя Луку (Войно-Ясенецкого), Николай — хирурга Николая Михайловича Амосова. Эти русские врачи легендарны. Они работали с телом, а лечили на самом деле дух.

Дух — да, это Дух Святой, Параклет Утешитель. Он управляет всем сущим. Работа Духа определяет вектор жизни, судьбы.

Это книга о вечных материях; с вечностью человек чаще всего соприкасается внутри экстрима, внутри острого и болезненного действия, внутри трагедии. А движется он к радости. От тела и его страданий — к чистой радости неба. «Аз есмь Альфа и Омега, начало и конец всего».

 

Любовь

 

«Лазарет» — книга о любви.

Понятно, что прежде всего о любви человека к людям.

Сёстры милосердия, наши медсестрички на войне не вынесли бы всю войну, всех солдат с поля боя на своих плечах, если бы не любовь.

Любой хирург, оперируя человека, держит где угодно: в мыслях, в сердце, в душе, за кадром действия — любовь. В кадре — распаханная скальпелем грудная клетка или брюшина, а вверху, над головой, — любовь. Без любви не совершается ни одно крупное, важное человеческое деяние.

Любовь — то, что объединяет. Любовь — то, что делает. Можно много говорить, но лучше всего сделать.

Дело писателя — слово. Я с любовью делала эту книгу.

А любовь человека к человеку там тоже есть. Ну куда мы без неё.

 

Время

 

Есть одна сюжетная загадка, которая совершается в «Лазарете».

Один из главных героев там работает не только с раненым телом человека на лазаретном операционном столе, но и с Временем.

Мы толком не знаем, что такое Время. Догадок много. А точного определения нет.

Этот герой, Алексей, в некотором роде пророк.

Эка, скажете вы, пророк, вон куда хватил автор. Много ли среди нас пророков? Может быть, все они немного сумасшедшие?

Пусть так. Художник, пророк, юродивый — звенья одной цепи, явления одного порядка. Врач тоже художник. Он наново лепит жизнь. А значит, он и пророк. Вон Нострадамий, он же тоже был пророком. И, кстати, врачом. И Алексею не возбраняется. Есть же у нас прозорливые старцы, и ничего, мы это монастырское чудо воспринимаем как данность.

И много интересного, а подчас и необъяснимого в результате такого видения Времени в книге совершается. А надо ли всё объяснять?

 

История

 

У нас, у каждого, есть история жизни.

А у страны есть просто история.

В «Лазарете» история, её запечатленная в летописях и фактах реальность просвечивает, как камни на дне Байкала сквозь толщу прозрачной воды, сквозь толщу сугубо художественного пространства.

Время реально, пространство увидено. Оно, пространство, Топос, увидено многими глазами разных героев. А Время, Хронос, оно как остров, незыблемо, и мы его обтекаем. В книге подлинная история России — та почва, на которой растут деревья Райского Сада.

 

Религия

 

«Лазарет» — да, религиозная книга.

В том смысле, что речь в ней идёт и о религии: Алексей, кроме того, что хирург, ещё и батюшка.

Конечно, это судьба архиепископа Луки, и она узнаваема.

И это большое счастье, что мы имеем в нашем духовном историческом багаже такую судьбу, хирурга и священника Войно-Ясенецкого. Я не теряла из виду его образ, когда писала Алексея.

Но ведь что поразительно. Евангелист Лука, носитель того же имени, тоже был врач, а ещё художник. Художник — носитель огненного Духа и пламенного воображения. Ещё немного, и священник. Всё расположено очень близко. Религия — это и есть лига, связка, необходимое legato, для того, чтобы соединить несоединимое. Напомнить всем: Господь всё управит, отнюдь не человек. И мы вступаем в новую историческую эпоху, не забывая того, что с нами было вчера.

 

Фрески

 

«Лазарет» — это монументальное искусство.

Четыре части книги недаром названы фресками.

Фреска, роспись на стене по сырому, по живой штукатурке — это торжество цвета и света, царство живых летящих фигур.

Живые эпизоды книги складываются в объёмные многофигурные композиции.

Рассмотреть их можно с большого расстояния.

Масштабы укрупнены. Мелочи отодвинуты, их нет, есть краски, что видны издали, и события, что могут быть осмыслены только по прошествии Времени.

Действие книги происходит в двух основных местах: на войне и на приполярном русском Севере. Читатель догадывается: на Белом море. А Север — знаковый для русского человека географический регион. Одно Сияние там чего стоит.

 

Архетипы

 

Книга вся на архетипах.

Само название — «Лазарет» — есть архетип.

Он объединяет войну, смерть и медицину.

Жизнь — смерть. Рождение — гибель. Любовь — ненависть. Грех — прощение. Преступление — наказание. Обман — истина. Смех — слёзы. Война — Мiръ. Ребёнок — старик.

Архетип есть контраст. Контраст есть бытие. Бытие есть всё живое, и человек в том числе. Так замыкается круг.

И одновременно размыкается: конец и бесконечность. Сиюминутность и вечность.

Мы никуда от них не уйдём.

С нами всегда будут эти два хирурга, два врача: один под крылом Духа Святаго, другой военная косточка, краснознамённый атеист. И оба спасают людей. Делают святое благое дело.

 

Автор

 

Я, автор, даже и понять-то не могу, как я написала эту вещь.

«Лазарет» для меня — проверка на смелость.

Смогу ли! Отважилась. Смогла.

Не поручусь, что десять лет спустя я не написала бы его по-другому.

Но важно успеть. Нырнуть и поплыть.

Никто из нас не знает, что с нами будет завтра.

Один Господь знает.

Господи, прости и помилуй мя грешную.