АНДРЕЙ ПОПОВ. ВСТАНЕМ, РУССКИЙ МОЙ ЧЕЛОВЕК!

ВОРКУТИНСКИЙ ВОПРОС

Я родился в краю гагар,
Куропаток и белых сов,
И сюда никакой Макар
Не гонял телят и коров.

И в судьбе моей падал снег,
Снова падал – как будто впрок.
Я смотрел на него, как зэк,
У которого долгий срок.

Я смотрел на него в упор,
С ним легко соглашаясь в том,
Что не я выбирал простор,
Что не я выбирал роддом.

Кто же выбрал? Какая цель?
Непонятно. Туман и тьма.
Но зато впереди метель,
Но зато впереди зима.

***
Солнце споткнется о времени край, как об порог.
Март остаётся зимою. Сон не найдёт покой.
Вижу во сне, как падает птица, вянет цветок.
Вижу ночное небо и звёзды над головой.

И мать умерла. И умер отец. И умер сын.
Ляжет на память снег и на улицы путь кривой,
Чтобы понять, никого нет рядом – и я один.
Только ночное небо и звёзды над головой.

Время споткнётся о солнце – снова придёт весна.
Встанут отец и мать. И сын возвратится живой.
В это поверить сможет лишь память вечного сна.
Только ночное небо и звёзды над головой.

МОЛЧАНИЕ РЕКИ

Течёт река, не зная языка –
Ни русского, ни коми, ни иного.
По ней плывут цветы и облака.

Молчит река.
Не говорит ни слова.

Река и речь…Язык наш не забыл:
Одна у них природная основа.
Но речь на дно осела, словно ил.

Молчит река.
Не говорит ни слова.

У Стикса невысокая волна –
Кто не прочёл молчания речного,
На время лишь поднимет ил со дна…

И вновь река
Не говорит ни слова.

ДВА НИКОЛАЯ

Не жаль мне, не жаль мне
растоптанной царской короны…
Николай Рубцов

Жил в Воркуте я, морем Карским
Дышал, читая между дел
Стихи Рубцова. Власти царской
Он не жалел.
А я жалел.

И морем Карским, и свободой
Дышало небо надо мной.
Жаль храм, разрушенный народом,
Народ, разрушенный войной
С собой…
Жаль веру:
став обузой,
Ушла в стихи и лагеря.
Мне жаль Советского Союза.
И жаль убитого царя.

Мне жаль разрушенный, как атом,
Народ
И храма русский свет…
Что царь убит своим солдатом,
Своею женщиной – поэт.

В НЕЗВАНЫХ ГОСТЯХ

Н. Кузьмину

От русской Непрядвы остался ручей
И ропот стиха или бреда.
По этому поводу водки не пей,
В незваных гостях не обедай,
Заслуженных гениев не матери,
Мы сами своё заслужили,
Ревнивой стилистики пономари
В нетрезвой лирической силе.
Мы всех обличили до самого дна
Беспечной души и стакана.
И нету Непрядвы – неправда одна
В народных мечтах и туманах.
От русской победы остался музей,
Словарь и привычки пехоты.
По этому поводу водки не пей
До патриотической рвоты.
В незваных гостях не растрачивай дни
И светлую душу поэта.

И русскую Родину не хорони,
Пока есть стихи и ракеты.

***
Живёт душа моя на войне,
Военный твердит мотив.
А люди думают, я вполне
Терпим и миролюбив,

И будто любому привету рад,
И пьяных драк не терплю.
А я хочу купить автомат,
И кажется, что куплю.

На тихом складе среди корыт,
Кастрюль последних систем
Предложат мины, и динамит,
И новенький АКМ.

Держу в руке я желанный ствол,
Душа живёт на войне,
И сознаю вдруг, что зря пришёл,
Что мне не сойтись в цене.

В комплекте штык. Удобен приклад.
И цвет спокоен и мил.
Но я, прости меня, тихий склад,
Денег не накопил.

И вижу – нервы напряжены,
И чувствую жёсткий тон,
Можно легко схлопотать войны
Со всех четырёх сторон.

Неосторожно среди корыт,
Кастрюль последних систем
Не взять ни мины, ни динамит,
Ни новенький АКМ.

На тихом складе не верят в долг,
Здесь платят и головой.
Зачем мне снился гвардейский полк
И снился неравный бой?

Зачем я слушаю чёрный мат,
Горячих юношей злю?
Зачем хотел купить автомат?!
И кажется, что куплю.

***
Когда Ты молитвам внимаешь,
Глядишь на тревожный закат,
Ты знаешь, конечно, Ты знаешь,
Зачем наши судьбы сгорят.

Сгорят не для точных ответов –
Мы только, как дети, поймем,
Что строгое таинство света
Дополним неровным огнем.

Запутавшись в снах и порядках,
И в чаяньях ночи и дня,
Мы просто сгорим без остатка
Неровного ради огня.

***
Мне есть, кого прощать. И пусть прошло.
Пусть им предать, что выпить чашку чаю,
Но на душе порой и тяжело —
Мне надо их простить.
И я прощаю.
Прощаю им неискренность и страсть,
Что заблудились в лабиринтах быта –
И жизнь им, как измена, удалась.
Но мною прощена.
И мной забыта.

***
Провинция, словно Медея,
Убьёт, если надо, детей…
Что счастье? Всего лишь идея,
Какую посуду ни бей.

Контора, как водится, пишет.
Как водится, рядом роддом.
Для полного счастья детишек
Осталось убить топором.

Чтоб в точности всё по закону
Античного жанра – судьбы,
Чтоб стало обидно Ясону
За если бы да за кабы,

Чтоб вздрогнула строгая лира,
Печалью до сердца пробрав,
Когда он умрёт под буксиром,
Речным толкачом «Аргонавт».

И станет России яснее,
К чему этот медленный суд…
Провинция – это идея,
Которую не предают.

ПРИКОСНОВЕНИЕ

И сказал Иисус: кто при¬коснул¬ся ко Мне?
Лк. 8, 45

Господи, это я, который в молитвах солгал,
Ближних не возлюбивший
И не простивший врагам,
Пьяный вином, сикером и сочиненьем стихов,
Женщинами, судьбою,
Пропахший насквозь грехом,
Я, потерявший сына,
Теряющий жизни вкус,
Я прикасаюсь к Тебе…
И, может быть, прикоснусь.

НА ПЛОЩАДИ ВОССТАНИЯ
Человек, доверчивый, как лошадь –
И таких, как он, еще табун –
Выйдет на бессмысленную площадь
И на беспощадный выйдет бунт.
Говорит, что хмурая держава
Не удержит вздоха естества:
— Тварь ли я дрожащая иль право
На дела имею и слова?!
Правду перемешивая с ложью,
Как с осенней грязью первый снег,
Он дрожит, как тварь.
Но тварь-то Божья!
Все-таки не лошадь – человек.

ОШИБКА АФАНАСИЯ ФЕТА

У чукчей нет Анакреона,
К зырянам Тютчев не придет.
Афанасий Фет

Фёдор Тютчев к зырянам пришел,
Это стало для Фета укором,
Но затем подошли рок-ин-ролл,
Гербалайф, орифлейм и Киркоров –
И не сразу теперь разберёшь
Голос Тютчева в этом содоме,
Что есть мысль изреченная ложь…
Вот беда! И не только для коми!
Жизнь теперь называется лайф –
В этом кайф и конец разговора,
Потому что кругом гербалайф,
Рок-ин-ролл, орифлейм и Киркоров.

***
Днем или, может, порою полночной
Сердце поймет, что болит к непогоде,
Что разыграется ветер восточный –
Ветер Господень.

Ветер придет из далекой пустыни
И занесет родники и колодцы,
Горькие речи и храмы гордыни.
Кто же спасется?

Кто же привязанный к родине милой,
К жизни своих гаражей и домишек,
Выкрикнув, выдохнув «Боже! Помилуй!»,
Будет услышан?

***

Царство Божие не для пьяниц,
Знаешь, русский мой человек,
Больше нашего пьет испанец,
Пьют прилично поляк и грек.

Но о нас говорят с укором,
Что мы пьем с тобой день-деньской,
Потому что спим под собором,
Хмель тяжелый смешав с тоской.

А в соборе иконы, ладан,
Свечи, служба – спасенья ковчег.
Надо встать! Царство Божие рядом.
Встанем, русский мой человек!

***
Деревня потихоньку гибла
От дураков и от дорог.
Деревне не хватало гимна,
Высокого, как сена стог,
Простого, словно день недели,
Родного, как коровий рёв –
Чтоб гимн бы этот все запели –
Все семь оставшихся дворов.
И от мелодии душевной
Смог осознать любой дурак,
Что гибнет русская деревня,
Но не сдаётся, как «Варяг».

Попов Андрей Гельевич родился в 1959 году в Воркуте. Окончил Сыктывкарский государственный университет, филологический факультет. Автор нескольких сборников стихотворений. Лауреат Южно-Уральской литературной премии, международной премии С. Есенина «О, Русь, взмахни крылами», премии Н. Тряпкина «Неизбывный вертоград». Стихи переводились на венгерский, болгарский, немецкий языки. Член Союза писателей России. Живёт в Сыктывкаре.

Читайте также: