ВСТРЕЧА ВАСИЛИЯ С ХРИСТОМ В РОЖДЕСТВЕНСКУЮ НОЧЬ

Иерей Сергей ФЛЯГИН

Вечером перед Рождеством по какому-то городу шел молодой человек худощавого вида в бордовом зимнем пальто до пола, голова была наклонена вниз и на голубые глаза натянута вязаная шапка, из-под которой вились русые кудри. Руки, вдетые в карманы, постоянно, что-то в одном из них сжимали. Издалека весь его вид напоминал одинокий в поле стебель, склонившийся к земле. Василий с трудом перебирал длинными ногами по серому снегу, лежащему липким месивом на каменной мостовой, которая сохранилась со времен основания города.

Андрей Петрович и его жена Светлана Прокофьева, находились в праздничных заботах, ожидая своего племянника, которого не видели уже несколько лет. Жили они вдвоем, трое родных детей разъехались по соседним городам, и приезжали крайне редко, и то по какой либо нужде.

Молодой человек, проваливаясь в снежное месиво, подходил к покосившемуся забору, подпиравшимся неказистым кустом, из-за которого выглядывал серый бревенчатый домик с низкой крышей и торчащей печной трубой с местами отсутствовавшими кирпичами, отчего она походила на мачту с обрывками парусов, а весь дом был похож на корабль, севший на мель.

Приблизившись калитке, он услышал звон цепи и собака, средних размеров, с торчащими в разные стороны, клоками черной и бурой шерсти, выскочив из своей будки, похожей на ящик, сипло залаяла, от чего Василий побледнел и откинулся назад, увидев такое несуразное животное. На крыльце загорелась желтая  бледная лампочка, дверь подалась вперед, и показалось худое и продолговатое лицо Андрея Петровича.

— А это, ты, Васенька, не пугайся, заходи. – Сказал дядя, придерживая за ошейник пса.

Дом внутри был похож на сарай с тремя окнами и кучками ненужных вещей в каждом углу. Посредине комнаты стояла новогодняя ель, в углу старый выцветший диван и потемневшая русская печь, из которой доносился вкусный аромат блюда, готовившегося в ней.

Тетя, Светлана Прокопьевна, домохозяйка,  грузная женщина с заплывшим осунувшимся лицом с широкими скулами, вынырнув из-за печи и увидев Василия, встрепенулась, ее маленькие потухшие карие глазки ожили на мгновение. Несмотря на нее полуживой вид, временами, каким-то тихим отголоском, в ней просыпалась, та красавица, жизнерадостная и веселая девушка, которой она была в далекой молодости. Обнявшись со своим племянником, она усадила его на диван и неуклюже побежала на кухню.

— Ох уж эта собака, всю осень болела, сколько раз ее к ветеринару возили, а все без толку – закрывая за собой дверь, проговорил себе под нос дядя.

Андрей Петрович, был красивого высокого роста, который портила небольшая сутулость, кажущиеся умным и серьезным лицом, выражало многочисленные знания, полученные им из десятитомника советской энциклопедии, которую он периодически доставал с книжной полки и что-то по ней сверяя. Новая литература в его доме появлялась крайне редко, а если случайно и попадала ему в руки, он прочитывал ее с леностью и нехотя, да и то от безделья и скуки. Трудился он маленьким чиновником, в одном из многочисленных департаментов, которые обычно располагаются в неприметных серых зданиях. Чем дольше служил Андрей Петрович, тем больше ему казалось, что вот-вот его обязательно повысят в должности, о чем он постоянно напоминал, да и только, но руководство было иного мнения и старалось продвигать только поступивших на службу, любознательных и интересующихся молодых людей.

— Василий, я очень рад, что ты поступил в один из лучших технический университетов, очень хорошо, что твои родители поспособствовали, вначале важно задать верный курс кораблю, да и без образования в наше время сложно. – Нравоучительно и со знанием дела сказал Андрей Петрович.

— Спасибо, дядя, только учась, второй год я начинаю понимать, что есть вопросы, которые техническое образование не решает, это не основное в жизни.

— Конечно не основное. Это только начало. Окончишь университет, пойдешь работать по профессии, сделаешь себе карьеру, станешь обеспеченным семьянином, встретишь старость в тепле и уюте.

— Все готово, добро пожаловать на праздничный ужин. – С порога, звеня бокалами, в комнату вошла Светлана Прокопьевна.

На белоснежной скатерти небольшого круглого стола расположилось такое количество блюд, что Василию стало плохо. Он с вопросительным взглядом посмотрел на тетушку, она понимающе кивнула ему со словами,

– Кушай, мужчина должен много есть, чтобы сила была. — Какая сила и для чего, она не уточнила.

После третьей порции салата студенту стало немного не по себе, и он попросил открыть форточку. В комнату проник свежий январский воздух. Дядя включил телевизор на  развлекательное новогоднее шоу. Веселые номера сменялись одни за другим, и как гром, среди неба ведущий серьезным тоном объявил название следующей передачи – О смерти. Все с недоумением и вопросом повернулись в сторону источника волнения.

В передаче два комика вели диалог, первый, похожий на испорченную устрицу с длинными волосами, вальяжно поедающий мандарин делился своими успехами в жизни.

— У меня в жизни все прекрасно, квартира, деньги, женщины, – и засовывая, с самодовольным выражением лица в рот дольку мандарина и с причмокивающими звуками продолжает,

– Вроде бы должен проиграть, но выигрываю. — И расплывается в широкой улыбке.

Его собеседник, с лицом, как помятая подушка, всем своим видом показывающим, что он только что проснулся, спрашивает: — Друг мой, ты аккуратнее, кто знает, что может случиться в следующий момент, тебя, вдруг, может и не стать.

— Почему это вдруг, у меня все прекрасно. А ты боишься смерти? – При последних словах улыбка устрицы стала похожа на маленькую черную змейку.

— Мне кажется, что ее все бояться, но мы постоянно убегаем от нее, а думая об этом, только портим себе настроение.

— Да, ты прав, я временами боюсь ее жутко, особенно когда задумываюсь об этом, а потом отпускает, когда понимаешь, что это всего лишь просто игра, и хочется пройти ее до конца.

— Игра может оборваться в любой момент.

— Нет, нет, не может. – Ухмылка проявилась на лице устрицы. – Мы управляем игрой, если играть по правилам, устранять противников, дружить с нужными людьми, то пройдем ее до самого финала. – Его рот поглотил несколько долек мандарина.

– Но, а как же судьба? Ведь есть же выражение “на судьбе написано”, вселенная так распорядилась или сбой программы.

Глаза устрицы нервно забегали по сторонам, и жадно, как в последний раз, поглотила оставшиеся дольки. – То есть ты предпочитаешь быть марионеткой, в чьих-то руках?

— Я не знаю. В любом случае нам не нужно задаваться такими вопросами. Мы, возможно, все придем к ответу на этот вопрос, когда это произойдет.

— Хе-хе-хе, — мерзко и с хрипотой засмеялась устрица. — К ответам приходят, когда есть вопросы, а когда нет вопросов, к чему приходят?

— К альбатросам.

В комнате повисло тяжелое молчание, дядя подошел к телевизору, переключил на другой канал, заиграла новая веселая мелодия.

— Ох уж эти комики, совсем разучились шутить и развлекать людей, — с негодованием произнес Андрей Петрович.

Дядя весело говорил умные тосты, пожелания, тетушка поддакивала ему, только Василий сидел, подперев голову рукой, тоска, как черная туча, опустилась на него. За окном жалобно заскулила Лайка, большие механические часы с маятником пробили полночь, Василий немного встрепенулся.

— Дядя, тетушка, сегодня ночью Рождественская служба в храме мне соседка с утра про нее рассказывала.

Дядя, опасливо посмотрел на Василия, его лицо стало наливаться малиновым оттенком, как будто что-то в глубине всколыхнулось и пыталось вырываться наружу. Его голос неестественно задрожал и осип.

— Да что ж это такое… — Гневливо и хрипло выпалил Андрей Петрович. Тетя, соскочив со стула, побежала к печке.

– Ах, совсем забыла, там ведь вкусная курочка готовиться, сейчас достану, Васенька, не грусти. — Дядя, немного успокоившись, подошел к телевизору и сделал громче звук музыкальной передачи.

Попрощавшись с родственниками, Василий вышел из калитки покосившегося домика, собака уже не лаяла в своем ящике, а только тихо поскуливала, как обреченное животное, потерявшее всякую надежду на спасение.

Он чувствовал себя разбитым и пустым, сердце превратилось в кусок льда. Снег уже перестал падать, и на небе высоко светилась серебряная луна. Василий шел по темному и узкому тротуару лишь изредка освященному уличными фонарями, руки по обыкновению сновали в карманах, и что-то сжимая в одном из них.

Чуть левее одного из темных домов, он заметил голубой купол небольшого местного храма, который светился в мягком сиянии луны. Тишина окутала его, он стоял на тротуаре и смотрел на главку, как на маяк, возвышавшийся посреди темных скал.

Подойдя поближе, перед ним предстала, стройная белоснежная деревянная церковь, с изящным куполом и небольшим крестом на нее вершине. Как охранник ее окружал красивый витиеватый заборчик, рядом с которым росли небольшие и молодые елочки.

Через мгновение он стоял уже в светлом храме, окруженный большим количеством, каких-то не обычных и радостных людей. Молодой человек посреди этого праздника света, почувствовал спокойствие и тепло на сердце, тепло там, где, когда то был кусок льда. Оно переходило в какую то необычную радость, которую он испытывал лишь в далеком детстве. Подняв повыше взгляд, на стене у окна он  увидел чем-то знакомую икону седовласого старца с поднятой рукой и перекрещивающимися на груди двумя белыми лентами с крестами, рука невольно потянулась в карман, и с образка на ладони на него смотрело то же лицо, что и на иконе.

Этот был тот самый маленький образок, который подарила ему мама в далеком детстве в один из весенних солнечных дней. Василий наклонил голову, слезы выступили у него в глазах, и он заплакал. В этот момент ему захотелось помолиться за дядюшку, за тетушку и за себя.

                                                                                                                                                                      2022 год

***

Флягин Сергей Николаевич родился в 1984 году в городе Вологда. После учебы в университете работал в галерее современного искусства «Красный Мост». Окончил Вологодскую Духовную семинарию в 2018 году. Священник храма святителя Николая во Владычной слободе Вологды.