ВЕЗЕНИЕ — 12

Впервые на русском! 

Перевод Саввы Радулович с сербского

Ты меня не боишься 

Мужчины живут в заблуждении, если думают, что знают женщину, любую женщину. Каждая женщина особенная по-своему. Как и у книги, у каждой есть своя история, и они отличаются обложками. Так что не дай себя одурачить и не суди по ним, пока не погрузишься в саму историю. Они были воспитаны с четкой миссией выбрать мужчину, который удовлетворил бы их детские мечты и реалистичные идеи из настоящего, надеясь найти в нем все то, что они переложили через лексиконы, и о чем их мило предупреждали матери. Эти наивно-благородные женщины выходят замуж до второго десятилетия жизни. Для тебя это уже лотерея, никогда не знаешь, что тебе выпадет. Ты должна быть женой, матерью и домохозяйкой, за кого бы ты ни вышла замуж. Есть и такие женщины, которым важен глубокий карман, поэтому муж может оказаться некомпетентным. Валюта исправляет непоправимое. Настоящих женщин, таковых в полном смысле этого слова, немного. Это такие женщины, как наши матери, вскормлены истинными ценностями и взращены мужеством и добротой. Вот такие женщины часто проходят через самое тяжелое. Но, в противном случае, женщина – это тайна, которую никто никогда не сможет разгадать, и никогда не узнают, что у нее в голове: даже она сама не может догадаться, кто у нее в сердце. Вот это определение женщины. Какой бы нереально красивой она ни была, настолько поистине мистической. Может, поэтому она неотразима, необходима. Каждая.

Мужчины уже более легкий материал, так как все вообще страдают от одной и той же болезни, называемой страстью, которая является их потребностью от рождения. Как еда, как напитки, как наркотики. Они хорошо переносят это пристрастие, они пристрастились к нему, они повторяют его, пока в них есть время и жизнь. Они женятся только тогда, когда облаяли и сгрызли все на своем пути, а потом все эти же мужчины играют верного пса, который только и ждет возможности снова укусить в самое больное место. Они редко сближаются и еще реже попадаются женщины, которые привяжут их к дому. Такие мужчины подобны подросткам до половины своей продолжительности жизни. Лишь немногие становятся волками, сражаются за свое логово и охраняют свою вторую половину, что делает их полноценными, что зализывает его раны и хранит все его пути, пока они любят громко, чтобы никто не приблизился к его территории!

Насколько я приближалась к Борису, он все дальше и дальше удалялся от меня. Как будто случайно, мы встретились снова. Стоим в Третьяковке рядом с Царевичем Иваном на сером волке, и Борис предлагает нам выйти на улицу, потому что там толпа, и он не хочет, чтобы нас кто-то узнал, тем более, чтобы увидел нас вместе. Разговаривая, мы казались очень близкими, учитывая, что я естественна и непривычна к актерству.

— Один вопрос, прежде чем ты исчезнешь.

— Мы возьмем такси, я отвезу тебя. Говори, — сказал он, торопливо надевая солнцезащитные очки.

— Что для вас значит СВЕ МИР?

— Пожалуйста?!

— Парень пишет мне в социальных сетях под этим именем.

— Откуда у тебя появилась идея, что я напишу тебе под другим именем?

— Мы разорвали контакт. Мы с тобой поссорились, я думала, ты хочешь связаться со мной любым способом!

— Я бы никогда этого не сделал. У меня просто нет времени на эти игры. Чего хочет парень? Флиртовать? Лучше меня ?!

— Не то! Я думала, что это ты, а то я с незнакомцами не общаюсь.

— Как видишь, нет! Заблокируй его!

— Почему?! Потому что это не ты? Эй, я не твоя и у меня есть свобода, писать кому хочу и пить с кем хочу!

— Ну что ж! Так вот мы?!

Я раскинула руки, посмотрела на него во все глаза и закричала:

— Да!

— Я просто волнуюсь. Ты знаешь, что я люблю тебя.

— Вызови это такси, так что поехали, мне нехорошо.

— Знаешь, ты напоминаешь мне озорную Аполлинарию!

— Аполлинарию?

— Знаменитый друг любимого Достоевского!

Не говоря уже о том, что ты напоминаешь мне любовницу.

— В литературе перечислены две его жены, которых он бесконечно уважал, другую даже любил до самой смерти.

— Ну, об Аполлинарии Сусловой известно мало. История признает только победителей.

— Ты не скажешь мне, почему я напоминаю тебе о ней?

— Допустим, она была провинциалкой, как и ты, с таким же мировоззрением.

— Эм, с тех пор что-то сильно изменилось?

— Много. Скорее, она была борцом за права женщин, независимой, умной и, прежде всего, красавицей. Она приехала в большой город и искала трамплин в большой мир, и вот ей в голову попал трамплин.

— Блаженна история, когда такие люди ее так передают!

— Успокойся, я пошутил. Так вот, она не нашла никого, кто мог бы ей помочь, только потому, что у нее не было никакого таланта, но она что-то строчила, так же, как и ты. Пока не встретила Федора, который напечатал ее незаконченный и слабенький рассказ «Как долго еще с инициалами», который никуда не попал. Любовь случилась, но на тот момент он был женат на Марии Исаевой.

— Наш случай. И я не строчу, я творю историю, без тебя!

— Она потребовала развода, на что он не согласился, вдобавок ко всему еще и потому, что Мария Исаева была больна.

Он сказал это, и в то же время как бы о чем-то сожалел.

— Ты прекрасно знаешь, что я никогда не просила тебя об этом. Меня с тобой не будет, и будешь ты один!

— Я знаю. Когда Мария Исаева умерла, она отказалась выйти за него замуж.

— Твоя жена будет в порядке! Ты будешь с ней!

— Я с ней!

— Тогда на кой черт такой урок?!

— Все-таки они нашли друг друга, понимаешь? Две темные натуры, желавшие испытать сильнейшие чувства, выйти на границу между добром и злом, оба открыли в себе ненасытную потребность в страдании. Они истязали друг друга упреками, потом снова мирились. Достоевский находил утешение в вере и творчестве, в создании бессмертных произведений. Аполлинария же не была ни верующей, ни атеисткой, а агностиком, она, собственно, ни во что не верила. Хотя она и знала, что у нее нет таланта, она разрешила Достоевскому опубликовать свой рассказ «Перед свадьбой». А в дневнике девушки и рассказе  «Чужой» прослеживались отношения Аполлинарии и Достоевского.

Разница в возрасте между ними была большая, восемнадцать лет.

Их любовь была связана с насилием, истязанием себя и других, со взаимными страданиями. Давалась ему без всякой потребности в возмездии, им нужна была некая игра, в которой люди причиняют друг другу боль, но за которой кроется любовь.

Она придерживалась принципа: не прячься, не лги, не лицемерь, люби, пока любишь, и уходи, когда любовь перестает.

…Смотрела Москву из такси. Я не была уверена, гонится ли она, а я стою, или наоборот. Весь год с Борисом вдруг пролетел у меня в голове, как кино. Как будто он говорил о нас. Ну почти как о нас.

— Величайшие романы «Идиот», «Преступление и наказание», ««Бесы», «Братья Карамазовы» еще не были написаны. В них Достоевский не боится дойти до крайних пределов взлета и падения человеческого духа, в любви и ненависти не боится идти до последних истин. Суслова чувствовала разрыв между тем, что Достоевский хотел бы описать в своих великих романах, и тем, что он был готов делать в повседневной жизни. Аполлинария была нигилисткой, а Достоевский после заточения обратился к Богу. У нее были другие любовники, она даже хотела покончить с собой, а Федор играл в азартные игры, выигрывал и проигрывал, заботился о жене и ее сыне Паше. Он думал, что расставание с ней помешает ему продолжить, как он планировал, новый роман, который должен был вытащить его из долгов. На самом деле, общение с ней позже даст ему богатый материал для многих романов.

— Ты просто немного перепутал горшки, если можно так сказать. В твоей истории я Федор, разрезающий карандашом русский воздух. И еще одно, лучше всего пишеться после расставания.

— Ты угрожаешь расстаться со мной?

— Нет, у нас никогда не было отношений, просто нам было немного одиноко в темноте, чтобы не узнать света грядущих дней. Только когда мы расстанемся, мы узнаем, почему мы должны были встретиться. Мы — маленькая ошибка по сравнению с великими разочарованиями, которые бродят по этим местам, поверь мне.

— Однако, одно несомненно, а именно то, что ни одна женщина не мучила его так вдумчиво, как Аполлинария. Она привлекала его силой своего характера, непокорностью, заносчивостью, необузданным темпераментом, способностью любить — ненавидеть, порочной страстью и стремлением к идеалу, и всем тем, что жило вместе в ее душе. Для писателя она была своеобразным зеркалом, он видел в ней и свои пороки, и другие черты человеческой души, которые отражались в героях его романов. Она, очевидно, с самого начала хотела возвышенной любви, и он ответил ей страстной влюбленностью.

Хотя любовная связь закончилась, Достоевский не мог забыть Аполлинарию на всю оставшуюся жизнь и трепетал, если кто-нибудь произносил ее имя в его присутствии. Он наделил ее чертами многих персонажей своих романов и до конца жизни не мог избавиться от воспоминаний о неверной, несдержанной, но все же желанной любовнице, типичной представительнице молодежи 1960-х годов.

— Чего ты боишься?

— Стоит ли мне чего-то бояться?

— Ты должен не меня бояться, а Бога.

— Почему ты говоришь так? Я так сильно причиняю тебе боль?

— Я буду учить тебя в ближайшие дни. Неправильно начинать что-то, о чем вы изначально знаете, что это неправильно. Никогда не мучай любовь, она существует у тебя или просто ее нет. Ничто не существует пополам, даже любовь. Ты не можешь сказать: Знаешь что, я поживу немного! Что это — немного? Либо вы живете полной жизнью, либо страдаете от воспаления. Для чего вам это нужно? Жить здоровой! Ведь что вас беспокоит? Ты боишься меня? Моих колонок в газете?

— Не будь смешной! Я не боюсь той кучки писем, которую пропускают сквозь пальцы те, у кого лишнее свободное время, а ты сама сказала, что меня там нет.

— Тогда чего ты боишься? Ты не боишься меня, ты боишься себя. Ты боишься, что ты мне понравишься, так что ты собираешься делать?!

— Я позвоню тебе, — сказал он и вышел из такси.

До сего дня я не получила ответа на этот вопрос…

Часть 11 можно прочитать ЗДЕСЬ