РОССИЯ НЕ УМЕЕТ ПРЕДАВАТЬ

Сейчас Министерство обороны России совместно с Союзом писателей России готовит к изданию сборник современной патриотической поэзии «ПоZыVной — Русский!». Как во времена Великой Отечественной войны этот сборник, изданный на самой простой бумаге, будут раздавать бойцам на передовой.

Вот что написано об идее книги на официальной странице СПР в «Фейсбуке»: «Члены Союза писателей России со всей страны, а также из Донецкой и Луганской Народных Республик объединились в едином творческом порыве и буквально за несколько дней создали новую яркую страницу в истории отечественной поэзии, посвященную подвигу российских солдат и офицеров, выполняющих специальные задачи на территории Украины.

В первую часть поэтического сборника «ПоZыVной — Русский!» вошло 61 стихотворение, в которых авторы искренне и эмоционально рассказывают об исконно российских духовных ценностях: миролюбии, самопожертвовании, взаимовыручке, братстве народов».

Мне довелось принять участие в составлении сборника. В мою подборку вошли стихи, присланные на III Международный конкурс «Донбасс никто не ставил на колени», а так же наиболее талантливые из попавшихся мне на глаза стихи, написанные по горячим следам последних дней.  Окончательный отбор не за мной, но надеюсь, что многие отобранные мной стихотворения будут прочитаны русскими солдатами, воюющими сейчас за мир для России и Украины. Думаю, имеет смысл опубликовать сейчас и мою подборку, поскольку из неё становится хорошо понятно, за что мы боремся.  

Алексей ПОЛУБОТА

 

РОССИЯ НЕ УМЕЕТ ПРЕДАВАТЬ 

АЛЕКСЕЙ АХМАТОВ

Если стыдно, гадко, тошно –
Прячешься от всех в себя,
А не хвастаешь истошно,
О своем стыде трубя.
Если стыд в тебе утробно
Так вопит, что спасу нет —
Им делиться неудобно,
Словно голым выйти в свет.
Этой жуткой ахинее
Я не верю ни на грамм.
Ну, кому из них стыднее,
Кто брезгливее и злее,
Расскажи, свет инстаграм?
Что-то я не знаю, видно,
Феномен необъясним,
Ведь про то, как всем им стыдно
Говорить не стыдно им!
В каждом блоге диарея —
Так им совестно за Русь,
Что чем дальше, тем острее
Я стыдящихся стыжусь.

ТАТЬЯНА ДУГИЛЬ

Линкор «Донбасс»

Россия не умеет предавать.
Пришла пора вернуться за своими
И мир истёртый перелицевать
По заповедям Божьим, а не мнимым.

Пробили склянки долгожданный час
Устройство жизни начинать сначала:
Охваченный огнём линкор «Донбасс»
Ещё чуть-чуть — и встанет у причала..

Уже младенцы, бабы, старики.
С рук на руки переданы на сушу.
В прожжённых камуфляжах мужики
Пожар на корабле осеввшем тушат.

А над землёй, уставшей воевать,
Понесся бурей северный наш ветер.
Россия не умеет предавать.
Народ с корвета «Крым» — тому свидетель.

АНАТОЛИЙ ВЕРШИНСКИЙ

УРОК ГЕОГРАФИИ

Кто Украину путает с Ираном,
кто к ней отнёс Воронеж и Ростов —
плевать им на Богданов да Иванов,
насельников неблизких городов.

Их бронепоезд мчит по прежним рельсам,
их пушки бьют, как прежде, наповал.
Не так ли Лондон путал Крым с Уэльсом,
когда на Севастополь нападал?

Я буду краток в обращенье кротком
к невеждам и невежам всех мастей:
учите географию по сводкам
о продвиженье «вежливых людей».

НАТАЛЬЯ МАКЕЕВА

Киевский вокзал

Давай пойдём на Киевский вокзал,
С которого нам в Киев не уехать…
Мне кое-кто сегодня рассказал,
И смысла нет держать в большом секрете,

Что Киев – наш, осталось только взять,
Что нас там ждут с надеждой и тревогой.
С надеждою на вежливую рать,
Тревогою, что ждать придётся долго.

Прекрасный, бесконечно русский град
Под властью обезумевшего сброда.
И кто теперь доволен, кто же рад,
Что обернулась бойнею свобода?!

Да, мы придём, как много лет назад –
Под ветра вой и шорохи лесные,
Ведь тысячи и тысячи солдат
Приказа ждут отправиться на Киев.

На Киевском вокзале, как всегда,
Лишь постоим мы у табло большого.
Не наши уезжают поезда.
Но… подождём немного. Наши – скоро!

Женщины

Кому-то этого никогда не понять –
Этих женщин в пустынном военном городе.
В подвалах, в очередях за водой.
Здесь остающихся, выживающих впроголодь.

Здесь отличающих входящий от исходящего,
Детей рожающих под обстрелами…
А вы видели, как шутят, смеются они,
И себя не считают особо смелыми –

«Это наш город, мы никуда не уйдём.
Пусть эти уходят, мы их не звали!»
Дети собирают осколки в саду
И учат уроки при свете свечи в подвале.

И пока штурмуют границу толпы желающих выехать,
Прочь бегущих с когда-то родных земель,
Вчерашняя школьница с чертами иконописными,
Неумело крестясь, закроет собой колыбель.

по мотивам стихотворения Павла «Расты» Кухмирова «Ты осталась»
______________

ПАВЕЛ ВЕЛИКЖАНИН

Партизан Новороссии

Не кружась, листья красные падают ниц.
Лютый ветер до всех пробирает границ.
След расстрелянных гильз. Льет слюна с языков.
Льет луна, губит план, где я был бы таков.

Я бреду. Я в бреду. Где свои? Где свои?
Смертоносную песнь льют дожди-соловьи.
… А своим было все, что я видел вокруг,
И что обнял крестом я раскинутых рук.

Сталинград – Донбасс

Подснежники мальчишка продавал
На площади изрытой, средь развалин,
В которых лишь по карте узнавали
Универмаг, гостиницу, вокзал.

К нему порою люди подойдут,
Но кажется цена им непомерной:
«Да что ж ты заломил, мальчишка скверный!»
А он молчал, упрям, оборван, худ.

Кто б знал, какая у цветов цена?
Они росли с дремавшей смертью рядом,
Среди неразорвавшихся снарядов,
Средь злых семян, что бросила война.

Мерещилось мальчишке, что цветы –
И вовсе не цветы, а хлеб с тушенкой
Для неходячих мамы и сестренки,
Одетых только в грязные бинты…

Его я вижу будто в хроноскоп,
Протянутый сквозь крови черной бездну,
Что капсулу сминает… Все исчезло –
Лишь зеркало студит измятый лоб…

А за окном везут донбасский гроб.

Крест оптического прицела

Шепчет кто-то, чтоб я смирно обвис
На крестах в меня нацеленных линз:

«Убивать, пусть и убийц – так неправильно!
Люди – братья! Со времен еще Авеля…»

Вот и вспомнишь, как твердил мой сержант:
«В голове живет солдатский талант».

Ведь оружием ты как ни владей,
Не у всех понять хватает мозгов:
На войне не убивают людей –
На войне уничтожают врагов.

Русское пробуждение

Преданье существует с давних пор,
Что живы и сейчас богатыри:
Увел дружину батька-Святогор
Под землю и дорогу затворил.

Укрыла их собою мать-земля,
Плеснула им по чаркам сонный мед,
Проснуться лишь тогда сынам веля,
Когда последний час Руси придет.

Когда со всех сторон да изнутри
Попрет вражина, души полоня,
Когда во тьме, куда ни посмотри,
Не увидать ни капельки огня,

Когда придавит небо и вобьет
По ноздри в землю, глиной рот забив,
Тогда-то понимание придет,
Зачем же ты под этим небом жив.

И затрубит тебе лишь слышный рог,
Рассеяв хмарь, что головы дурит.
И выйдут самой тайной из дорог
Проснувшиеся вмиг богатыри.

Илья, Всеслав, Добрыня, Святогор,
Алеша, Глеб, Володя – весь отряд.
У них с врагом короткий разговор:
Они все больше жестами твердят.

… Летят над Русью сполохи зари,
Разрублено змеиное кольцо,
Стирают кровь и пот богатыри.
У одного из них – твое лицо.

АЛЕКСЕЙ ШОРОХОВ

Новороссия

Сны стали яркие сниться,
Детские вещие сны.
Где-то пылают зарницы
Близкой по крови войны.
Где-то становится летом
Парень, сгоревший в броне.
Только ведь я не об этом,
Я не о том совсем. . . Не
Понимая, откуда
В нас эта вечность течёт,
Наспех прощаемся с чудом,
Свой не жалея живот.
Что же нас встретит на древнем
И бесконечном мосту?
Домик над речкой в деревне?
В детстве уроненный стул?
Жизни мелькнувшей начало?
Тёмные волны извне?
…Старый отец у причала
С парнем, сгоревшим в броне.

2014

Качели

Снова в небо взлетает малыш,
На земле воцаряется тишь.
Ни разваленных миной домов,
Ни налившихся тьмой проводов –
Только тишь и малыш, и весна…
Почему ж твои ночи без сна?
Почему, прикрывая блокпост,
Он, не ты, поднялся в полный рост?
И теперь его юная мать
Будет в памяти долгой качать:
Сквозьгода и стрельбу, и метель,
Раз за разом – пустую качель…

февраль 2020

Отцу-фронтовику

Нынче брали Париж.
Завтра возьмут Берлин.
Дальше нельзя – шалишь!
Дальше будет Шали.
Холод и адреналин.
Дальше будет Донецк –
Там, где лежит твой брат.
Где ты бредёшь, отец?
Как тебе там, солдат?
Видел я твой Бухарест,
Пару бутылок взял.
Так и не съездил в Брест,
Где ты тогда не пал.
Вот, побывал на войне.
Слова такого нет.
Просто в тебе и во мне
Тьма не задавит свет.
Радость у нас с тобой:
Он – как отец и дед.
Он не оставит бой
Там, где нас больше нет…

ОЛЬГА БЛЮМИНА

восемнадцатилетнему воину Андрею Манченко, погибшему за Русский Донбасс

Протяну рубашку тебе сквозь сон,
Ты сквозь вечность её надеваешь.
Раскачаю в небе Пасхальный звон,
Белым жемчугом брызнет стая.

Белокрылая песня взметнётся ввысь,
В строгом небе бьётся скупой мольбой,
Я б тогда сказала: «Сынок, вернись!»…
Ты в рубахе белой…навек живой…

ЕЛЕНА ЗАСЛАВСКАЯ

Эти русские мальчики не меняются:
Война, революция, русская рулетка,
Умереть пока не успел состариться,
В 19, 20, 21 веке.

Эти русские девочки не меняются:
Жена декабриста, сестра милосердия,
Любить и спасать, пока сердце
В груди трепыхается
В 19, 20, 21 веке.

Ты же мой русский мальчик:
Война, ополчение, умереть за Отечество…
Ничего не меняется,
Ничего не меняется,
Бесы скачут,
Ангелы ждут на пороге вечности.

Я твоя русская девочка:
Красный крест, белый бинт, чистый спирт…
В мясорубке расчеловечивания
Будет щит тебе
Из моих молитв.

А весна наступает. Цветущие яблони
Поют о жизни, презревшей тлен,
Так, будто тоже они православные,
Русские и после молитвы встают с колен.
2014

НА САУР-МОГИЛЕ

На Саур-Могиле
Опять его убили.
Его убили снова.
Красивого, родного,
С глазами, как у мамки…
Арта. Пехота. Танки.
Как в страшном 43-м,
Уже в другом столетьи.
Там где отцы и деды
Сражались за победу,
Он там же пал, он с ними,
Теперь в одной могиле.
На высоте контрольной
Героем стал невольно.
Кругом лишь степь да поле,
Да русское раздолье.

Земли нет в мире краше.
В ней спят солдаты наши.

ДОНЕЦКИЙ КРЯЖ

Донецкий кряж. Холмы седые. Иней.
И каждая былинка торжественно спокойна,
И террикон расправил спину,
Как Святогор в степи под Святоградом,
И только дальние разрывы мин, раскаты градов
Тревожат зимний сон.
2016

ВЕЧНАЯ БИТВА

Ни слов, ни слез,
Лишь скрежет стали…
Соль выступает на броне.
Мы в миг один сильнее стали,
Мы научились на войне
Так жизнь любить, как в мирной жизни
Мы не любили никогда!
И боль потери и стыда
Скрывать от всех на горькой тризне!
Так что же, дело молодых…
И мы идем и дух наш молод,
И вьется стяг, и льется стих
В пыли дорог. О как мне дорог
Твой образ, Родина моя!
Твои поля, березки, избы,
И безымянным сыновьям
Поставленные обелиски…
Что ж, может быть и мне такой
Когда-нибудь в степи воздвигнут.
И для меня все битвы стихнут,
Кроме одной,
За то, чтобы взошла заря,
Заря любви, заря отваги,
Что б от Луганки и до Ганга
Сияла родина моя!
2022

ТАТЬЯНА ВЫСОЦКАЯ

11 ФЕВРАЛЯ 2015 ГОДА,ЗА ЧЕТЫРЕ ДНЯ ДО ПОДПИСАНИЯМИНСКИХ СОГЛАШЕНИЙ

Сидим без света и воды,
в дому – плюс восемь,
в объятьях страха и беды
и Бога просим
на нашу призрачную жизнь
продлить плацкарту.
Шепчу я: «Доченька, держись!..»
Сейчас на карту
поставлено всё естество
и наши души.
Мы просим милости Его,
но трушу, трушу…

Проносится со свистом смерть,
ложится рядом –
безумной пляски круговерть.
Кому так надо?
И длится бесконечно ночь,
конца нет пытке.
Мы в коридоре, я и дочь,
у нас убытки:
волною выбило стекло –
зияют дыры,
и драгоценное тепло
бродить по миру
уйдёт из нашего жилья
в февраль колючий.
Спи, прехорошая моя,
всё будет лучше!

З1 МАРТА 2016 ГОДА, ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕСТА ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ ПОСЛЕ ПОДПИСАНИЯ МИНСКИХ

Опять прилёты: Бессарабка, Гольма —
по мирным бьют – на Минские плевать.
Мы у войны в заложниках невольно
все оказались, лживые слова
елеем липким нам вливают в уши
политики, приученные врать
и заложившие в ломбардах души,
но мы живём, нам больно умирать…

Прифронтовой, как прокажённый город,
второй уж год на линии огня,
и, может, сроку – сороков все сорок,
но мы живём! Вам это не понять
за блокпостами, там, на соловьиной,
такой чудесной, ласковой земле,
которая зовётся Украиной,
а дождик плачет, плачет на стекле…

НИКИТА БРАГИН

***

Хоть рыдай не рыдай, хоть кричи не кричи,
по притихшей Одессе идут палачи,
против них ни пройти, ни проехать,
против них ни речей, ни горящих очей,
ни железных дверей, ни заветных ключей –
им убийство всего лишь потеха.

Не поймешь, не проймешь, не раздавишь как вошь,
ибо каждый из них и пригож, и хорош –
сам затопчет, кого пожелает;
будут кости хрустеть как во рту леденец,
и прольётся свинец, и наступит конец –
аж вода помертвеет живая.
Стало горе горчее, война – горячей,
в медсанбат на носилках внесли палачей,
за погибших поставили свечи;
уцелевший на землю кладет автомат –
он без памяти рад, он же русскому брат,
а Россия и кормит, и лечит.

Ещё есть время

There is still time… brother

В чём сила, брат? Обожжена броня,
разбит бетон, щетиной арматура –
у смерти не бывает перекура,
она не утомится, хороня.
В чем сила? В мураве под сапогом,
в сырой земле под гусеницей ржавой,
в России, что превыше, чем держава,
и в памяти о самом дорогом.

В чем совесть, брат? Опять берёшь взаймы,
и думаешь, как избежать уплаты,
и как достроить, наконец, палаты,
с эмблемой в виде нищенской сумы…
В чем совесть? В неиспользованной лжи,
в тяжёлом неразряженном патроне,
и в тех, кто голову в земном поклоне
склонил, за други душу положив.

В чем правда, брат? А в том, что все умрут –
и те, кто разжигал, и те, кто тушит,
кто слышал всё, кто ничего не слушал,
кто бросил всё, кто продолжал свой труд.
В чем правда? Здесь по-русски говорят,
но детский плач повсюду одинаков.
Сейчас твоих детей пошлют в атаку.
Останови. Ещё есть время, брат.

***

Я не скажу тебе о гибели,
уже стоящей у дверей,
я умолчу, что страхом выбелен
простор до северных морей,
и ввек не захочу опомниться
и зашататься, став на край
обрыва, где слепая конница
влетает в разоренный рай…

И если значит апокалипсис
не Откровение, но смерть,
я не хочу смотреть как скалится
над нами костяная жердь!
Мы живы, и у счастья нашего
нет ни затворов, ни ворот,
но ни минуты дня вчерашнего
никто у нас не отберет.

Нежность пепла

Земля, ты столько бережешь
в себе, за пазухой шинели –
сошник, подкову, царский грош,
жестянку из-под карамели –
любви и времени осколки,
кусочки драгоценных ваз,
припрятанные втихомолку
от посторонних глаз.

Родная, чёрная, прости!
Поклон твоим цветам и злакам!
Как горестно держать в горсти
тебя, наполненную прахом!
Но, чтобы память не ослепла,
и слово не сдалось огню,
в сосуде сердца нежность пепла
я мысленно храню.

Три поколения войны,
мальчишки, их отцы и деды,
что до сих пор не сочтены,
и ждут поныне день победы –
кто на высотах, кто в болотах,
кто мхом укрыт, кто муравой…
На поле боя ждет пехота
салюта над Москвой.

Насколько лучше нас они,
настолько тяжелей утрата.
Не скажешь времени – верни,
и не услышишь голос брата.
Есть только память о родимых
и поминальные венки,
и от Рыбачьего до Крыма
бессмертные полки.

РУСЛАН КОШКИН

ДО НЭБА*
Сергею Михалку

Ласковые дяди, игривые дяди
подошли к мальчонке, наивность во взгляде,
угостили дяди мальчонку конфетой,
похвалили щедро за то и за это.
Не жалели дяди хвалебного слова,
интересовались, где дом у малого,
спрашивали дяди о папе, о маме
и о том, когда их «удома нэмае».
Спрашивали дяди ещё и такое:
есть ли у родителей то и другое,
кем ещё их «гарная хата богата».
Отвечал мальчонка про старшего брата.
Обещали дяденьки сказку малому,
если он братишку спровадит из дому,
если пригласит их на чай и на сушки,
поиграть без мамы и папы в игрушки…

Подходили взрослые, видные мэны
к молодому хлопцу, что топал со смены,
угощали «правдой», что вовсе не правда,
предлагали братство – без брата, но с «Прада».
Баяли, мол, можно всё сладить на славу,
«тилькы трэба» братцу устроить подставу.
А резон простой – во-вторых и во-первых:
потому что братец – по жизни «супэрнык».
Втолковали хлопцу про «славного дида»
и «яка вид дида» осталась обида.
Привязались и наущали подолгу,
сбили мальчугана наивного с толку.
Нашептали парубку, что тому «трэба»,
подбивали хлопца «скакаты до нэба».
Сведущие дяди, вожди-мозгокруты.
Бэз вэртання выйшло до нэба скакнуты…
________________________________________
* Здесь и далее по тексту украиноязычные слова
приводятся в русской транскрипции

КОНСТАНТИН ЗАЙЦЕВ

Волноваха

В детстве всё ярче казалось, всё больше казалось
И, выезжая из города в сторону моря,
Я представлял кораблём наш огромный Икарус,
Что оставляет подсолнухов рябь за кормою…

К бабушке едем — ну что ещё нужно для счастья?!
А Волноваха — последняя пауза в поездке —
Предупреждала, осталось чуть-чуть, только часик…
Знать бы тогда, чем запомнит страна это место.

Через четырнадцать лет там устроят блокпост и
Под заверенья о мире ворвётся война в дом.
А, посечённый металлом, автобуса остов
Будет использован властью в дешёвой клоунаде.

Знать бы тогда, что бескрайнее море степное,
Будут возделывать танк и сапер, а не пахарь,
Громким терактом войдёт на страницы таблоидов
Мелкий топоним на карте страны — Волноваха.

Знать бы тогда, что он станет той самой границей,
Путь перекрывшей к местам, где провёл свою юность,
Что разорвет наши семьи толпа проходимцев,
Под одобрительный рокот толпы у трибуны.

Знать бы тогда… Впрочем, что бы тогда поменялось?!
Ведь рулевых не волнуют слова унтерменшей
И украинский кораблик разбился о скалы…
Где же спасатели, что подберут уцелевших?!

ДАРЬЯ МОЧАЛОВА

***
Клубящийся крик как от колото-ножевой
Сдавил твое горло. Ты замер и смежил веки
Уставились в теплое небо седые реки
Ты – битый, неистовый, раненый, но живой

Над красной от крови землей колокольный звон
Гудят золотые пчелы в степях ковыльных
И темные спят курганы, под звездной пылью –
Как будто для них колыбельную пел Кобзон.

Донецк на замке. Тополя-часовые спят,
Шумят у дорог зеленые свечи-кроны
И жутко вздыхают рыжие терриконы,
И словно твои глаза мне в душу глядят.

Усни, не тревожься. И душу мне не тревожь.
Да мы заживем, вот увидишь, еще не вечер!
Но это потом. А пока – зажигайте свечи.
Да, это потом. А сегодня – то жар, то дрожь.

Смотри же, Донбасс, кто твой вечный покой хранит!
Поля да ковыль, да шахтеры, да терриконы,
Да в праздник разносится всюду звон колокольный,
Да в мае на площади Вечный Огонь горит.

Ну что ж… Заживем! Ты душу мне не тревожь.
Наступит и мир. Но знаешь, еще не вечер.
Все это потом. А сегодня – несите свечи.
Да, это потом. А сегодня – то жар, то дрожь.

СВЕТЛАНА РАЗМЫСЛОВИЧ

Идущему
Не услышал люд — твой призыв негромкий,
Не заметил — близкий — в глазах вопрос.
А потом расскажут твои потомки,
Сколько боли в сердце ты перенёс.

В одиночку, выйдя из-под обломков
Целой жизни, спорил с своей судьбой.
А потом расскажут твои потомки,
Что они гордятся – таким – тобой.

Претерпев предательства, сквозь потёмки,
Ты – как Герда Кая – шёл мир спасать.
Всё равно опишут в тебе потомки
Героических действий лихую стать.

Так оставь сомнения — им бы лихо
Завывать ветрами в твоём пути.
Завтра к ночи смолкнет неразбериха,
Выйдут в свет — сидящие взаперти,

Увлекаемы общим победным взрывом.
Всем врагам хулы — воздадут сполна.
И твои потомки расскажут миру,
Что ты жил в великие времена.
Что тобой гордится твоя страна!

25 февраля 2022

Жива

Взметнулась вверх – испуганно – молва,
Затих в простенке возглас возмущённый.
От взрывов мин — разорваны слова,
Ложится копоть — мыслью обречённой.

Зияет площадь раненой звездой,
Разыгранной за ночь дурных предчувствий.
Загадывай же всё — наперебой!
Всё, кроме смысла, боли и напутствий!

В тревоге прячась, склеивать слова —
Другого не нашлось отныне дела.
Жива… Жива! Воистину жива —
Моя земля —
В зарницах артобстрела.

18 февраля 2022 года

МАРК НЕКРАСОВСКИЙ

***
День был такой погожий —
Не умирать бы, а жить.
Телом своим прохожий
Младенца успел закрыть.

Плотью своей и кожей
Осколки сумел сдержать.
День был такой погожий —
Не хочется умирать.

Миной лежит убитый.
Рядом убитая мать.
С властью теперь вы квиты –
Не будете «бунтовать».

Нас не поймёт иноземец –
Что же мы за страна?
Надрывно плачет младенец.
Жизнь его спасена.

***
Блокпост и батюшка с иконой.
Его молитвы нам как щит.
Защита мы от силы тёмной
Враг не пройдёт, не победит.

Беснуется пусть вражья стая.
Зачем мы здесь – им не понять.
Здесь Русь стоит. Здесь Русь святая.
А Русь не будет отступать.

Пусть враг готовит наступленье
Врагов здесь ждёт без славы смерть.
Мы славим духа возрожденье
И разорвали рабства сеть.

***

На войне не думать о войне
Помогает только мысль о доме.
Раненный лежу я на стерне
У врага как будто на ладони.

Как стемнеет, будут меня брать
Размечтались — не избегну плена.
Будут меня резать, убивать.
Наслаждаясь этим откровенно.

Не всегда везёт нам на войне,
Но забыл я о врагах и смерти.
Думаю, о детях и жене.
Как спасти их в смертной круговерти?

Я последний свой держу редут
Здесь на поле, на стерне и в жиже.
Солнце село. Слышу, как ползут.
Окружают. Ближе, ближе, ближе…

Я гранаты отпустил чеку
Только так я близких сберегу…

ДАРЬЯ АРЕНТ

Эпитафия Андрею М.

Да настанет апрель,
да раздвинутся плиты могильные.
Пусть начнётся весна:
череда непогод и потерь.
И покинет обитель любимую
подозрительно ласковый зверь.

Да настанет апрель.
И за ним – пусть немного прихрамывая –
заглянёт тишина, заглушая собою капель.
И покинет орбиту любимую
(подозрительно тихо) метель.

Да настанет апрель.
Да восстанут все наши погибшие.
Пусть пребудут они в тишине.
А конечная цель – чтобы все,
из-под каменной глыбы прибывшие,
получили покой и постель.

Да настанет апрель.
А за ним – ну пускай то же самое:
«наши мёртвые нас не оставят в беде».
И без памяти нас не оставят.

Да настанет же новый апрель…

АЛЕКСАНДР САВЕНКОВ

Из цикла «Стихи о военной Горловке»

город-призрак

к полудню город вымирает…
пустеют улиц рукава,
голодный пёс бежит по краю
разбитых бордов в свой подвал,
и над цветочными рядами,
пугая брошенную тварь,
горящий тур сулит динамик,
глотая полые слова.
и даже сизокрылых стая,
что с рук кормили час тому,
к полудню тоже отлетает,
как души в голубую тьму,
и солнце, медленно склоняясь
за горизонт в кровящих швах,
глядит, как призрак изменяет
своим привычкам и правам.
и с темнотой пустой и страшной,
жару сменившей на часы,
собачий вой, как в рукопашный,
идёт движением косым.

***
тёмные шторы в спальне
цвета корней маниока:
близкое стало дальним,
родное – далёким…
в белом квадрате стрелки
бегло спешат по кругу
монументально-мелким
шагом и всякий угол
между большим и малым,
разницу опрокинув,
месит в горсти трехпалой
огненных судеб глину,
и обжигая кожу, и обжигая душу
ловит её безбожник,
собственной кровью тушит.

***
затишье. в оцеплении минут,
когда ничто не рвётся и не жалит,
ты слушаешь живую тишину
везде: в дому, на улице, в подвале,
ты слушаешь её до немоты,
до хруста пальцев, до ушного звона
и чувствуешь: меняются черты
и тишина становится иконной.

***
Бывает так, и было так, и будет:
внезапность, очертив незримый круг,
тасует судьбы на зеркальном блюде,
как мишуру на ледяном ветру.
ещё покоен дом и дети рядом,
и ужин на столе горячий, но
смерть за спиной стоит с холодным взглядом
и смотрится в разбитое окно.
и треснет время в деревянном чреве,
и протечёт забвением имён,
и дочке будет пять, а сыну — девять
отныне до скончания времён.

АЛЕКСЕЙ ПОЛУБОТА
Песня ополченца
Эта Горловка —
нож у горла мне,
Злая вязкая тишина.
Листьев шорохом,
дальним всполохом
будоражит мне кровь она.
Здесь от грохота
стены охали,
а на окнах здесь – всё кресты.
Но за окнами,
светлоокая,
верю, ждёшь меня верно – ты.
Нет, не умерло
в мёрзлых сумерках
всё, что теплилось, как свеча…
Эта Горловка —
чаша горькая,
бьётся кровь в виски, горяча…
***
Ольге
Отчего здесь такие горячие звёзды?!
Даже могут насквозь твоё сердце прожечь.
На студёных ветрах, вышибающих слёзы,
здесь так трудно остатки надежды сберечь.

Этот сумрачный гул из-за тьмы терриконов,
словно зыки разбуженных бесов войны.
Но сильней всё равно светлых глаз непреклонность
средь разорванной в клочья ночной тишины.
***
Горячая, как сердце, степь Донбасса,
Где погибают лучшие из нас,
Который год мы ждём святого часа,
Когда признает Родина Донбасс!

Который год дрожат от страха стены,
Темны от горя лица матерей,
И кружит, словно ворон, дух измены
Над остовами чёрными церквей.

Донбасс! Земля исполненная боли,
В закате проступает лик Христа.
Мы повторяем: «Господи, доколе?!»
И вновь сжимаем скорбные уста.
***
Война давно здесь стала горьким бытом.
Простым и страшным, как глаза собаки,
что потеряла навсегда хозяев,
но сторожит родное пепелище.

И как осколки, что хранят на память
родители счастливого ребёнка,
поскольку был он не убит, а ранен
вот этим раскуроченным железом.

Война вошла в подкорку поколенья,
младого племени, что ждало лучшей доли,
но раз уж так случилось, то любимых
ждут с фронта, как с рискованной работы.

Ночами жёны шепчут заклинанья:
«Война подохни, выживи, мой милый».

ЮРИЙ ГОНЧАРЕНКО
ГАДАНИЕ НА КОФЕЙНОЙ ГУЩЕ

Снова ночь расплывётся кофейною гущей по скатерти.
Я гадаю на ней и — опять! — пальцем в небо, как водится.
В третий раз мне прощая моё не слепое предательство,
Петухи, как курки, за туманной завесою взводятся…

Что есть толку любить, если боли в груди не рождается?
Что есть толку не спать, если строчек пекучих не пишется?
Голосит о возмездье набатно-багряное зарево,
На заросший порог к нам без спросу и дозволу пришлое.

Откреститься! Уснуть! Закопаться в постели и ворохи.
Нахлобучить колпак благодушно-расхристанной сытости.
Пусть кофейная муть непролазными ляжет заборами,
Оградит мой покой отрицаньем безжалостной бытности…

Только тщетны старанья! И сны, лоскутами разорваны,
Отлетают в «ничто», роковыми гонимые датами.
И глядит на меня, не мигая, мадонна из Горловки,
На зелёной траве с годовалым сынишкой распятая.

БРАТ

Очень разные мы с тобой,
Но похожи,
Как близнецы.
И один на двоих – Бог.
И одна в небесах – синь.

И, один на двоих, зло
Ощетинясь,
Пригнулся лес.
И один – кособок, елов –
На шляху
Безымянный крест.

Когда глотку дерут паны,
У холопов – чубы
Трещат.
Ты сегодня меня убил…
Закурить не найдется,
Брат…!?

АНДРЕЙ ХАМХИДЬКО

1. Посвящение моему племяннику и крёстному сыну, родившемуся в Дебальцево в военное время

Спаси и помилуй нас.
Свой хлеб на своей земле едим.
Солью лижет глаза
Огненное «ДОНБАСС».
Кто прав, тот непобедим.

Смерть костлявыми пальцами
День считала за днём.
Иван родился в Дебальцево –
Родился богатырём.
Ватным укрыт одеялом,
Любые пеленки узки.
Скоро заговорит
По-русски.

Спаси-сохрани наш флаг
С земли своей не уйдём.
В погребе дети в углах
В мир играют углём.

Спаси и помилуй нас.
Свой хлеб на своей земле едим.
Солью лижет глаза
Огненное «ДОНБАСС».
Кто прав, тот непобедим.

2. Река Угра

Жмутся кони к воде.
Платить выход Орде
Или вызвать на бой?

С ними степь, с нами Русь.
Коли я не вернусь,
Боже, дай мне покой –
Суету городов,
Безмятежность полей
Или просто налей

Ключевой до краёв,
Птичий гомон в ладонь.
Я такой молодой.

На краю мы стоим
Там, где света и тьмы игра.
Мутны воды, Угра,
Твои.

За нас каждая мышь.
Я стою, ты стоишь,
Зверь-куница

Затаился и ждёт –
Знает всё наперёд.
Ждёт столица

Весть благую от нас,
Передаст по ветрам
В каждый дом, в каждый храм.

А покуда приказ
За державу горой
Мы стоим над Угрой.

На краю мы стоим
Там, где света и тьмы игра.
Мутны воды, Угра,
Твои.

За нас каждая мышь.
Я стою, ты стоишь,
Зверь-куница

Затаился и ждёт –
Знает всё наперёд.
Ждёт столица.

3. Ратко (РаткоМладичу)

Жизнь — это здесь и сейчас.
Звезды смотрят на нас,
Не меняя порядка.
Что тебе снится, Ратко?

Лев, скорпион и овен,
Голос из тьмы: «Виновен»,
Вырванная страница?
Что, Генерал, тебе снится?

Дрина или Двина?
Мир там или война?
Смерть подступает украдкой,
Что тебе снится, Ратко?

Может штабные карты?
Дети, которых спас ты?
В сельской церкви лампадка?
Что тебе снится, Ратко?

В городе гусиного крика
То, что ты серб — улика.
Всё остальное шатко.
Что тебе снится, Ратко?

Вот решётка. Вот кода —
На чьей стороне свобода?
Жизнь за народ без остатка.
Что тебе снится, Ратко?

ИВАН НЕЧИПОРУК

НА РАДУНИЦУ

Тука е граница. А могилите наши – оттатък.
Бариера нелепа паметта на децата ни къса.
Елка Няголова

И тяжело, и горестно, и страшно:
Здесь фронт прошёлся огневой дугой,
Здесь мир рассыпался соломенной трухой:
Село осталось под контролем нашим,
А кладбище – на стороне другой.

И у «колючки» перед минным полем,
Где на кордоне вытравлен асфальт,
На Радуницу жжёт селян печаль –
С лампадками, затепленными болью,
Стоят сутуло, всматриваясь вдаль…

Вы вели за собой, вы пророчили, вы голосили,
Рвали душу и песни, как птицы неслись в небеса.
А у нас вдруг война. И испуганно смолкли мессии…
Мы всего лишь Донбасс – сердце, вырванное у России,
Что под крики врагов на попрание брошено псам.

Занемели аккорды, не плачут окро́влено строки,
Но молчание ваше однажды зачтётся вам в грех.
Этот мир невменяемый стал безутешно жестоким,
Но на смену молчащимоднажды восстанут пророки,
И стихи прорастут, сквозь золу и обугленный снег.

РАСЦВЕТШИЙ ИЮНЬ

Июнь расцвёл – не передать в словах:
Бревно из бруствера пустило в рост побеги,
В окопы устремлась мурава.
Земля кружилась словно голова,
И время ехало на солнечной телеге.

Стеной взошли чабрец и молочай,
Был мир в тот миг почти что идеален.
Войною пахло как бы невзначай,
Спадал ремень с натёртого плеча,
И Ангелы-жнецы обстрела ждали.

ВИКТОРИЯ ПОЛЯКОВА

Опять обстрел, и комом — спазм у горла…
Осенне-сер многострадальный город.
В очередях за хлебом, как в блокаду…
О, Горлов-град, за что тебя из «Градов»?

Сравнять с землёй иль срыть до горизонтов…
Тот город мой, где вкалывал Изотов,
Где шурфы шахт — как братские могилы…
Жаль, ту войну мы, правнуки, забыли …

И полетел коричневой чумою
Фашизм над жёлто-синею страною.
Смотри, солдат, до остановки сердца,
В глаза тобой убитого младенца.

Опять обстрел.

ЕКАТЕРИНА РОМАЩУК

Мой город охрип от молитв,
мой город оглох от бомбёжек,
мой город сегодня безлик…
Прошу, защити его, Боже!

Голодный, как брошенный пёс,
и часто дрожит от озноба
мой город, уставший от слёз,
ещё уповает на Бога.

Калека, бессильный на вид,
но тлеет в нём дух поколений.
Мой город стоит на крови…
За то, что не встал на колени.

ВЛАДИСЛАВ РУСАНОВ

Пожирают майданы героев,
Словно Кронос – попробуй, сплюнь ещё…
Здесь не строят, здесь ходят строем
Просветлённые свастикой юноши.

Резать, вешать и жечь за идею?
Ни покрышки вам, ни поблажки вам!
Марш вперёд – усмирять Вандею,
Волчий крест на груди и «калашников».

Там дымят терриконы хмуро,
Там поют свои песни орочьи,
А не слушают «спив бандуры»,
Бесполезные люди-сволочи.

Там под рокот бесед досужих,
Помолившись иконе с Путиным
В чёрных штреках куют оружье
И стихи слагают беспутные.

Натирают лица и руки
Антрацитовой пылью алмазной,
Чтобы ночью, как башибузуки,
Выползать и душить несогласных.

Там неистовый Сепар Чёрный
Голосит: «Ну-ка, где тут украинцы?!»
И герои-гвардейцы отборные
Без зазренья меняют памперсы.

Результат, без сомнения, ясен
Даже самому твёрдому скептику —
Примайданенных отдонбассят.
Вот такая вот диалектика.

ВАДИМ ДЕСЯТЕРИК
Гамаюн

Не обмануть судьбу словами лести,
как не молиться грязным образам.
Трехсотый очень близок к грузу 200-ти,
когда отходят души к небесам.
Не зацепить обманутых слезою,
за морем слёз скрывается обман.
Устала смерть размахивать косою,
как русский дух рассеивать туман.
Над головой все время реет птица,
её славяне кличут Гамаюн.
Мне по ночам убитый мальчик снится,
особенно при всходе полных лун.
Напомнит вновь израненное сердце,
мальчишку, что оплакивает мать.
Его отец завяжет крепко берцы…
И вот тогда, всем лучше замолчать.

ЕЛИЗАВЕТА ХАПЛАНОВА

Жатва
Смертоносная жатва осени, приближающей «Час Быка»…
Все мы нищие, все мы босые… Но крепки и рука, и строка.
Все мы странники безнадёжные по дороге в небесный край.
И бредём к Алтарям… безбожные. А не спрятался, – погибай.
Нам привычно пером и шпагою выбирать свой дальнейший путь.
Но взлетает Душа – не падает… когда пуля достанет грудь.
Все мы держимся эфемерностью, иллюзорностью бытия…
Только б нам доставало смелости застилать свою жизнь в поля.
Смертоносная жатва осени… Надо выдержать новый бой.
Под наркозом ли… под колёсами… не раздавлены под пятой!
И не каменные, не свинцовые, не металлом вли́тые в жизнь, –
Будут розы цвести – садовые, словно символ: «Донбасс, держись!».
Сколько жатва ещё протянется? – Всё мы выдюжим, вот те крест!
Не бывало, чтоб Каин каялся… Но распятый-то Сын воскрес!..
«Час Быка» невозврата точкою отмечает ладони нить.
Но Донбасса сыны и дочери, – вот те истина! – будут жить.

Войны валюта
Памяти Арсения Павлова («Моторолы»)
Наша Жизнь – войны валюта.
С ней играется иуда,
Ценность понижая круто –
До немыслимых границ.
А на небе кружит ворон –
Вдовы воют дружным хором…
Проросли гнилые зёрна –
И взрастили… аушвиц.

Меньше нас ещё на брата –
Покидают мир комбаты…
Там – парады. Здесь – награды
лягут холодом на грудь.
В люльке – сын, малышка – дочка
Не помашут вслед платочком…
Роковой осенней ночью
О́тбыл он в последний путь.

Кривоногая с косою
На Донбасс идёт войною.
И, рядком могилы роя,
На крови играет пир.
Над земной непрочной твердью
Кто-то яро крутит вертел,
Чтоб обрёл своё бессмертье
Рядовой и командир.

Андрей КАНАВЩИКОВ

Донбасс
Об этом не знает google,
Дано любить, не шаля,
Нам землю чёрную, как уголь,
И уголь чёрный, как земля.

Нельзя никак погрязнуть в быте,
Здесь свят вовек рабочий быт,
Здесь человек – творец, не зритель,
Себя, народа и судьбы.

Здесь суждено от зла согреться,
Векам здесь истины припас –
Рабочих рук, простого сердца –
Своим сынам седой Донбасс.

Ломали, били и крушили…
Но приходящая волна
Лишь проверяла мир на вшивость.
Теперь – нацистская шпана,

Теперь душа ушла из тела,
Чужая выпала ей роль,
Изрядно закоричневела,
Цвет – под запёкшуюся кровь.

Но всё идёт единым кругом,
Всё перемелют – «про» и «для» –
Сердца, что жарки, словно уголь,
И щéдры, как вокруг, земля.

Новый год в Новороссии

От нытья немного толку.
Всё известно наперёд:
И в окопе ёлка – ёлка,
Новый год – он Новый год.

Никаких игрушек нету.
Ничего. Для куражу
Боевую нашу ленту
Сверху ёлке повяжу.

Нацеплю кольцо лимонки,
Из разгрузки оборот…
Крикну в небо из воронки:
«Здравствуй, что ли, Новый год!».

Переможем силу вражью.
И подарки – не вопрос.
Вот ползёт с бидоном каши
Старшина, наш Дед Мороз.

Что на мир коситься волком,
Хоть и будет скоро бой?!
И в окопе ёлка – ёлка.
Пахнет чудом и смолой…

ИРИНА СУЛИМОВА

Живи, Луганск,
Холодный снег зимы
Засыплет угли гибельных пожаров.
Снега тебя стянули, как бинты,
Став панацеей огненному жару.

Все имена мы в памяти храним –
За смерть которых вороги в ответе!
Живи, Луганск!
Ты будешь вечно жить –
На улицах вновь засмеются дети.

Ещё на перепутье та война.
Мы все о мире к Господу взываем.
Она придёт – ночная тешина,
Которую нарушат лишь трамваи.

Живи, Луганск,
Ты будешь вечно жить –
Весною зашумят деревьев кроны,
И можно будет снова выходить
Смотреть на город с каждого балкона…

* * *

Вот уж третья зима красит снегом заборы,
Засыпает пригоршнями рваный металл…
Ополченцы Донбасса редко носят погоны,
Иногда понимая, как же каждый устал.

Не впервые сугробы бередили гранатами,
Засыпало их небо свинцовой пургой.
Ополченцы Донбасса снова стали солдатами,
Защищая от ворогов край наш родной.

Разорённые сёла и кварталы в руинах,
И убитых на тысячи траурный счёт…
Ополченцы Донбасса поклялись над могилами,
Что никто до победы из них не уйдёт.

Новый Год принесёт смех, огни золотые,
И надежду на счастье, как во все времена…
Ополченцы Донбасса, оставайтесь живыми!
И пускай же закончится эта война!

Ополченцы Донбасса, вы останьтесь живые!
И пускай же закончится эта война!

ЮРИЙ САВЧЕНКО

ДОНБАСС

Разрывы то реже, то чаще.
У линии жарко сейчас.
Смятение музы молчащей
В предутренний сумрачный час.

Участие вытянет слово,
Бессилье утянет назад.
Война – это страшно и ново.
«Обычно…», – как здесь говорят.

Но скулы Донецкого кряжа,
Глаза фронтовых городов
Ту твёрдую правду расскажут,
Что видеть не всякий готов,

Что дети разбитого дома
Разносят без слёз по сердцам,
Что стрежень живого разлома
Уже не затянется сам.

март 2019
Горловка

СЕРГЕЙ АРУТЮНОВ

Что нужно вам, стыдливцы, от России,
К чему теперь ваш пафос ледяной,
Когда грозят нам, чем всегда грозили,
Петлей, костром, расстрелом и тюрьмой?
Чего трындишь, богемная Европа,
Когда порядок твой уже отпет?
Безадресно — нельзя. Любовь до гроба
Конкретнее наводки на объект.
Он словно гроб, стоит. Обшит глазетом,
И тела жаждет, савана, свечей,
А ты смердишь безумием газетным
И голосишь, пономаря скучней.
На пике офигительных историй
Куда ты денешь руки от огня
Во времена, когда молчать пристойней,
Чем болтовня?

МИХАИЛ КИЛЬДЯШОВ.

СЛАВЯНСКОМУ БРАТУ

Земля дрожит от страшной мести,
И сад не хочет расцветать,
Но завтра жить мы будем вместе
И станем раны зашивать.
Наш век Империю пророчит
От самых берегов Днепра,
И лунные мы вспомним ночи,
И близ Диканьки вечера.
Враг не прощает нам славянства.
Мы не простим врагу фашизм.
Нас ждёт Пасхальное убранство,
Врага — последний катаклизм.
Мой брат, ты первородству верен.
Нам хлеб теперь растить вдвоём.
Люблю я песню «Цвiте терен» —
Давай скорей её споём.

МАРИНА ПОНОМАРЁВА

Отцовская земля – особый полигон!
Военное кострище с гулким эхом.
Здесь каждая семья – живой заслон.
Здесь года три уже как не до смеха.
Взлетает копоть, прилипает пыль
На контуры девичьих босоножек.
С настойкой виноградною бутыль
Сегодня открываем осторожно.
Мы пьём до дна. Дерёмся до конца.
У хаты абрикос нагнулся хмурый.
Он пережил и деда…и отца.
Копаются в траве седые куры.
Здесь мама изнывала от жары,
А я – степная жгучая колючка!
В себя вместила север и бугры
Московская чудная белоручка.
Поблажек от врагов земля не ждёт.
Впитали кровь багровые тюльпаны.
И всё ж она цветёт. Земля отца – цветёт!
Зализывая по-щенячьи раны.

ВИКТОРИЯ МОЖАЕВА

***
Вот и стало понятно, что важнее всего
Перед дальней дорогой, перед ликом огня…
Вышли Каин и Авель из гнезда одного
Принести Богу жертву до скончания дня.
Жертва Каина тлела, покрываясь золой,
А другая сияла, как под солнцем роса.
Каин чёрную душу схоронил под полой,
Авель чистую душу распахнул в небеса.
Позавидовал Каин и нахмурил чело,
Первой кровью невинной осквернилась земля.
И свершилось на свете небывалое зло,
Всё на «до» и на «после» той минуты деля.
….Чёрно-красные флаги небо застили вновь,
И кричат галичане: «Москалей на ножи!»
Чёрный – Каина совесть, красный – Авеля кровь.
Как же это случилось? Украина, скажи!..
…Вот и стало понятно, что дороже всего:
Плачет проклятый Каин, смерть свою сторожит.
«Каин, Каин, где брат твой?» Только нету его.
Под Донецком, Славянском, под Луганском лежит.

***
Предавали Родину и веру,
Оставляли мёртвых по полям,
Украина славила Бандеру,
И желала смерти москалям,
И в пыли растерзанного праха,
И под хламом взорванных мостов,
Холодела Родина от страха
У поклонных каменных крестов,
И опять по небу птицы, птицы
Торопились в лучшие края,
Словно пепла серые частицы
От врагом сожжённого жилья,
И подняв коричневые веки,
Выползали Вии из земли…
И тоска… как будто бы навеки
Покидают землю журавли.

***
Рвутся связи, рвутся связи, —
Словно рвутся повода.
Словно кони с коновязи,
В одиночку – кто куда.
Накатило время ино,
Натянулось, как струна.
Там, за речкой, Украина –
Зарубежная страна.
На мосту стоит опричник,
И не скажешь просто – «мент».
Украинский пограничник.
«Предъявите документ!»
Будет спрашивать для весу –
Не минуту и не две.
Я скажу: «Иди ты к бесу!
Видишь: бомба в рукаве?»
Да не скажешь – время ино.
И не «сокiл» — крыльев нет.
Загуляла Украина –
Так, что шуму на весь свет.
Загуляла с кем попало,
Забродила злая муть…
Ночка тёмная упала,
Над таможней – Млечный путь…
Мчатся кони… « Гей, Маричка!
Разлетайтесь, пыль и хлам!»
Только кровь мою, сестричка,
Как поделим пополам?

***

А ведь ты была едина!
Не переиначишь..
Где твой траур, Украина?
Что же ты не плачешь?
Что ж ты чёрным покрывалом
Не закроешь очи?
Видишь: люди по подвалам,
Спутав дни и ночи?
Продалась ты и пропала
Без воли и гласа…
Сколько деток закопала
Ты в земле Донбасса?
Как безумная скотина
На могилах скачешь….
Где твой разум, Украина?
Что же ты не плачешь?..

***
Обнажились раны и грехи,
Запылали дьявольские битвы.
О войне не пишутся стихи,
О войне лишь слёзы и молитвы…
Погибает тихая страна
На зубах у чёрного шакала…
Напилась ты крови допьяна,
Продала себя ты, проскакала.
Облака июльские прошли,
Засветилась осень паутиной,
И летят, как прежде, журавли
Над Россией и над Украиной.
Плачут безутешные дожди
На родные свежие могилы…
И весна, что будет впереди,
Неприметно
собирает силы.

***
Живём на краешке войны,
Сжигаем нервы и сердца,
Живём на краешке страны,
Которой верим до конца.
А где-то рядом страх и боль,
Дома разбитые в огне,
И чья-то тень, земная голь,
Прижалась в ужасе ко мне.
Опять война в который раз
Стоит на краешке Руси.
И я прошу: «Спаси Донбасс!
О Боже мой! Спаси, спаси…»
Живём на краешке войны,
На тонкой грани тьмы и света.
Накидкой тонкой тишины
Укрыто плачущее лето.
Как беззащитна тишина
Перед чужим, неотвратимым.
И слово тяжкое ВОЙНА
Плывёт над нами чёрным дымом.

ВЕРА БЕЛИНА (ДОНЕЦК)
ПУСТЬ НАС ПОЙМУТ
Наш Донецк под ударами «градов».
Хорошо, если, вдруг, недолёт…
Кто не жил под обстрелом снарядов,
тот меня никогда не поймёт!

Кто не видел вблизи автоматов,
с направлением дула вперёд,
кто не слышал чудовищных «градов»,
тот меня никогда не поймёт!

Кто не видел убитых у дома
и пустые глазницы окон,
и воронки, воронки… Знакомо?
Мне пейзаж этот очень знаком.

Не сидел кто ночами в подвалах
без еды, без тепла, без воды,
не искал своих близких в завалах –
тот не знает страшнее беды.

Перемирия ждём неустанно,
но Донбасс продолжают бомбить…
Не смолкает в их, Киевском, стане:
«зрайнувати!», «ров вырыть!», «убить!»

Ночь темна, нет луны, только тучи…
Сколько б ни было горя и бед,
всё же изверги не всемогущи,
ведь за ночью приходит рассвет!

Солнце хлынет весёлым потоком,
озарит в каждом доме уют.
Будет радость у нас, на Востоке!
Грянет залпом победный салют!

 

Читайте также: