НИКОЛАЙ ГОЛОВКИН. ПО МОЛИТВАМ ДАНА НАМ СУДЬБА

Русские судьбы

Проходят незримо меж нами,
восстав из Россiи иной,
родные, что спят в Туркестане,
душой возвратившись домой.

В России же их позабыли.
Никто – и чужбине, и тут.
Забвенье заносит могилы.
А души скорбят, но живут.

Однажды, почувствовав рану,
Россия, о них помолись!
И души – поднимутся ввысь,
как звёзды, зовя к Туркестану.

Неизвестному солдату

Памяти А. В. Семёнова, дяди отца по материнской линии, пропавшего
без вести в годы Великой Отечественной

Рожденьем я – осеннего призыва.
И в мыслях вновь на той передовой,
где памятник на Запад, словно ива,
склонясь, застыл, последний помня бой.

Прости, солдат, что холмик не ухожен,
нет имени, некрашена звезда…
Твой вечен сон и всё-таки тревожен.
Так нас гудками будят поезда.

Прости, солдат! Кем б стал, знал счастье ль в браке,
не будь в твоей судьбе последний бой?!
Ты здесь упал в отчаянной атаке:
ведь кто-то ж должен жертвовать собой?!

Последний долг… Да разве это много?!
Жизнь – подвигу бессмертному цена.
Не зарастай же в памяти, дорога.
Солдаты – обретите имена!

* * *
Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте,
В пятой роте,
На левом,
При жестоком налёте.

…Я – где корни слепые
Ищут корма во тьме…
Александр Твардовский. Я убит подо Ржевом…

Затянули дожди свою песню навзрыд.
Сон осенний, мираж, наважденье.
Это я в ту войну подо Ржевом убит.
И лежу здесь до воскресения.

Я – земля, к ней корнями деревьев прирос,
сквозь моё проросли они тело.
Может, рядом лежит дальний предок мой — росс.
Так нас сблизило ратное дело.

Он и я защищали свои рубежи.
А предательства разве мы ждали?!
Из безвестных могил, как упрёк, миражи.
Вместе с Родиной — нас проиграли.

Затянули дожди свою песню навзрыд.
Сон осенний, в нём длится сраженье.
Словно крест, надо мною берёза стоит.
Но грядёт, верю я, воскресение.

Небесная Дружина

Протоиерею Виктору Смирнову,
настоятелю Свято-Казанского храма
г. Лакинска Владимирской области

Как орда вдруг ворвалась, гикая,
на закате эпохи в наш Дом?!
И с экранов вкатилась безликая
жизнь без будущего – чёрный ком.

Выковыривали зло историю,
выкорчёвывали, словно пни,
обращая Страну в территорию
для беспамятства и войны.

Не обрублены корни у Родины,
не затёрт в истории след.
Дети вёрст, что Отчизною пройдены,
мы – наследники наших побед.

День Победы… Дружина Небесная.
Вместе с ней мы — великий народ.
Плачем, помним, гордимся и чествуем,
а над нами – сонм ликов плывёт…

Рябина

Памяти поэта
Вадима Зубарева (Туркменистан, Ашхабад)

Рязанщина не знает сына:
он жил вдали. Зачем ты, весть?!
Ещё не время нам прочесть
посмертный сборник – «Осенины».
Куда цветы мне отнести?!
Ещё пескам, снегам мести…

Ещё не склёвана рябина.
Ещё кровинкам жить на ветке
и быть в заложниках у птиц.
Так нам, томясь, ждать вести редкой
из-за придвинутых границ.

Ещё на фото близких лица
не омрачает тень разлук.
Ещё день зимний в душах длится.
К весне повёрнут солнца круг.

Осенины

Памяти поэта
Вадима Зубарева (Туркменистан, Ашхабад)

Журавли плывут, курлыча.
Небо – море. В осенины
пилигримам этим птичьим
маяки — огни рябины.

Небо — гавань. В осенины
поднялись рябинки в гору.
Ах, как кстати на смотрины
им их бусы в эту пору.

В гавани проснулся ветер —
всё, как боцман, вмиг приметил.
Кончатся вот осенины —
улетит и лист рябины.

А когда растают льдины
и зима уйдёт устало,
встретят журавлей рябины
у небесного причала.

Чайка

Над Ялтой, над морем, над нами,
как молния, Чайки полёт.
И прошлое кажется снами.
И здесь ещё Чехов живёт.

Нет, Чайка его не убита,
как русская наша душа.
И Белая дача увита,
как славой, бессмертьем плюща.

И гости из разных окраин.
А кто-то – из самой Москвы.
И всех привечает хозяин.
Ко всем с уваженьем на «вы».

Он мучим тяжёлым недугом,
но пишет и лечит народ.
Он станет спасательным кругом
России в трагический год.

Россию терзали цунами,
засасывал водоворот.
Но снова над Ялтой, над нами,
как молния, Чайки полёт.

Окоём

…Отблеск незримого и отклик неслыханного – наверное, это и есть моменты, которые не исчезают, потому что их никогда нельзя до конца пережить. Моменты видимого и невидимого, как я это называю.
Александрина Вигилянская. Видимое невидимое. Рассказы

Окину взглядом окоём.
Мир горний отразился в нём.
Разлились озером луга
и островами в них стога.

О, благодать! И я, ликуя,
уже пел было аллилуйя.
Как коршун, ветер налетел.
И рябь явилась на воде.
Я в это зеркало глядел.
Виденье Божие, ты где?!

Смиренно жду я, как рыбак,
отсюда не уйду никак.
Здесь всё так близко и знакомо.
Я вечный пленник окоёма.

Гость

Посреди нехоженной дороги,
суетою из столиц гоним,
всё бредёт и не жалеет ноги
путник, обожающий экстрим.

Почему в России так любима
стала скандинавская ходьба?!
Отмеряют палки пилигримма
вёрсты ль годы — путь теперь судьба.

Тает путник. Поворот дороги
вот его скрывает наконец.
Миг один. Гость делится немногим —
радостью: да это ж был отец.

Облака

Всё так же медленно пока
плывут над нами облака.
Как в детстве нашем и до нас.
Гляжу, не отрывая глаз.

Плывут над нами облака,
как мира горнего река.
Небесный этот благовест,
как крестный ход из Отчих мест.

А купол неба — бирюза.
Долга иль нет твоя стезя —
уж облака внизу плывут.
Вот Там тебя с любовью ждут!

Плывут над нами облака,
как мира горнего река.
Боготворю я сей покой
и не хочу судьбы другой.

Река

От истока до устья река
погружает в себя облака,
но не тонут они, а плывут,
средь полей наших русских живут.

Средь погостов, лесов, деревень
их плывёт бестелесная сень,
окаймляя земную версту
нежно-белым своим паспарту.

Приближая к земле небеса,
гладь речная творит чудеса.
И с восторгом глядят берега,
как плывут мимо них облака.

Облака в реке лошади пьют
и, купаясь в них, радостно ржут.
И молочные брызги летят
на молодок, крестьян и ребят.

У реки оседлавши коня,
моя юность глядит на меня.
Но другой теперь стала река:
обратились в туман облака.

Вот плывёт тот туман из лощин
до ошибок, седин и морщин.
Изменились былые черты —
у реки жизни ты и не ты.

От истока до устья река
отражает в себе облака.
К той церквушке плывут вдалеке,
как они, отражённой в реке.

По молитвам дана нам судьба.
И родит ещё нива хлеба.
потому, потому, потому
не всегда у нас горе уму.

От истока до устья река
превращает себя в облака.
Слава Богу, живём на Руси!
А печали – река, унеси…

—————————————————-
Головкин Николай Алексеевич — поэт, прозаик, публицист. Автор девяти книг стихов и прозы. Член Союза писателей России. Член Союза театральных деятелей России. Член Союза писателей XXI века.
Родился 4 ноября 1954 года в Ашхабаде (Туркмения) в семье потомственных москвичей. Окончил факультет русской филологии Туркменского государственного университета имени А.М. Горького.
Работал в пресс-службе Московской Патриархии (2006). Работал в пресс-службе Фонда «Андреевский Флаг», который проводил Международную духовно-просветительскую программу «Под звездой Богородицы» из 8 крестных ходов, посвящённых единству Русской Православной Церкви в Отечестве и рассеянии (2007-2008).
В 2010 году стал лауреатом Международного Рубцовского конкурса «Звезда полей». Книга «Птица-память. Стихи и эссе к 70-летию Великой Победы» награждена Золотым дипломом VI Международного славянского литературного форума VI Славянского форума искусств «Золотой Витязь» (2015).
Публиковался в литературных альманахах, журналах России, Украины, Белоруссии, Молдавии, Казахстана, Болгарии.
В 2017 году Комитетом по общественным наградам России Союза Городов-Героев и Городов Воинской Славы (Председатель – дважды Герой Советского Союза Генерал-майор лётчик-космонавт В.В.Горбатко) награждён орденом «За службу России».
Живёт в Москве и Дмитрове.