КОНСТАНТИН СКВОРЦОВ: ВАНЬКА-КАИН

Скоморошьи представления с прологом

 

«Подвиги» известного московского вора времен царствования императрицы Елизаветы Петровны /1741-1762 гг./ Ивана Осипова, прозванного в народе Ванькой Каином, сумевшего достичь высокого положения при дворе, легли в основу комедии, решенной в райково-балаганном стиле, что дает возможность актерам «повеселиться на лобном месте» русской истории, являя зрителям широту и трагизм русского характера.

Премьера состоялась в 1990 году в Санкт-Петербургском драматическом театре «Патриот», реж. Геннадий ЕГОРОВ

 

К ЗРИТЕЛЮ

Известное изречение «Мое искусство — есть я сам» мы часто вспоминаем, когда герой наших произведений одержим идеей правдоискания, когда он с боем берет бюрократические крепости, восходит на Гималаи небесной любви или гибнет в борьбе за Истину, Добро и Красоту.

Однако в каждом Художнике, как это ни горько признавать, соседствуют, то мирно, то противоборствуя, героическое и предательское, высокое и низменное… А будь иначе, разве имели бы мы в нашей литературе Ричарда III, Сальери, Мефистофеля?..

Думается, искусство — не только освобождение от гражданской боли за несовершенство мира, от навязчивых созидательных идей, оно — и очищение от собственной скверны, накапливающейся в нас годами… Очевидно, как потребность в таком очищении и родился замысел «Ваньки Каина». А то, что сочинение это приняло форму скоморошьего театра (актер — маска — кукла), с которым на Руси так успешно столетиями боролись не только театральные урядники, но и сами драматурги, только еще раз подчеркивает неоднозначность и сложность нашей жизни, где всегда есть место не только подвигу…

Не стать куклой в руках Зла, не играть навязанную тебе внешней силой или собственным эгоизмом роль, прожить жизнь свою, а не чужую, не петь песен Каинам всех времен, сумевшим обмануть собственный народ, принявший их эгоцентрические деяния за молодецкую удаль… Об этом я думал, работая над пьесой: о судьбе актера, трагической и желанной, о страшных фантомах, возникающих во времена произвола, о предательстве как стержне политики и многом другом.

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

Елизавета, императрица

Татищев, генерал-полицеймейстер

АКТЕРЫ БАЛАГАНА, шесть мужчин и актриса,которым предстоит сыграть роли:

Ваньки Каина,
Кукольника, Дочери Кукольника,
атамана Кнута, его подруги Марфы,
Армянского купца, Трезвенника, Пивовара, Фальшивомонетчика, Урядника, Нищего, Писаря, сыщиков, разбойников,
Бабы, Мужика, придворных;
а также водить кукол:
Каина, Авеля, Бога, Евы,
французского короля Людовика XV,
маркизы Помпадур, Испанца,
мужиков и баб.

Россия. Середина XVIII века.

 

«…Никаких правил для сочинений наши предки не знали, но и о том едва ли думали, что оные есть или могут быть».

М. Ломоносов

 

 

ПРОЛОГ

Двор Елизаветы.
Актеры выкатывают балаган,
зажигают светильники,
раскладывают костюмы и маски к представлению.

Первый актер

Кто так гоним, как мы? Кто больше нас

Запуган, бит, поруган?.. Чья судьба

Жалка, сколько наша?..

И под небом вечным

Кто обездолен более, чем мы?

С плеча великих надевать костюм,

Рядиться в королевские обноски,

Примеривать бессмертие чужое

На смертную униженную душу

И чувствовать как велико оно,—

Вот назначенье наше, господа!

Входите!.. Что изволите просить?..

Ряды пронумерованы… Извольте

Удобнее садиться… Это нам

Искать под солнцем собственное место

И не найти — все занято!.. И вот

Нам остается танцевать на нитках

Упреков, окриков, аплодисментов,

Звучащих, как пощечины!.. Да, да!

Вы любите нас потягать за нервы

И поводить, как псов, на поводу.

Сколь ни трудись над словом дни и ночи,

Здесь каждый видит то, что видеть хочет.

Играй Христа — всяк видит в нем себя,

Следов гвоздей, увы, не находя…

Но выведи сюда Иуду следом,

И каждый указует на соседа!

Так повелось от Ветхого завета.

Голос

Ее Величество Елизавета!

Появляются Елизавета и Татищев.

Актеры

«Да здравствует днесь Елизавета наша,

На престол седша увенчана,

Краснеюще Солнца и звезд сияюща ныне!

Да здравствует на многие лета,

Порфирою златою одета,

В императорском чине!»

Татищев

(Первому актеру)

Вы раньше это пели поприлежней.

Первый актер

То было при императрице прежней.

Татищев

А разве нынче времена иные?

Первый актер

Слова все те же — новое лишь имя.

Меняются не песни, а столпы…

(В сторону.)

Что может быть ничтожнее толпы,

Просящей зрелищ так же беззаботно,

Как кружку браги в кабаке, и мы

Покорно катим вечный балаган.

Извольте!.. Хлопать подано!.. сегодня

Смотрители ошиблись балаганом,

Им все на этом свете представленье.

Лишь появилась царская особа —

Все взоры к ней — вот вам цена толпы,

Искусству тоже!..

Татищев

Можете гордиться —

Вас удостоила императрица

Своим вниманьем… словно Клеопатра

Антония!..

Первый актер

О, вы знаток театра!..

И вам спасибо, граф, за уваженье.

Татищев

Обязывает, братец, положенье.

(Усаживается около Елизаветы.)

Вы нам, должно, изобразите танец?

Первый актер

Нет. Водевиль «Маркиза и испанец»!

Раздвигается занавес балагана.
Спальня короля Людовика XV.
Появляются куклы Испанца и маркизы Помпадур.

Испанец

Мне на тебя вовек не надивиться!

Поди сюда!..

Помпадур

Оставьте!.. Я — девица!

Испанец

Девица — говорите… Очень мило.

Не огорчайтесь — это поправимо.

(Хватает маркизу.)

Помпадур

Не торопись, мой друг…

Не в этом радость!..

Испанец

Но я к француженкам питаю слабость.

Раздается стук.

Помпадур

Идет король!

Испанец

(сокрушенно)

Что это за страна?!

Помпадур

Чего колотишься?.. Опять война?

Появляется кукла Людовика. Она в ночной рубахе.
Испанец, мечась, надевает на себя парик короля
и замирает в нелепейшей позе.

Людовик

Нет.

Помпадур

(пытаясь его выпроводить)

Торопитесь, сир!

Людовик

(Ищет парик.)

Да, да…

Помпадур

Париж

Ждет короля!

Людовик

Но где же мой парик?

Помпадур

У зеркала.

Людовик

Здесь нет.

Помпадур

Какой удар!

Людовик

Не спальня это, черт, а — Гибралтар!

Помпадур

Как вы такое произнесть могли?!.

Людовик

Здесь побывали флаги всей земли!

Помпадур

Довольно, сир… Что это за игра?

Заботы королевского двора

Лежат на мне и вопиют, как готы!

Людовик

О, если только бы — одни заботы!..

Помпадур

Твои остроты, сир,— томат в сиропе!

Людовик

Я гневаюсь!

Помпадур

Ты думай о Европе!

Людовик

Здесь кто-то был!

Помпадур

Достойно ль короля

До ревности унизиться?!

Людовик

Но я

Дознаюсь все равно, кто ваш любовник!

Помпадур

Сир, надо помнить то, что ты — Людовик!

Вам головы недаром отсекали

Во все века!

Людовик

Но вместе с париками!

И короля приветствовал народ,

А так… не выйти и на эшафот!

Помпадур

Мне надоели, сир, твои капризы,

Чего ты хочешь от меня?

Людовик

Маркиза!

Исчез парик из королевской спальни.

Я все ж еще король… И не опальный.

И я заставлю вас ответить силой!..

Помпадур

Моя ль вина, что рождена красивой?

Людовик

Ничтожество!.. Фиглярка!.. Потаскушка!..

Помпадур

Как смеешь?

Людовик

Королевская игрушка.

Помпадур

Опомнись!

Людовик

Я — король!.. Война иль мир —

Решаю я!

Помпадур

Ты забываешь, сир,—

С Испанией союз нам тоже нужен!

Людовик

(примирительно)

Ну, хорошо… С тобой испанец дружен,

Гляди за ним, чтоб не разбить нам лоб!

Помпадур

(выталкивая его)

Мой Бог!.. Зри в оба, говорит циклоп!

(Бросается в объятия Испанца.)

Татищев

(аплодируя)

Я словно вновь в Версале побывал!..

О, браво!.. Бра…

(Замолкает, увидев, что Елизавета не аплодирует.)

Елизавета

Уймитесь, генерал!

Вы при моем дворе — не на Монмартре!..

Ты говорил мне нынче о театре,

А это — балаган!

Татищев

Не стану спорить…

Первый актер

Тогда позвольте!..

В балагане быстро меняются декорации.

«Песнь о Леоноре».

Актеры ваши проявили ревность…

Елизавета

Стой!.. Отчего вас вечно

тянет в древность?

Ни голове покоя, ни ногам!

Первый актер

Мы сами приближаемся к Богам

В трагедии, когда…

Елизавета

Довольно нам

Играть по иностранным образцам!..

Все подражаем бедному Шекспиру…

Когда свое являть мы станем миру?

Не против я божественных идей,

Но знать хочу деяния людей,

Что происходит на полях расейских!..

Первый актер

Деянья наши пострашней библейских,

Лишь потому…

Елизавета

Молчи!

Татищев

(об Актерах)

Они искусно

Пропели здравицу — вот где искусство!

Первый актер

Как все былое — это канет в Лету!

Татищев

У нас в России и героев нету!

Елизавета

Найти! А то валяем дурака!

(Актеру)

Хочу, чтоб нас запомнили века!

Татищев

Придумай что-нибудь скорей иль тресни!

Первый актер

О Ваньке Каине, быть может, песни

Останутся в веках?!.

Татищев

Ну!..

(Задохнулся.)

Елизавета

Очень смело!

Что б ты ответил, если б повелела

Здесь разыграть их?

Первый актер

Это как награда!

Елизавета

О, я любительница маскарада!..

(Татищеву)

О том Европа говорит!.. Не так ли?

Первый актер

С участьем вашим видел я спектакли.

И ваш талант так… естеством потряс…

Елизавета

(театрально)

…Быть иль не быть!..

Первый актер

Так осчастливьте нас

И подыграйте!

Елизавета

Что же… Я согласна!..

Первый актер

Спасибо, государыня!.. Вот маска!

Костюмы, грим…

Татищев

Совет от добрых чувств.

Вы покровительницею искусств

Пребудете изящных… Он же вроде

Нам представленье явит о народе!

Искусство надо делать по указке.

Первый актер

Вы и поможете. Вот ваши маски.

(Дает маски Татищеву.)

Татищев

Берешь в союзники, ну и хитер.

Я — только генерал, а не актер.

В своем я деле, может, и матерый,

А здесь, простите!..

(Возвращает маски.)

Первый актер

В жизни все актеры!

И роли все расписаны!.. Те свитки

Там!.. И не дождь летит с небес, а нити

Всевышнего… Смеемся мы иль плачем —

Все под его дуду на нитках скачем!

Не надевая на лицо забрала,

Справляетесь же с ролью генерала!

Елизавета

Мы слов не знаем!

Первый актер

Это не помеха,—

Как в жизни действуйте!

Татищев

Ну и потеха!..

Нет, так нельзя!.. без текста, без идей!..

Первый актер

Себя играйте!

Татищев

Я же не халдей!

Первый актер

Он — не халдей!..

Найдут же чем хвалиться!

Простите, кто ж тогда императрица?

Она-то согласилась.

Татищев

Это — сказка!

Первый актер

Крепитесь, генерал!.. Вот ваша маска!

Берите!

Татищев

(разглядывая маску)

Вы не знаете предела.

Первый актер

Вы это скажете по ходу дела,

Но только несколько в другой окраске!

(Актерам)

Прошу, скорее разбирайте маски!..

Актеры берут маски.

Татищев

Играть народ — ведь это же позор!

Актер

(в сторону)

Не все же нам играть царей и двор!

Татищев

Что вздумается им, то и творят.

Елизавета

Берите. Все равно уговорят!

Татищев

Сейчас они покажут, что почем…

Первый актер

Готовы? Браво!

Елизавета

А с чего начнем?

Первый актер

Хотя бы с перстня. Помните тот год,

Когда в Москве на площади народ

Приветствовал императрицу?

Елизавета

Полно.

Конечно, дорогой, я это помню.

Первый актер

Все радовались: и купец, и нищий…

Елизавета

Со мною рядом был тогда Татищев,

Придворные…

Первый актер

И музыка была!

Елизавета

Нет!.. Это били все колокола!..

Доносится колокольный звон.

Первый актер

Приветствовал народ вас не напрасно.

Вы были, государыня, прекрасны!..

Первый актер надевает парик Ваньки Каина.
Актеры перестраивают декорации.
Начинается представление «Ваньки Каина».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Ярмарочная площадь. В глубине сцены — балаган.
Доносится шум возбужденной толпы.
Волнует ее не предстоящее балаганное зрелище,
а то, что на ярмарку прибыла Елизавета.

Голоса

— Окститесь, православные!

— Стоять!

Ванька

Мне б только ручку ей поцеловать!

Нищий

(протягивая обе руки)

Подайте…

Ванька

(Сыщику)

Глянь — двурушник!

Нищий

…на зерно!..

Сыщик

Эй, две руки совать запрещено!

Голоса

— По одному!..

— Не подходить так близко!..

Нищий

Петра Великого святая искра!..

Сыщик

Остановись!..

Татищев

(Елизавете)

Не понимают слов!

Елизавета

Людей не надо отгонять, как псов.

Пусть разбивают в кровь свои колени,

То не ко мне любовь — к отцовской тени.

И мне нести до самого конца

Венец нетленный моего отца.

Толпа обступает Елизавету.

Голоса

— Надежа наша!

— И любовь!

— И вера!

— Мечом отца врагов Руси повергла!..

Елизавета

Спасибо, рóдные!

Пробравшись к Елизавете,
Ванька снимает с ее пальца перстень.

Нищий

Ты нам опора!

Елизавета

Ах!.. Перстень… Сняли перст…

Ванька

Держите вора!

В толпе паника.

Чево глядите?.. Иль вам невдомек,

Что сатана средь нас!..

Сыщик

Хватай!

Нищий

Утек!

Баба

Отступники!.. Совсем не знают страху,

Что на порог башкою, что на плаху!

Нищий

Антихрист!

Баба

(Мужику)

Чтобы черт его побрал,—

Целуя руку, перстень с пальца снял

Императрицы!

Мужик

(восхищенно)

Ишь, какая смелость.

А кто он?

Баба

Ванька!

Нищий

Дьявол!

Елизавета

Ваша светлость…

Татищев

Не беспокойтесь!

Елизавета

Ничего святого

В них не осталось!

Татищев

Не было такого!..

Сбежал, и не осталось и следа.

Но мы найдем… Вы ехали сюда,

Чтоб поразвлечься… Гляньте-ка на купол —

Голландский балаган потешных кукол.

Там люди вылетают из прорехи!

Елизавета

Где перстень?.. Мне сейчас не до потехи.

Татищев

(усаживая Елизавету)

Устраивайтесь на почетном месте.

Всех удалить?

Елизавета

Нет. Я с народом вместе.

(увидев нарисованного медведя)

Голландский?

Татищев

Да.

Елизавета

И на цепи медведь?!

Татищев

Скажи, что наши,— кто пойдет глядеть?

В балагане открывается занавес.
Большое библейское Древо.

Кукольник

(начиная представление)

У Адама и Евы было два сына.

Старший Каин и младший Авель.

Авель овец пас.

Появляется кукла Авеля.

А брат его Каин

Землю свою обрабатывал.

Появляется кукла Каина.

Как-то

Поутру рано Каин…

Каин

(говоря голосом Ваньки, ведущего куклу)

Мой брат,

Плоды земли принесть я рад

Создателю.

(Ставит корзину под Древо Познания.)

А что отцу

Ты посвятишь?

Авель

(голосом Дочери Кукольника)

Отдам овцу

Из первородных.

(Ломает ветку с Древа и прокалывает ею
горло пойманному агнцу.)

Вот залог

Моей любви!

Каин

А где же Бог?

Авель

Где ж быть ему? На небеси!

Каин

К нам снизойти его проси.

Дочь Кукольника

(Кукольнику)

Откуда он?

Кукольник

Не знаю сам.

Играй!

Авель

Взываю к небесам!..

Дочь Кукольника

Он вор и есть.

Кукольник

Он знает слог.

Не тронут нас, пока я — Бог.

(в роли Бога)

Кто звал меня здесь?

Каин

Я и братец.

(Показывая плоды.)

Тебе!

Бог

Какой дородный агнец!

(Берет агнца и, не взглянув на корзину Каина,
пытается уйти.)

Дар Авеля мне по душе.

Каин

(останавливая Бога)

А мой?

Бог

Я все сказал уже.

Твори добро — жизнь непроста,

И жертва будет принята.

Бог исчезает.

Авель

Не огорчайся.

Каин

Нам не жить

С тобою вместе. Разделить

Должны мы землю.

Авель

Милый брат,

Прости, а в чем я виноват?

Каин

Не жить! Не жить с тобой, как прежде!

Авель

Но ты стоишь в моей одежде,

От стад моих!

Каин

Но этот край

Земли — он мой!..

Каин бросается на Авеля, но тот валит его.

Не убивай!..

Ведь мы с тобою, Авель, братья!

Авель

Любить тебя — не убивать я

Пришел сюда.

(Отпускает Каина.)

Вот в том — рука!

Каин

Я знаю, как она крепка.

Каин подходит сзади и прокалывает шею Авеля

веткою Древа Познания.
Появляется кукла Евы.

Ева

(голосом Дочери Кукольника)

Что ты наделал?!.. Вы ж — друзья.

Каин

Ну вот!.. Уж и убить нельзя!

Ева

Мой сын, не будешь ты прощен

Вовек!

Каин

Не плачь. Родишь еще!

Ева

Не приходи к нам на порог!

Каин

(показывая свой лоб)

Скажи, откуда этот рог?

Ева

Мне эта речь твоя странна…

Каин

(угрожая Еве)

Ответь!

Ева

(в страхе)

Отец твой — сатана!

(Бьет Каина.)

Мужик

Не Каин… Это Ванька наш!..

Сыщик

Он?!

Мужик

(испугавшись)

Нет, не он!

Сыщик

Откуда знашь?

Мужик

У Ваньки-то обрублен перст.

И рога нету. Вот те крест!

Сыщик

(пробираясь к балагану)

Сейчас я рог с него сыму!

Бог-Кукольник

Отмстится всемеро тому,

Кто Каина убьет!

Сыщик

Так много?..

Каин

(Сыщику)

Уйди!.. Я под защитой Бога!..

Люди, аплодируя, расходятся.

Татищев

Как балаган? Но не судите строго,

Мы не в Измайлове…

Елизавета

Играют Бога!

Кто разрешил?..

Ведь он на власти ропщет!..

Народу надо бы чего попроще.

Ему про жида бы или про шута,

Чтоб посмеялся и забылась смута!

Татищев

Прикажете казнить?

Елизавета

Ни в коем разе.

По золотому выдать, но в приказе

Сыскном всех в книгу черную вписать.

Искусство, сударь, надо поощрять,

Приглядываясь чаще к балагану.

Нашли безбожника?

Татищев

Как в воду канул.

Расставлены посты вдоль всех дорог.

Он не уйдет.

Елизавета

Пусть вам поможет Бог.

Елизавета уходит.

Кукольник

(один)

Ах, сколько покровителей у нас,

Одетых в тоги золоченых фраз.

Мы вздрагиваем, слыша их шаги,

Но до сих пор мы, как Адам, наги.

Появляется Сыщик.

Сыщик

Молитесь чаще вашему святому:

Приказано вам дать по золотому!..

За что вам платит деньги наша власть?..

Вот получите.

(Дает золотой Кукольнику.

Слышит возню в балагане.)

Эй, кто там — вылазь!

Иди!.. Иль денег у тебя не счесть?..

Бери!.. А то уйду… совсем!..

Голос Ваньки

Я — здесь!..

Появляется маска Каина.

Сыщик

Вот так-то лучше!

(Протягивает золотой и хватает «Каина».)

Не уйдешь теперь!

(Срывает маску — перед ним Дочь Кукольника.)

Ой!.. Баба!.. Хоть глазам своим не верь!

Опять утек!

(Бьет маску.)

Утек!..

Кукольник

За что ты нас?

Сыщик

Молчать! Пойдешь со мной в сыскной приказ!

Кукольник

На завтрак золотой, на ужин — плеть!

Сыщик

(Дочери Кукольника)

Монету спрячь, че на нее глядеть.

Та прячет деньги в сарафане.

Сыщик

(Кукольнику)

Шагай! Или тебе подать карету?!

Дочь Кукольника

Возьмите и меня.

Сыщик

Приказу нету.

Кукольник

Что за страна?.. Ей никакого сглазу —

Казнят и милуют — все по приказу!

Уходят.
Появляется Ванька.

Ванька

Ушли?

Дочь Кукольника

Ушли.

Ванька

Пусть ищут щепку в море!

Дочь Кукольника

Откуда ты явился нам на горе?

Ванька

Вы сами виноваты.

Дочь Кукольника

Мы?

Ванька

Ага!

Устроили на рынке балаган!

Он, может, мне как лошадь на лугу

Цыгану!.. Я без кукол не могу.

И потому я так решился скоро

Стать Каином.

Дочь Кукольника

В тебе душа актера.

Голос Урядника

Тому, что видел Осипова Ваньку,

Явиться надлежит…

Ванька

(заглушая его голос)

Устроил баньку

Веселую я этому зверью!

(Достает царский перстень.)

Дочь кукольника

Спрячь, дьявол!.. Спрячь!

Ванька

А хочешь, подарю?

Дочь Кукольника

Господь с тобой!

Обнимая Дочь Кукольника,
Ванька вытаскивает из-под сарафана
кошель с золотой монетой. Прячет его.

Охальник!.. Образина!..

Ванька

(отстраняясь)

Чегой-то ты себе вообразила?!

Дочь Кукольника

Тебя нельзя пускать в приличный дом.

Ванька

Вот бабы!.. Мысли только об одном!..

На что ты мне, тощая, словно древко!

Дочь Кукольника

Прелюбодей ты!

Ванька

Обижаешь, девка!

Я по другому делу в поле ехал,

Хотя одно другому не помеха.

Дочь Кукольника

Опять туда ж!

Ванька

Все графы да князья,

Дотронуться ни до кого нельзя!

Дочь Кукольника

Но я …живая!..

Ванька

Распустила букли!..

Мир — балаган!.. Живые только куклы!

Дочь Кукольника

Ведь я в тебя поверила, как в брата,

А ты… ты — вор!

Ванька

Что в этом мире свято?

Скажи!.. Молчишь.

Дочь Кукольника

Ты роль свою играл,

Как Евы сын.

Ванька

Всю жизнь я только лгал.

Дочь Кукольника

Твоя судьба не куклы, а острог!

Ванька

Все лгут вокруг, какой же в том порок?!

Ванька уходит.

Дочь Кукольника

(Берет куклу Евы.)

Вот — женщина. И в этом грех ее

Незамолимый. Будем мы казниться

Одним охрипшим горлом, я и ты,

Праматерь Ева. Так нам суждено

Носить в себе все слабости людские.

(Берет куклу Бога.)

Всевышний! Будь же милостив ко мне

И не прими слова за Богохульство:

Таким ли ты хотел увидеть мир,

Творя все сущее на этом свете?..

Скажи, зачем во мне живет тревога

Появляется Кукольник.

Неясная — а все ль во власти Бога?

Не уберег ты дом наш от напасти.

Кукольник

Все на земле в его единой власти.

Приказано нам уходить отсель.

Дочь Кукольника

Актерская судьба что карусель:

Куда ни улетай, а все на месте!

Кукольник

Пусть этот парень едет с нами вместе.

Мы провезем его, под маской пряча.

С ним в балаган явилась к нам удача.

И пусть несется наша карусель!..

А где он?.. Что с тобою?

Дочь Кукольника

…Мой кошель…

Был здесь…

Кукольник

Ищи!

Дочь Кукольника

Вот волчие повадки!..

Украл… унес…

Кукольник

Знать, затерялся в складке.

Дочь Кукольника

Вампир!

Кукольник

Но где он?.. Что же ты молчишь?

Дочь Кукольника

Подумать страшно, но ты снова нищ.

Как мы могли с тобой искать участья

У сатаны?

Кукольник и его Дочь уходят.
Появляется Первый актер.

Первый актер

Три девы — наше счастье,

Три веры, что приходят к изголовью:

Доверчивость, оплаченная кровью;

Открытость — все пред вами, чем владеем;

И — доброта, что распята злодеем…

(Надевает парик Ваньки и кафтан Купца.)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Сыскной приказ.
Урядник и Сыщик.

Урядник

Растяпы!.. Греховодники!.. Скоты!..

У, дармоеды!..

Сыщик

Ваше благород…

Урядник

Ограблен поп… Похищена казна

Из Тайной канцелярии…

Сыщик

То — Кнут

Иль взломщик Штырь!..

Урядник

Нет, нет!.. Все это он,

Проклятый дьявол Ванька!

Сыщик

Ловим бреднем:

То через верх уходит лиходей,

То — под груза.

Урядник

Их превосходительство сами изволили на него поглядеть.

Вы хотите, чтобы меня вздернули вместо Ваньки?

Сыщик

Так я же…

Урядник

Что еще?!

Сыщик

(водя указкой по карте)

Из балагана

Утек к блаженной Марфе… От нее,

Грех совершив и прихватив трех кур,

Бежал к купцу Фелатьеву.

Урядник

Вот там бы

И изловить!

Сыщик

Хозяина покрав,

Ушел под Крымский мост.

Урядник

Там и накрыть,

И всех — в участок!

Сыщик

Он нырнул под мост,

А вылез в кабаке с Камчатой пьяным

Далёко от воды.

Урядник

Так что он — крот?

Не Ванька, что ли?

Сыщик

Ванька, да не тот!

Урядник

Ну, а кабак?!

Сыщик

Ему там каждый брат.

Пытались взять, да скрыл его солдат.

Урядник

Постои окружить!

Сыщик

Кутил всю ночь.

Впряг утром лошадь и оттуда прочь!

Когда явились в дом мои ребята,

Ни Ваньки там, ни дочери солдата!

Урядник

А перстень с ним?

Сыщик

Когда возьмем — отыщем!

Урядник

Когда искать?! Сейчас придет Татищев!

Сыщик

Вот окаянный, посадил на мель!

Урядник

Глядеть же надо, чей берешь кошель!

Все золото одно, и все искрится —

Бери же у купца!.. Нет!.. Дай царицын!

Имей же совесть, мать твою ети,

Грабь, убивай, но перстень возврати!

Сыщик

У Ваньки нет ни головы, ни чувства!

Урядник

Прибудет генерал, а в сыске пусто.

А в городе воров что в поле жита.

Сыщик

Наловим горожан, лишь прикажи нам!

Вбегает Писарь.

Писарь

Там генерал идут!.. А с ним — и свита!

Урядник

Попробуй волка накормить досыта.

Нет, это богадельня, не приказ.

Смерть надвигается, все из-за вас,

Враги, раззявы!

Сыщик

(осененный догадкой)

Вместе и умрем!

Вяжи мне руки — буду я «Штырем»!

Писарь

А я — «Камчаткою»!

Сыщик

Куда хватил!

Там — два таких. Я б сам его скрутил!..

Писарь

Мне попадись он, взял бы на арапа!..

Сыщик

Чуб распусти!.. Добавь на морду крапа!..

Урядник

Скорей, ребята!

Сыщик

Притворись чуть пьяным!..

Писарь

(гримасничая)

Хорош?

Сыщик

Ты так сойдешь за атамана!..

Порви рубаху!

Писарь

Это я зараз,

Но как бельмо мне посадить на глаз?

Урядник

Возьму на цепь!

(Связывает «преступников».)

Есть ум еще в народе.

Пущай теперь инспекцию наводит!

Появляется Татищев, за ним — Придворный.

Урядник

(докладывая)

По подозренью взяли тут… двоих.

Изволите взглянуть?

Придворный

Какой из них

Есть Осипов?

Урядник

Дык, все у нас в округе

Суть Осиповы.

Придворный

Как мы различим

Их меж собой?

Урядник

У каждого свой чин,

Что выдается только по заслугам,

И тем они отличны друг от друга.

Вот — Ванька Штырь!..А здесь Камчатка сам —

Матрос в отставке. Слава небесам,

Отплавался… Встань!..

«Камчатка» с готовностью встает.

Что ни ночь — разбой!

Татищев

Кто перстень снял?

Урядник

Признается любой,

Кого вы нам укажете умело.

Татищев

А ты — зачем?

Урядник

Простите. Наше дело —

Признанье вырвать, подписать бумаги,

А чудеса творить — на то есть маги!

Татищев

Что предлагаешь?

Урядник

Тут еще не все.

Лиса не попадется на овсе,

Ей курицу подай — она и рада.

За перстень мной объявлена награда.

Татищев

Что, больше сыщиков в приказе нету?

Урядник

Я признаю лишь одного — монету!

А за деньгу, не сомневайтесь, тут

Найдут и перстень, и башку снесут.

Появляется Ванька в купеческой одежде,
толкая перед собой Нищего.

Ванька

Кто главный сыщик?

Урядник

Эко начал смело.

Зачем явился?

Ванька

Слово есть и дело!

Татищев

Мы слушаем.

Придворный

Еще один.

Ванька

С поличным

Мной пойман Ванька Осипов.

Татищев

Отлично.

Ванька

Ворвался ночью в дом и кистенем

Убить грозился!

Татищев

Перстень-то при нем?

Ванька

(о своем)

Знать, все ему едино: ночь ли, день ли?..

Где получить объявленные деньги?

Татищев

При нем ли перстень?!

Ванька

(ударяя Нищего по животу)

Здесь!

Татищев

Давай!

Ванька

Как пряник,

Враг проглотил его!

Татищев

Что?!

Урядник

Как?

Придворный

Охальник!

Татищев

И как же нам теперь его изъять?

Ванька

Я тряс его. Придется подождать.

Урядник

(Нищему)

Ты в кабаке с Камчаткой пил?

Нищий не отвечает.

Молчит.

Придворный

Закусывать перстнями — где же стыд?

Урядник

Ну, говори!..

(Берет кнут.)

Сейчас убавим спесь!..

Татищев

Пока не надо, ведь Камчатка здесь.

Урядник

Так что?

Татищев

Его допросим — и шабаш!

Писарь-«Камчатка»

Купец все брешет!.. Нищий-то не наш!

Молчит!.. Еще бы!.. Гляньте — он татарин.

По-нашему не знает!

Ванька

Ах ты харя!..

Я сам с ним провозился до икоты,

Он — Ванька что ни есть!.. А сам-то кто ты?

Писарь-«Камчатка»

Да я — Камчатка!.. Я из тех же мест,

Что Ванька. У него обрублен перст,

А этот — целый весь!

Ванька

Гляди, заступник!

Татищев

Не выдает преступника преступник!

Ванька

Ты — висельник!.. Бандит!

(Хватает «Камчатку».)

Писарь-«Камчатка»

Чего кричать-то?

Ванька

А ну-ка, повтори: ты кто?

Писарь-«Камчатка»

Камчатка.

Ванька

Разбойник! Я остался без родни

Из-за тебя!

(Бьет Писаря.)

Урядник

(останавливая Ваньку)

Да не глумись над ним!

Ванька

Убивец!

Урядник

Подведет под монастырь

Меня купец.

Ванька

(хватая Сыщика)

Ты кто?

Сыщик

Я?.. Этот… Штырь!..

Ванька

Так это ты, негодник, на неделе

Над Марфой надругался и в постели,

Враг, удавил ее?!

Сыщик-«Штырь»

Господь с тобой!

Антихрист!.. Бес!.. Изыди!.. Головой

Поплатишься!

Ванька

На что мне голова,

Когда осталась лишь одна молва

От шелковых рядов!..

Сыщик-«Штырь»

Что?

Ванька

Видно, Бог

Не уследил… Такой, как ты, поджег!..

(Хватает Сыщика.)

На кол его!.. Злодей, поверить трудно,

Что это ты надысь ограбил судно,

Армян убил и деньги заграбастал,

А все еще живой!

Сыщик-«Штырь»

Довольно!.. Баста!..

Ванька

Всему народу русскому позор!

Сыщик-«Штырь»

Да я… Я — сыщик!.. Никакой не вор!..

Мы…

Урядник

Замолчи!

Придворный

Не выношу я брани!..

Татищев

Кого смешить надумал?.. Здесь — дворяне!

Ванька

Ишь, разошлись!.. Как нализались водки!

Ну, погодите!..

(Нищему)

Эй, подай колодки!

(Надевает на них кандалы, замыкая замки.)

Отступники!.. Ублюдки!.. Нищета!..

Чудь белоглазая!

(Прячет ключ.)

Писарь

(Сыщику)

Глянь, нет перста!

Урядник

Иди, купец!

Придворный

Их всех осудят строго.

Ванька

Давайте деньги, я отправлюсь.

Урядник

(доставая кошель)

С Богом!

Писарь

(останавливая Урядника)

Постой!.. Он с Ванькой схож!.. И нет перста!..

Сыщик

Кулак тяжелый!

Писарь

Это неспроста!

Сыщик

Монеты любит, слишком разбитной!

Писарь

Все деньги любят!..

Сыщик

Любят, но такой

За гривенник продал бы и отца!

(Ваньке)

Христопродавец!

Урядник

Что вы на купца?!

Сыщик

(Ваньке)

Да ты — разбойник!.. В мутной речке удишь!

Ванька

Хлебало-то закрой — кишки простудишь!

Писарь

Ты — вор!

Сыщик

Чего глядите?!

Ванька

Осади!

Татищев

(о Ваньке)

Крепка Русь наша этими людьми.

Побольше б их — я жил не беспокоясь.

Они надежа царская и совесть.

Весь — благородство!..

Ванька «смущается».

Видно по лицу,

Греха не знает, хоть веди к венцу!

Сыщик

Ему на волюшке гулять недолго!

Татищев

Он — гражданина образец!

Придворный

И долга!

Сыщик

Так это ж — Ванька!

Ванька

Ах ты конокрад!

Кричи, что я царю и Богу брат,

Что лебедем летал по небу кочет.

Что видел сам…

Придворный

Безвинного порочат.

Ванька

Плут на Руси найдет чем оправдаться,

Скажите — честному куда податься?

Татищев

Не беспокойся, мы закон блюдем.

Ты будешь трижды мной вознагражден.

Правдивому везде живется худо.

Ты жди, когда из этого сосуда

Добудем перстень… И, собрав народ,

Преступника повесим…

Не-наш

(так звали Нищего)

Не пойдет.

Сыщик

Заговорил!.. Всевышнему хвала!..

Не-наш

Купца сказала: деньга пополам.

А если вздернут — вся деньга к нему.

Не щесно так.

Сыщик

Мошенник!

Придворный

Не пойму,

Кому здесь верить!

Татищев

Все здесь хороши!

Не-наш

Моя не ела перстень!

Ванька

Не бреши!

Урядник

Вяжи его!.. Он — Осипов и есть!

(Хватает Ваньку.)

Сыщик

Татарин, а принес благую весть!

Писарь

(путаясь в цепях)

Купец нашелся!.. Это черт безрогий!..

Сыщик

(Писарю)

Куда глядишь, освободи мне ноги!

Замки сыми!..

Писарь

Сам вижу, не кричи.

Я рад помочь бы — он украл ключи.

Из Ваньки вытряхивают ключи, но сыплются
кошель Урядника, часы, брелоки и прочее.

Урядник

Когда успел-то?

Писарь

Вот так провиант!

Придворный

Мои часы!

Писарь

Мой нож!

Татищев

Мой бриллиант!

Урядник

Моя икона!

Сыщик

(восхищенно)

Ну и ловок, плут!

Придворный

Всех по миру пустил за пять минут.

Воспользовавшись суматохой, Ненаш убегает.

Татищев

Вот и сыскной приказ во всей красе.

Разбойники-то подставные все.

Все куклы!

Сыщик

Мы…

Урядник

Не поняли неужто —

Сие есть операция!.. Ловушка,

Чтобы схватить его!..

Ванька

Все это байки!

…Я, генерал, сам предводитель шайки!..

Татищев

(оторопело)

Неужто в переделках сам бывал

И тоже грабил?

Ванька

Нет!.. Я убивал!..

Татищев

Как… убивал?!.

Ванька

Пускал в работу перья

Лишь для того, чтобы войти в доверье

К разбойникам!..

Татищев

Молчи, покуда цел!

Ванька

Но, генерал, одна святая цель

Вела меня!..

Татищев

Сам призовешь беду!..

Ванька

Предать негодных Божьему суду!

Не люди это, а собачья свора.

Народ испорчен и погибнет скоро.

Растащат, словно бешеные звери,

Империю по косточкам!..

Татищев

Не верю!..

К столбу его!

Сыщик

Да за такие вести

На шею петлю!..

Ванька

Я скажу, где перстень!

Татищев

Постойте!..

Урядник

Вот городит огород!..

Ванька

Я знаю.

Татищев

Где?

Ванька

Ты любишь свой народ?

Татищев

Кого любить, повывелась порода!

Ванька

В твоих руках спасение народа.

Урядник

Кончай свою нелепую игру.

Где перстень?

Татищев

Боже, я служу двору.

Любить прикажут, я люблю, а нет —

Казню!..

Ванька

Казни!.. Достойнейший ответ.

Казни… Казни!.. И я помочь берусь.

Есть человек!.. Вот кто погубит Русь.

Мотай клубок, а я дам в руки нить.

Там перстень!

Татищев

Где?

Ванька

А надо заплатить!..

Татищев

Я честь Руси не раз спасал в бою…

С кем говоришь?!.

Ванька

За так не предаю.

Татищев

Я до сих пор лишь вешал за доносы!

Ванька

Бесплатно только ветер листья носит.

Татищев

Я жизнь тебе здесь подарил.

Ванька

Пустое.

В базарный день копейки жизнь не стоит.

Татищев

Кто тот губитель?

Ванька

Посулихин — Кнут!

На всю Расею замахнулся, плут.

Бог милостив, жестоки только люди.

Убей его, иначе худо будет.

Он и без перстня, словно царь, богат.

Татищев

Откуда знаешь?

Ванька

Он мой младший брат.

Татищев

Ты не наград — презрения достоин.

Ванька

Платите, генерал.

Татищев

Я — честный воин

И дворянин… И честь моих знамен…

Ванька

(прерывая)

Боитесь?

Татищев

Я достаточно силен,

Чтоб не бояться!.. Ты — Иуда!..

Ванька

Знаю.

Не предаю — от сердца отрываю.

Мне Кнут дороже матери родной.

Татищев

Долг заставляет говорить с тобой,

А честь велит — повесить на осине.

Таких торговцев не было в России.

Христопродавец!

(Плюет на Ваньку.)

Тьфу…Тьфу…Тьфу!..Ублюдок!..

Ванька

(спокойно вытираясь)

А как его, простите, бабы любят.

Татищев

Кого?

Ванька

Кнута. Накиньте золотой

За это мне.

Татищев

Убогий иль святой,

Не разберу… Одно скажу — не промах!

Ты будешь жить в темнице иль в хоромах,

Коль у тебя разбойники друзья!

Ванька

Да и тебе без Ваньки жить нельзя.

Татищев

Помилуй Бог!..

Ванька

Я ловок и умен.

В миру имею несколько имен.

Находчив, подл, увертлив, непристоен,—

А это, генерал, чего-то стоит!..

Татищев

Так где ж они?

Ванька

Скажу, а ты запомни:

Безбожник Кнут разбойничал на бойне.

Халява у сапожника, а Штырь —

У кузнеца… Я предлагаю мир.

Татищев

Тебе в аду быть!

Ванька

Знаю, не в раю.

Не подлых я людей вам предаю.

Как есть убийцы все на чистом глазе.

Кнута возьмите. Он не Стенька Разин.

Он в воду не швыряет слабых жен,

На месте душит.

Сыщик

И вооружен.

Ванька

К тому ж из выдающихся умов.

Я назову еще пять-шесть домов.

Татищев

Пять мало!.. Я их должен всех повесить.

Ванька

Платите, генерал, предам и десять.

Татищев

И десять — мало!

Ванька

Это как задаток.

Добавьте!.. Назову еще десяток.

С командою врывайся и казни.

Урядник

Да как его казнить среди родни,

Где атамана любят?

Ванька

Есть же стих:

Мы больше любим мертвых, чем живых.

Хотели заменить слова, да нечем.

Все люди смертны, а закон извечен.

Геройство и предательство сродни,—

Ты прикажи, а приведут они

Кнута в приказ.

Татищев

Благословляю бестий

На дело правое — мне нужен перстень.

Ванька

Добуду, генерал!. Чтоб мог начать я,

Ты выдай мне бумагу, и с печатью,

О том, что я в приказах не проситель,

А волей Бога — тайный доноситель!

Чтоб мне никто не учинял преград

В моих делах.

Татищев

Я это сделать рад.

(Достает бумагу.)

Служи за веру. Не жалей отваги!..

(Дает Ваньке деньги.)

Татищев уходит.
За ним ПридворныйУрядникСыщик и Писарь.

Ванька

Какая сила в гербовой бумаге!

(Спокойно пересчитывает деньги,
проверяя на зуб.)

Не упусти счастливого момента!..

Я чувствую, что направляем кем-то.

Той силой тайной, яростной, как зверь,

Которую никто еще не зрел.

Она одна могла меня сберечь.

У силы той невидимой есть меч.

Не виноват я, что в пыли дорожной

Меня вложили в золотые ножны!..

Товар не то, что у купца в палате,

А то, за что исправно деньги платят.

И если нет в кармане ни гроша,

Знай — продаются совесть и душа.

На них не ставят памятного знака.

Душа… она — как верная собака.

С утра на ярмарку отвел, но — дудки! —

Вернулся к вечеру, она уж в будке!..

 

 

 

 

 

 

 

 

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Притон шайки атамана Кнута.
Разбойники пируют по поводу спасения Ваньки.
Марфа, подруга Кнута, обносит всех вином.
ВанькаКнутШтырьХаляваКамчаткаЛапа.

Марфа

(Поет.)

По заснеженному по лесу,

Где деревья ниже пояса,

В небо теплое, как мать,

Вылетает лебедь белая,

Вылетает лебедь белая

Землю крыльями обнять.

Разбойники

А на поле просяном

Бьет копытом черный лом,

Ох, никак!..

Яму роют,

Яму роют

Три охотника!..

Марфа

Видит в поле чистом — лебеди,

Нелюдимые, как нелюди,

Просо спелое клюют.

Опустили шеи длинные,

Словно братья горделивые,

Там, внизу, нашли приют.

Разбойники

А на поле просяном

Бет копытом черный лом,

Ох, никак!..

Яму роют,

Яму роют

Три охотника!..

Марфа

Круг счастливый в небе делая,

Опустилась лебедь белая.

Подошла, как подплыла.

Видит: братья окаянные

Неживые, деревянные.

Краской мазаны крыла!..

Разбойники

А на поле просяном

Бьет копытом черный лом.

Ох, никак!

Яму роют,

Яму роют

Три охотника!

Марфа

Нарисованные лебеди…

Ах, охотники… вы — нелюди!..

Что ж, стреляйте — я стерплю!

Взмыла с криком лебедь белая,

Круг прощальный в небе делая,

И упала на стерню!..

Камчатка

(подавая нож Ваньке)

Клянись быть братом!

Ванька

(разрезая себе руку ножом)

Я клянусь.

Кнут

(разрезая свою руку)

Клянусь.

Камчатка

(соединяя их окровавленные руки)

Навек вы братья.

Кнут

Обойдем всю Русь,

Из птиц заморских перья теребя.

Ванька

Недаром Бог со мною свел тебя.

Пойду с тобою, только позови.

Камчатка

Пусть будет так.

Кнут и Ванька

Клянемся на крови!

Штырь

Удачи, атаман!

Камчатка

(Ваньке)

Целуй распятье.

Ванька

Ты мне не веришь?

Камчатка

Верю. Все мы братья,

Но верность постигаем у собак,

А подлость — друг от друга.

Ванька

(целуя распятие)

Это так.

Камчатка

А клясться-то сейчас любой горазд…

Ванька

Будь проклят Богом тот, кто нас предаст!

(Кнуту)

За добрые дела в моей судьбе

Я золотом решил воздать тебе.

Кнут

Так насыпай!

Ванька

Сейчас придет сюда

Купец армянский.

Кнут

Экая беда —

Они ж вспугнут!

Ванька

Ты усмири их норов:

Вели в кафтаны влезть без разговоров,

И пусть они торгуют, как купцы

В Макарьеве у нас.

Кнут

Эй, молодцы,

Надеть кафтаны!.. Торговаться будем.

Вести себя подобно знатным людям

Под страхом смерти!.. Знаю ваш обычай,—

Чтоб без команды не хватать добычи!

Марфа выдает кафтаны.
Разбойники переодеваются.

Где пахнет жареным, они не спят.

Ванька

(вслед Марфе)

Лебедушка от головы до пят.

Эх, Боже, награди меня отвагой!

Кнут

Чего?

Ванька

Да, я гляжу, с такой… ватагой

Не на купца идти, а на редут.

Мы б шведов взяли!

Входит Купец.

Золото несут!

Вот и потеха телу и душе…

Купец

Я думал, джан, меня не ждут уже.

Мне этот угол темный незнаком.

Ванька

Сказал и сделал — это мой закон.

Мы люди честные, не то что воры.

Садись, купец. Начнем переговоры.

Купец

Оружья, пороха, в жемчужных нитках

Наряды, золото в листах и слитках.

Есть и вино… А твой товар какой?

Ванька

Торгую медом, дегтем и пенькой.

Хотите в бочках иль в другой посуде?

Лапа

(нетерпеливо)

А золото с собою?

Купец

Нет. На судне.

Лапа

…Да как же так?!.

Купец

Кого ни расспроси —

Ходить опасно стало по Руси —

Разбойники!..

Ванька

У них законы лихи.

(Представляя «купцов».)

Вот Кнут… купец. Прозваньем Посулихин.

На сотни верст торговые ряды.

Богат, что царь! А как сберечь труды?

Вот так и ходит босым, налегке

И все богатство носит в кулаке.

Купец Камчатка. Этот для гостей

Торгует парусами всех мастей.

На бочку деньги — и айда на берег,

Штаны отвисли у него от денег!

У Лапы капитал того поболе.

Еще бы!.. Он торгует ветром в поле.

Купец Халява тоже преуспел —

Первейший человек сапожных дел:

Подставит ножик — пикнуть не моги,

В один момент снимает сапоги.

Он — всем помощник. Ну и, наконец,

По скобяным изделиям купец

Прозваньем Штырь. Имеет он привычку

Не крест носить на шее, а отмычку!..

Так что тебе?.. Есть нож, а есть и вар

Расплавленный!..

Купец растерян.

Камчатка

Не нравится товар?

Ванька

Ты погляди, какие удальцы!

Купец

Я слышал, джан, что русские купцы

До игр охочи.

Ванька

В этом наша стать —

В разбойничков мы любим поиграть

С заезжими…

Лапа

(Ваньке)

Чего ты льешь елей?

Идет на сговор к нам и без башлей!

Пусть катится, покуда целы кости.

Кнут

Прощай, купец, но жди нас скоро в гости!

Купец поспешно уходит.

Ванька

…Ни сыщика, ни соловья в округе,

А золото твое осталось в струге.

Кнут

Не дал работы ни ножу, ни пуле.

Ванька

Да, ловко с золотом тебя надули!

Лапа

(передразнивая Купца)

«…Есть золото в листах, а есть и в слитках»!..

Кнут

Купца повешу на жемчужных нитках.

Халява

Зачем же эдак пропадать добру —

Отдам ремень, а нитки приберу.

Ванька

Добычу рано начали делить.

Как атаман решит, тому и быть.

Камчатка

Мы не дадим уйти отсюда стругу.

Кнут

Катите бочку!

(Выкатывают бочку с вином.)

Наливай по кругу!

И пусть сегодня нету ни гроша,

Но завтра…

(Поднимает кружку.)

Эй, посторонись, душа!

(Пьет.)

Но завтра своего мы не упустим!

Халява

Козла не проведете на капусте.

Коня не дали — оседлаем клячу,

Но не отступим!

Камчатка

Выпьем за удачу!

Лапа

Да сколь ни пьем, а все удачи нет.

Камчатка

За Ваньку!.. Это он навел на след!..

Все пьют, кроме Ваньки.

Ванька

(Кнуту)

Ты за купца меня не обессудь.

Кнут

Свое возьму.

Ванька

О струге позабудь.

Что он вам дался, Лапа?

Лапа

Бес попутал.

А ты чего не пьешь?

Ванька

На сердце смута.

Все думаю, чем заплатить Кнуту,

Что братом стал.

Лапа

Пошли его к шуту!

Из петли вынуть — подвиг невелик.

Не доблесть делать то, что долг велит.

У сыщиков Кнут тоже не в почете,

С него колодки срубишь — и в расчете.

Такое между братьями не внове!

Ванька

А где ты, Лапа, промышляешь ноне?

Лапа

Мои угодья — пятая верста.

Беру добычу прямо у моста.

Пограблю ночку — и как ветром сдуло,

Лечу сюда!

Камчатка

(Ваньке)

Тебя что потянуло

В сыскной приказ?

Штырь

Готовил нападенье!..

(Хохочет.)

Ванька

Услышал я — дают большие деньги

За голову мою… Обидный случай:

Тобой торгуют, а другой получит.

Ну, прихватил с собою молодца

И объявился… «Взять,— кричат,— купца!..

Он — Ванька!..Он!..«И, как блоху, под ноготь!»

Тут генерал как гаркнет им: «Не трогать!..

Вы так царя поднимете на вилы!

Он — благородный!.. Видно же по рылу!..

На нем ботфорты с золотым замком,

Да он с самой царицею знаком».

Халява

И ручку целовал?

Ванька

Да мы не в Польше,

Чтоб руки целовать. Берите больше!

Камчатка

Ну, врать горазд! Похлеще толчеи!..

Ванька

Да я за баней с ней гонял чаи!

Халява

И как она?.. Эх, поглядеть и нам ба!..

Камчатка

Шалишь!

Халява

Ну… как?

Ванька

Да одним словом — баба!

Она на это дело мастерица.

Марфа

Вот если б услыхала вас царица,

Поотрубала б вам…

Халява

Прости нас, Боже,

За языки!

Ванька

Она ведь баба тоже!

Тебе б, как ей, на каждый день по платью,

Царице ты б не уступила статью.

Вельмож водила бы на поводу.

Марфа

Недоставало кобелей в роду!

Все хохочут.

Ванька

(Кнуту)

Что грустен, атаман?

Кнут

Мне горше пытки

Те жемчуга армянские и слитки.

Ванька

Забудь о них.

Кнут

Там денег цело море!

Ванька

Где больше денег, там и больше горя.

Не струг армянский на воде, а склеп!..

Кнут

Сарынь, за мною!

Ванька

Стойте! Он ослеп!

Кнут

Я вас сегодня славно угощу!

Ванька

(падая на колени)

Не покидай меня!.. Не отпущу-у-у!..

Кнут

Встань!

Ванька

Нет. Не встану!

Кнут

Что завел бузу?

Ванька

Так за ногой твоей и поползу.

Не отпущу. Не стану есть и пить!

Кнут

(отшвыривая Ваньку)

Как атаман решил, тому и быть!

А тя не слышу!

Ванька

Брат мой!..

Кнут

Не галди ты!

Ванька

Эй, православные!.. Чего глядите?

Остановите!

Кнут

Лошадь без дороги

И та слабеет.

Ванька

Марфа!.. Падай в ноги!

Он навсегда уйдет на этот раз!

Марфа

Иван, ты знаешь, кто его предаст?

Ванька

Ты — первая!

Марфа

Тьфу на тебя!

Ванька

(вытираясь)

Чего?..

Все, все вы отречетесь от него.

Камчатка

(Кнуту)

Умрем с тобою!

Ванька

(Кнуту)

Никому не верь.

Живет в них — в каждом! — человек и зверь.

Один в шерсти, второй — совсем нагой.

Один спасает, предает другой!..

К большой воде сама катится Волга,

А голова — к петле… И ждать недолго!..

Кнут

Да не вещай ты!

Ванька

Истинно глаголю:

Ты оставляешь здесь жену и волю.

Твоя тропа, травою порастая,

Не скроется,— гляди, какая стая

Пойдет по ней… И каждый — волк, не лапоть.

За баню Марфу и за кофту лапать.

А грудка у нее, как у ракши,

Навыкат вся!

Кнут

Брат, не трави души.

Нет человека мне верней.

Ванька

И верно,

Ты говоришь об этом мне не первый.

Подчас мы только верностью богаты,

Жаль, что рождаемся уже рогаты!

Кнут

(подавая ему кружку)

Пусть небеса удачу мне пошлют.

Пей!

Ванька

За нее враги с тобой пусть пьют.

Они ведь ждут, чтоб атаман их резвый

И Марфу потерял, и разум трезвый.

А я — твой брат!

Кнут

За перекатну голь!..

(Пьет.)

Ванька

Пей, коли пьется, а меня уволь!

Кнут

Сарынь, за мною на армянский струг!

Ванька

В последний раз молю, как брат и друг,

Опомнись!

Кнут

Не встревай. Я слово дал!

Ванька

Запомни — я тебя предупреждал.

Кнут и Разбойники уходят.
Ванька и Марфа остаются одни.

Ванька

Куда ты, Марфа?

Марфа

Приберусь пока.

Ванька

Не очень-то ты держишь голубка,

Коль отпустила.

Марфа

Боже, что я слышу?!

К утру вернется голубь мой под крышу.

Вот и закат крылатый,— есть поверье,

Что прилетит.

Ванька

Ему подрежут перья,

И никакие знаки не спасут!

Марфа

Подрежут крылья — снова отрастут,

А я дождусь… Так что не строй расчеты!..

Ванька

Моя меня вот так не ждет…

Марфа

Да что ты?!.

Неужто и не ждет?

Ванька

Мне, что ни ночь,

И жизнь не в жизнь, и умереть невмочь.

Иль бодрствую, иль впал медведем в спячку,

Не разберу… Жую все ту же жвачку…

Мне бы тебя… Да сделать выезд праздный…

Ты каждый день умеешь быть все разной.

А мужику знай подавай новье.

Марфа

Все норовишь схватить, что не твое.

Ванька

Надул меня своим товаром сват.

Марфа

Чего плетешь?!. Ты вовсе не женат!..

(в сторону)

Вот мелет чушь, а за сердце задело…

Ванька

Женат иль нет… Тебе-то что за дело?

Ты мужика не спрашивай о многом:

Встань, отряхнись и отправляйся с Богом!

Марфа

Так я ж — не курица!

Ванька

Одно у всех.

Марфа

С тобой поговорить, как справить грех.

Зачем тебе искать во мне утеху.

Иди за золотом.

Ванька

А мне не к спеху!

Вот ты сама поторопилась, мать,

В лицо мне плюнуть… Как же целовать

Теперь ты будешь!. Я — твой господин.

(Приближается к Марфе.)

Чего дичишься?.. Все конец один!

Все к одному идет на этом свете.

Марфа

Я — женщина… Ты пользуешься этим.

Но я — жена!

Ванька

Ты не сочти за месть,

В лесу твоем разбойничков не счесть…

Тебя не раз терзали, как на бойне!

Марфа

Я это позабыть хочу!

Ванька

Ты помни!..

Кнут это позабыл, ему и благо.

Неграмотному чистая бумага —

И то указ!.. Ты помни, Марфа, всех,

Кого ты пожалела.

Марфа

Это грех.

Ванька

Грех, коли без любви. А я берусь

С любовью… Что ты?!.

Марфа

Я тебя боюсь.

Ванька

Будь кроткой в жизни, а в любви лиха.

Боится тот, кто не свершал греха.

Пей радости, да будет полной чаша!

Кто все познал, тому уже не страшно

Быть страждущему мужем иль женой.

Смерть мертвых не страшит… Ну а живой

Пусть думает, что он единый в свете,

Который избежит суда и смерти,

И счастлив в заблуждении!

Марфа

Откуда

Слова твои?.. В тебе живет Иуда!

Ванька

Кто жил до нас — все нам с тобой сродни:

Слова едины и грехи одни.

Случалось все до нынешнего дня,

Но не было несчастнее меня,

Как не было на свете слаще губ

Твоих, владычица!

(Пытается обнять Марфу.)

Марфа

(отстраняясь)

О, как ты груб!

Родитель твой, случайно, не медведь?

Ванька

(наигрывая обиду)

И ты туда же? Как на мир глядеть?

Как жить? Все оскорбления одне —

Вы только зверя будите во мне…

Медведь ли он? — спроси об этом мать.

Но для чего, скажи, напоминать

Голодному, как мягок свежий хлеб,

Слепому, как прекрасен белый свет,

Горбатому, что у него есть горб…

Что ж, бейте, люди… бейте… я не горд,

Не я повинен, что живет скотина

И птица в каждом!

Марфа

(уступая)

Брось!.. Я пошутила…

Ну… успокойся…

Ванька

(не слушая ее)

Каждому награда —

Рога да когти!

Марфа

(в испуге)

Миленький, не надо!..

Ванька

…Что ты сказала?

Марфа

То, что клином клина

Не вышибить!..

(Увлекая Ваньку.)

Иди!.. Вот губ малина.

Отведай меда, солнцу налитого…

Ванька

Еще не знал я лакомства такого.

Как муравейники поднялись груди…

Марфа

Не обвини, Господь, меня во блуде.

Ослепни, солнце!

Ванька

Я не вижу света!

Марфа

Молчи… То не тебе!.. Медведю это…

(Целует Ваньку.)

Ванька

Не затевай в любви пустого торга.

Умри в моих объятьях от восторга,

Любимых всех во мне одном милуя…

Я знаю, эта сладость поцелуя

От сладости предательства… Еще б,

Ты на спину ведь ляжешь и во гроб.

Все рвешься из супружеских оков

И не себя клянешь, а мужиков!

Появляется Ненаш.

Не-наш

Остановись!.. Послушай, дело худо.

На судне — сыщики!

Ванька

Пошел отсюда.

Марфа

Что он сказал?

Ванька

Не слушай. Все он врет!

(Обнимает Марфу.)

Не-наш

Не торопись. Хозяин не придет.

Она теперь твоя на все века!

Ванька

Жизнь долгая, да ночь-то коротка!

Не-наш

Все с ружьями они.

Ванька

(отгоняя Не-наша)

Не суй свой нос

Куда не следует!

Марфа

(вырываясь из объятий)

Блудливый пес!

Какие ты слова в душе посеял,

Все о любви… А сам чего затеял?!

Ванька

Да я еще не знал счастливей дня!

Марфа

Ведун, не заговаривай меня!

Ванька

Сам на меня нашел любовный стих,

Вот и беснуется!..

Марфа

…Ты продал их…

Ванька

Кто?

Марфа

Предал!

Ванька

Я?!

Марфа

А клялся в дружбе верной!

Ванька

Скажи, кто предал их сегодня первым?

Не прячь свои бесстыжие глаза,

Бог видит все.

Марфа

Меня он наказал.

Но даже он не знал, что ты предашь.

Братоубийца!

Ванька

Что?.. Гуляй, Не-наш!

(Достает нож.)

Знай, не пристало бабе нас учить.

Из пряжи нитку долгую сучить —

Вот ваше дело.

Марфа

Говорит народ,

Что нитка та на петлю подойдет.

Могу сейчас отмерить, и не скупо,

Для всех, кто предал!..

Ванька

Замолчи ты… Кукла!..

Я от любви, быть может, предавал,

А вот тобой кто только не играл!

Глянь, у тебя потертые бока!

Чего ты мне плетешь здесь про дружка?

(Подступает к Марфе.)

Не-наш

Зачем тебе дырявая посуда?

Оставь ее.

Ванька

Ты здесь?.. Пошел отсюда!

Не-наш

Мне Бог сказал: беги к нему, спаси!

Ванька

Отец не знает, что содеял сын.

Пошел.

Ненаш прячется.

Марфа

Опомнись! Кнут твой кровный брат.

Бог не простит.

Ванька

А в чем я виноват?

У каждого из нас своя дорога,

И все что ни содеял, все от Бога.

Марфа

За дьяволом, негодник, ходишь следом.

Ванька

Да замолчи ты!

Марфа

Бог тебе неведом.

За пазухой носить на брата камень!..

Ванька

Отстань!

Марфа

Да ты…

Ванька

Заткнись!..

Марфа

Ты, Ванька,— Каин!..

Ванька бьет Марфу ножом.

Ты Ка-ин…

Ванька

Раскричалася, дуреха!..

Я так живу… Что?.. И живу неплохо.

Я тоже кукла… Только сил в избытке…

Эй, кто там дергает меня за нитки?..

Не отзывается… И в сердце смута.

Рожден был добрым я, да бес попутал!

Я бесом в Каины произведен.

С ним предаю я, им и защищен!..

Я — Каин, да!.. Такой мне выпал стих,

И содрогнется мир от дел моих!..

Появляется Ненаш.
Первый актер снимает
с себя парик Ваньки Каина.

Я больше не могу… Всему есть край.

Прости…

Актер

(играющий Не-наша)

Тогда про Авеля играй!..

Ведь Каина и не было вовек.

Стыдись, актер!

Первый актер

Но я же — человек.

Здесь что ни слово — сердце наразрыв!

Актер

О, как мне, брат, понятен твой порыв.

И я б хотел играть полегче повесть,

Да не могу — не позволяет совесть!

Надень парик, чтоб люди на земле

Не забывали о великом зле

Предательства, и дело доверши:

Мир подними до собственной души!

Первый актер надевает парик Ваньки Каина, уходит.
Ненаш уносит тело Марфы.

 

 

 

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Дом Ваньки Каина
Ванька сидит перед кукольной ширмой.
Входят Татищев и Придворный.

Куклы-бабы

Вот титька, вот другая,.

А вот сама кладовая!..

Куклы-мужики

Вот локоть, вот другой,

А вот ключ от кладовой!

Татищев

Нашел забаву!..

Придворный

Жгут, как кипяток!

Я бы купил себе таких пяток.

Какие девки-то, и все в поре.

Такого не увидишь при дворе.

Там жилы тянет из себя кастрат

За золото.

Татищев

И здесь не без затрат.

Откуда деньги, чтобы в чистом поле

Возвесть такое?

Ванька Каин

Все по Божьей воле.

Для гнева генералу нет причин.

Татищев

Бог дал тебе богатство, дом и чин,

Так ты служи и Богу и казне.

Лишь стоило раз отвернуться мне,

Как он завел: театр, хор, медведя!..

К тебе в Москву императрица едет,

А ты чем занимаешься?!.

Придворный

Да полно!

Ты думаешь, она о перстне помнит?

Татищев

Средь бела дня и то о перстне бредит.

Я думаю, она за ним и едет.

Татищев уходит.

Ванька Каин

Императрица?.. К нам?.. В Москву?.. Сама?..

О Господи!.. Мне б не сойти с ума!..

Аж страх берет, представлю лишь на миг:

У нас в Москве открыли лавку книг!

Придворный

По книгам вся ученость и видна.

Ванька Каин

Зачем мне книги, есть уже одна.

Придворный

Нужны другие.

Ванька Каин

Говори невежде,

Что книги разные, ведь буквы те же!

Так книги может продавать любой.

Переставляй лишь буквы меж собой!

Придворный

Ты можешь это подтвердить примером?

Ванька Каин

Не приставай. Учи меня манерам.

Скорей!

Придворный

Наука эта нелегка.

Нам начинать придется с языка.

Ванька Каин

Так начинай. Чего ты?

Придворный

Значит, так:

Вот эта буква будет «мягкий знак»!

Раз поглядев, запоминай навеки!..

Актер

(сбрасывая с себя кафтан Ваньки)

Ты что, забыл в каком с тобой мы веке?!

Все эти знаки появились позже!

Придворный

Не выставляй своей ученой рожи!

Я знаю сам, что были «ерь» и «еры»,

Что Аристотель жил до новой эры,

Что не было термометров из ртути.

Бери кафтан и отвечай по сути!

Актер

(надевая кафтан)

Дай реплику.

Придворный

Вот то-то!.. Значит, так:

Вот эта буква будет «мягкий знак»!

Ванька Каин

Что? Мягкий знак?.. Какая ж это буква?..

Аз, буки, веди — вот она   азбу ка!..

Так и кастрат за мужика сойдет,

Ты мне давай тут не смеши народ.

Я в детстве на снегу слогами писал,

А чтоб бумагу портить, вон — есть писарь.

От грамоты одна напасть на Русь.

Три буквы знаю — ими и пишусь.

Нам, православным, хватит и креста.

А чтоб слова молоть, даны уста!

Придворный

Не торопись, ведь ты еще не вник.

Есть знак и твердый…

Сыщик

(войдя)

Принесли парик!

Ванька Каин

Теперь пойдет по-крупному игра!..

(Берет парик.)

А тот ли?..

Сыщик

Тот. С французского двора.

Другого нет.

Сыщик уходит.

Ванька Каин

Годится.

Придворный

Вот дела…

Его ведь сам Людовик надевал.

Ванька Каин

(перед зеркалом)

Теперь мне твой Людовик сват и кум.

Придворный

Под ним быть должен королевский ум!

Ванька надевает парик.
Появляется Сыщик.

Сыщик

Где Ванька Каин?

Ванька Каин

Как оно наделось?..

Не Ванька я тебе, а — ваша светлость!..

Эх, темнота!.. Вот книгу полистай-ка.

Сыщик

Прошу прощенья, ваша светлость Ванька!

Ванька Каин

(манерно)

Откуда в вас такая неумелость?..

Сыщик

Позвольте обратиться, Ванька светлость!

Ванька Каин

Не Ванька светлость я…

Сыщик

(прерывая)

Вот маета!..

Ванька Каин

Не видишь — наша светлость занята!

Сыщик уходит.

Себя не узнаю!.. И что за идол?

И лысину прикрыл, и спрятал придурь!

Я чую королевские замашки,

Отныне кофе буду пить из чашки!

Вот что на свете посильнее книг.

Ты — сам ученый, если есть парик!

Иди себе по миру налегке,

Все двери настежь, если в парике!

Да что там двери!.. С этою приметой

Я встретиться могу с Елизаветой.

Придворный

Не торопись! Она сильней Минервы.

Парик достал, а где возьмешь манеры?

«Пожалуйста» не скажешь!.. Надо — «Плиз!..»

Тут без меня опять не обойтись.

Ванька Каин

(давая Придворному кошель)

Ты дай совет, чтобы спина не гнулась.

Придворный

Манер не знаешь, нажимай на грубость.

Я при дворе болтался до седин.

Различен способ — результат один!

Ванька Каин

Ох, не уйти с тобою от греха.

Как начинать-то?

Придворный

Ясно!.. Со стиха.

Враз падай на колени и реки!

Ванька Каин

Колени есть… Не знаю ни строки!..

Придворный

Да свой парик посеребри золой…

Стихи такие… Повторяй за мной:

«Москва едина, на колена

Упав, перед тобой стоит.

Власы седые простирает,

Тебя, Богиня, ожидает,

К тебе единой вопия:

…Я жду щедроты твоея!..»

Ванька Каин

«Я жду щедроты твоея,

К тебе единой вопия!..»

Входит Татищев.

Татищев

(Придворному)

Ну, как учение?

Придворный

Напрасный труд!..

Татищев

Что так, светлейший?

Придворный

Генерал, он — туп!

Ванька Каин

Ты почему меня не похвалил,

Ведь я вчера всю ночь тебя поил.

Я знал: огня не высечь без кресала.

Совсем в народе совести не стало…

Придворный

Все в этой жизни, дорогой, непросто.

Татищев

(Ваньке)

Сколь допросили?

Ванька Каин

Двести девяносто

И восемь нынче!

Татищев

Отчего, ответь мне,

Разбоев стало больше?

Ванька Каин

Шутят, черти!

Ведь шутники водились завсегда,

Ну, там убьют кого… Что за беда?

Или ограбят враз какого психа.

Чтоб наших знал… Но в основном все тихо!

Ведь я служу, не ведая покоя.

Входит Сыщик.

Сыщик

Позвольте доложить, признались двое

Под пыткою.

Татищев

Признались в чем?..

Сыщик

Как — в чем?!.

Что перстень воровали!

Татищев

Где ж он, черт,

Где перстень-то?

Сыщик

Еще пытаем трех.

Ванька Каин

А как себя ведет мой пустобрех?

Сыщик

Отпетый, доложу тебе, бандит!

Ни слова нам, все про себя бубнит.

Не слышит ничего, хоть по лбу тресни.

«Отстаньте,— говорит,— слагаю песни!

Во мне,— грит,— просыпается эпоха!..»

Что взять с него?

Ванька Каин

Не трогай пустобреха!

Дай пива бак да покорми вдвойне,

Сыщик уходит.

(Татищеву)

Он песни сочиняет обо мне.

Одна, замечу, о сыновнем долге,

Другая — «Вниз по матушке по Волге»!

Вчера сложил, не очень вышло, право,—

«Ой, не шуми, зеленая дубрава…»

Я сам не знаю этих ихних правил.

По шее двинул — думаю, поправит.

А если провиденье снизойдет,

То и народ наутро запоет.

Так что, прошу прощенья, вы не правы —

Бог дал мне дело, только не дал славы.

Татищев

Но на тебя мне жалобы приходят.

Придворный

Я проверял. Напраслину возводят.

Татищев

Мне бьют челом, что ты и сам в набег

Пойти не прочь!

Придворный

Честнейший человек.

От зависти клевещут.

Ванька Каин

Это точно.

(Придворному)

Я у твоей графини был той ночью.

Придворный

Ты б хоть молчал, чтоб не было позора…

Ванька Каин

Я ж тебе графа делал, а не вора!

(Татищеву)

Еще что слышно?

Татищев

Среди прочих бед

Пропала дочь поповская трех лет.

Ванька Каин

Что говорить… Детей воруют лихо,

А в остальном у нас в округе тихо!..

Сыщик вводит Трезвенника.

Татищев

А этот что?

Сыщик

Не заплатил подушный.

Татищев

Не заплатил?

Ванька Каин

Однако слишком ушлый.

Не под таких я подводил статью…

(Хватает Трезвенника.)

В чем виноватый, говори!..

Трезвенник

Не пью!

Ванька Каин

Ни пиво, ни полпиво и ни мед?

Трезвенник

Нет.

Ванька Каин

Вот злодей!

Трезвенник

Здоровье не дает.

Ванька Каин

Смертоубийца!.. Лиходей!.. Расстрига!..

Трезвенник

Не виноват я…

Ванька Каин

Ты страшней, чем иго.

Тебя в котле сварили б в старину.

Вот, поглядите, кто зорит страну!

Тебя не убивать, толочь бы в ступе!..

Трезвенник

За что?

Ванька Каин

Ты… государственный преступник!

Не пьет — и вроде б дело сторона.

Радеет о здоровье?.. А страна?!.

Ты что, не знаешь, что мы все должны

Пить ради пополнения казны?

Страна беднеет, можно ль быть беспечным?..

Войска разуты, и стрелять им нечем!

Императрице платья не пошить!..

Да что тебе об этом говорить,

Ты ж утром похмеляешься росой!..

Сыщик

Он трезвенник, а все одно косой!

Ванька Каин

«Здоровье не велит»!.. В твои-то годы…

Трезвенник

Что делать?.. А кривой я от природы!

Ванька Каин

Башка-то есть, и ум, поди-ка, резвый,

Ты можешь Русь себе представить трезвой?!

Не можешь?.. То-то!..

Сыщик

Шкуру снять живьем!

Ванька Каин

За пиво платим — этим и живем,

А ты… как из гнезда на землю выпал!..

Сыщик

Вот взять меня, так я три нормы выпил!

Так и живу, не закрывая рот,

А почему?.. Затем, что патриот!.

Сыщик уводит Трезвенника.

Ванька Каин

Пока мы пьем, он дошагает быстро

До канцлера, а то и до министра!.

Придворный

Но я-то знаю, то напрасный труд.

Там — патриоты все!

Татищев

Там не поймут!

Плетей ему и напоить ретиво!

Сыщик вводит Пивовара.

С чем этот пойман?

Сыщик

Сука!.. Варит пиво!

Гуляет вся округа обалдело.

Ванька Каин

Дурить народ — твое ли это дело?!

А для чего, скажи мне, государство?

Пивовар

Так я варю не пиво, а лекарство

И выношу мещанам на похмелье,

А без того в работе нет уменья!

Ванька Каин

Нашел занятье — спаивать с ума.

На это есть империя сама.

Какой негосударственный народ:

Один сам варит, а другой не пьет.

И не поставь надежные щиты,

Так доведут страну до нищеты!..

Татищев

Плетей!

Пивовара уводят.

Я объявляю в сотый раз

Кабачным целовальникам наказ:

Лихого опасенья не держать

И питухов, пусть пьют, не отгонять!

Сыщик вводит Фальшивомонетчика.

Кто там еще?

Ванька Каин

Чем промышлял, бездельник?..

Ну!..

Фальшивомонетчик

Изготовкой самодельных денег.

Татищев

И знал ли ты, чем это все грозит?

Фальшивомонетчик

От царских отличишь — тогда казни.

Сыщик

(Ваньке)

А что, как не отличны ненароком?

Ванька Каин

А ну, покажь!

Берут монеты. Разглядывают.

Да здесь же лишний локон!

Придворный

И поворот не тот!.. И грудь покруче!..

Чего же так?

Фальшивомонетчик

Да я хотел как лучше.

Чтоб больше соответствовать природе.

Ванька Каин

Вот образованность к чему приводит!

Небось иконописец — не иначе,

Где б он еще так руку насобачил!

Фальшивомонетчик

Перерисую все, лишь дайте волю.

Ванька Каин

Но мне тогда вступить придется в долю.

Давай с тобой договоримся так:

Я глаз кладу на дело, ты — талант!

Иди, трудись!..

Фальшивомонетчик уходит.

Татищев

Казнить его!

Ванька Каин

Что?!. Шиш!..

Вот ведь не хочешь, черт, а согрешишь.

Татищев

Все государство развалил Бирон…

Ванька Каин

(разглядывая деньги)

Все говорят, от них один урон,

А я вот думаю себе иначе:

Чем больше денег, тем страна богаче.

Их не казнить, а кланяться б им в пояс.

Татищев

Пойти взглянуть, не видно ль царский поезд.

Татищев уходит. Придворный идет за ним.

Сыщик

Косой не пьет!

Ванька Каин

Заставь иль пореши.

Сыщик

Пьян пустобрех, но дело завершил.

Ванька Каин

И хорошо ли?

Сыщик

Он отдал на суд

Трем сыщикам, так до сих пор поют.

Уж все грехи свои отмыли в песне!

Ванька Каин

А пустобрех тебе признался в перстне?

Сыщик

«Не брал!» — кричит.

Ванька Каин

Заперся, гад ползучий.

Но ничего… Он за труды получит…

И как их только создает природа?

Талант, подлюка, выкрал у народа,

Да так, что не заметили пропажи.

Спасибо господу, что я на страже.

Я — Ванька Каин!

Сыщик

Как прикажешь быть?

Ванька Каин

Плетьми ворюгу до смерти забить.

Сыщик

А с песней как же?

Ванька Каин

Не жалеть чернил.

Вели писать: народ, мол, сочинил.

Сыщик уходит.

Мне Бог не дал, как вам, образованья,

Но воспалил во мне одно желанье:

Я принятым хочу быть ко двору,

И там, коль суждено мне, я умру!

Хочу навек во тьму я погрузиться,

Ослепнув от очей императрицы,

И, отстегнув с накидки легкой брошь,

Сменить ее на перстень!

Сзади вырастает Кнут.

Кнут

Здесь умрешь!..

Но прежде мне ответь, как на суде,

Как перед Богом…

Ванька Каин

Что ты?

Кнут

Марфа где?

Ванька Каин

Тьфу, напугал!

Кнут

Не льстись на Божью милость!

Где Марфа?.. Ну!

Ванька Каин

Я думал, что случилось!

Вчерашнего не просят нынче снега.

Уже растаял. Слишком долго бегал.

С кем только жизнь ее не повенчала…

Кнут

Что ты плетешь?.. Опомнись!

Ванька Каин

Для начала

Была со мной!.. Ей-Богу!..

Кнут

Подь ты!.. Подь!..

Ванька Каин

А кто был после, знает лишь Господь.

Кнут

Убью!..

Ванька Каин

Постой. Не много в том труда.

Ты вспомни: я тебя предупреждал.

Я умолял: не уходи!.. Но ты

Меня не слушал — пожинай плоды!

Кнут

Ты что, пророк?

Ванька Каин

Куда мне?! Много проще

И пострашней.

Кнут

Так кто ты?

Ванька Каин

Я — доносчик.

В мои силки твоя попалась банда.

Кнут

Глядит в глаза и не стыдится, падла!

Ответь, где Марфа?.. Видишь этот нож?

Он на тебя наточен.

Ванька Каин

Не убьешь!

И рыба сдуру мечется в садке.

Ты у меня давно на поводке.

Я на тебя давно уже донес,

И что случись со мной — с тебя весь спрос!

Кнут

Ты был мне братом!.. Мой защитник первый…

Ванька Каин

Князья мне служат правдою и верой,

А ты здесь кто, чтобы судить так строго?..

Кнут

Ты бы донес, да некому, на Бога…

Ванька Каин

Я за тебя все деньги взял вперед,

Но ты сбежал… А мне опять расход!..

Какой же ты, позволь спросить, мне брат?

Кнут

Выходит, я кругом и виноват!

Ну, погоди… Мне нечего терять!

Ванька Каин

На что тебе сдалася эта тать?

Кнут

Но где она?.. Я должен видеть все ж!..

(Хватает Ваньку.)

Ты мне сейчас ответишь иль умрешь!

Ванька Каин

Стой!.. Пощади!.. Не знаю, видит Бог!..

Кнут замахивается ножом,
но в это время раздаются фанфары.
Вбегают Татищев и Придворные.
Кнут замирает в нерешительности.

Татищев

Императрица!..

Кнут

(отпуская Ваньку)

Чтоб ты сам подох!..

Сюда?.. Неужто?.. С нами Божья сила!..

Ванька Каин

(сидя на полу)

Чего она ко мне так зачастила?..

Придворный

Она уж близко!..

Кнут

(растерянно)

Эй, вставай скорей!

Ванька Каин

Ты замахнулся, так убей!.. Убей!..

Убей, чтоб знала и императрица,

Что у нее в империи творится!

Хотел убить, а смотришь оробело…

В доносчики подался я для дела.

Взгляни на дом мой, прогляди сто глаз —

Дворец, и только!.. Не сыскной приказ!

Все чтут меня.

Придворный

Не к месту этот спор!

Ванька Каин

Я с сыщиками — сыщик, с вами — вор!

А ты все бродишь средь болот и весей…

Татищев

Я должен был давно тебя повесить!

Ванька Каин

Меня повесить?.. Генерал, но разве

В России нет отмены смертной казни?

Зачем же я кричал истошно «слово»?..

Кругом обман?

Татищев

Указа нет такого.

Но если надо, топим как котят.

Ванька Каин

Указа нет, а головы летят!

Татищев

Не тех ты званий и не тех кровей!

Ванька Каин

Что ты — милорд, заслуги нет твоей.

Могло ль на свет явить вдруг подлеца

Прелюбодейство твоего отца?

Конечно, нет. Он из английских лордов

И поставляет ко двору милордов.

Татищев не заметил,
как Ванька надел ему на палец
перстень Елизаветы.

А что до генерала — я им буду!

Голоса придворных

— Он обнаглел совсем!

— Урод!..

— Ублюдок!..

Татищев

Тьфу на тебя!..

Кнут

(в сторону)

Вот растравил гусей!..

Придворные

— Тьфу!.

— Тьфу!.

— Вон!.

— Прочь!..

Ванька Каин

Вы купленные!.. Все!

И оттого меня вам не прогнать!.

Уж потерпите!.. Можете плевать,

Коль легче вам от этого!.. Вот Русь!..

Ну, ничего!.. Спасибо… Я утрусь.

Но бойтесь мести божьего огня,

Я вас заставлю целовать меня!

Появляется Елизавета.
Ванька падает на колени и ползет к ней.

«Москва едина, на колена

Упав, перед тобой стоит,

Власы седые простирает,

Тебя, Богиня, ожидает…»

Елизавета

Мой Бог! Какая страстная натура!

Кто ты такой?!.

Ванька Каин

(падая Елизавете в ноги)

Да замолчи ты, дура!

«К тебе единой вопия…

Я жду щедроты твоея!..»

Елизавета

Что это значит?.. Объясни, Татищев…

Шут новый?

Татищев

Нет!

Елизавета

А кто?

Придворный

Известный сыщик!

Татищев

Простите, граф, скажу вам не в укор,

Он мне известен более как вор!

Не понимаю, что вы с ним связались?

Ванька Каин

В них не рассудок говорит, а зависть!..

С них пудра сыплется, так ищут повод,

Чтоб отомстить за то, что Каин молод,

Красив, да и умен!..

Татищев

Чего он мелет?

Придворный

Но каждый ловит счастье, как умеет!..

Татищев

Она сейчас его умерит пыл.

Елизавета

Ты здесь кричал, что «я вас всех купил»?..

Быть может, ты, придворных полоня,

Устроил все, чтобы купить меня?

Ванька Каин

Не смею этим и побеспокоить.

Елизавета

Так сколько, сыщик, я могла бы стоить?

Ванька Каин

В парчовом платье или неглиже?

Елизавета

Как есть!

Ванька Каин

Но ты торгуешься уже,

А значит, хочешь сбыть мне свой товар.

Татищев

Клянусь, сейчас случится с ней удар!

Ванька Каин

Но я служу за жизнь, а не за страх.

Имей в виду, я при таких деньгах,

Что и тебе подобное не снилось.

Но, уповая лишь на Божью милость,

Я это здесь осмелился сказать.

Господь со мной, а он не даст соврать.

Елизавета

Ты говоришь предерзкие слова.

Ванька Каин

Вели казнить, но выслушай сперва.

Елизавета

Откуда ты такой на свет явился?

Ванька Каин

Так, матушка, господь распорядился.

Слезой горючей дни мои омыты…

Елизавета

Чего ты ищешь у меня?

Ванька Каин

Защиты!

Елизавета

Защиты у меня?.. Как интересно,

Искать защиты, не найдя мне перстня!

Татищев

Куда ему?.. Я сам найти не мог.

Елизавета

А между тем, Татищев, вышел срок!

Татищев

Нелегким оказалось это дело,

И голова недаром поседела!

Елизавета

Что ты ответишь, сыщик?

Ванька Каин

Это — мелочь!

Все ловкость рук решает, а не смелость.

Глаза твои не лучшие на свете…

И государство стянут — не заметишь,

Здесь, у императрицы на виду!..

А перстень что?.. Прикажешь, я найду.

Произнеси вот этими устами

Приказ.

Елизавета

Они приказывать устали!..

А знаешь, что с тобою приключится,

Коль ты обманешь здесь императрицу?..

Ванька Каин

Приказывай!.. Я жду.

Татищев

Ну и бахвал!

Ванька Каин

Я клятву роковую Богу дал,

Когда он с пальца твоего исчез,

Что я найду его!

Татищев

Он шут!.. Он бес!..

Ванька Каин

Что толку, что ты дожил до седин?

Кто перстень прячет, знаю я один.

Елизавета

И ты его мне можешь указать?..

Ванька Каин

Вели-ка генерала обыскать!

Голоса

— Не забывайся!

— Что?!.

— Ни в коем разе!..

— Мы здесь в гостях, а не в сыскном приказе!

Ванька Каин

Я не обучен тонкой сей науке…

Поэтому прошу: покажь-ка руки!

Голоса

— Пускай потешит!..

— Что за бред?

— Где стыд?

Ванька Каин

Что это, генерал, у вас блестит?

Татищев

Здесь?.. Орден. Ты умрешь непокаянным!

Ванька Каин

Не там.

Татищев

А где?

Ванька Каин

На пальце безымянном!

Татищев

(увидев на своей руке перстень)

Воистину отец его — медведь.

Он в перстень мог меня всего продеть!..

Свидетель Бог!.. Он видел!..

Ванька Каин

Не шути!

Свидетели должны быть во плоти.

(Снимает с пальца Татищева перстень.)

Твой перстень?

Елизавета

…Мой!..

Придворный

Он счеты с ним сведет!

Ванька Каин

Кто ищет, генерал,— тот и крадет!

(Подходит к Елизавете.)

Прошу тебя!..

(Надевает перстень ей на палец.)

Не верила небось?..

Не плата это — только первый взнос.

Елизавета

Ты возвратил мне молодость былую.

Приблизься… Я при всех тебя целую!..

(Целует Ваньку.)

Голоса

— Ах, браво, браво!..

— При такой красе

Грех не поцеловать…

Елизавета

Целуйте… Все!

Ваньку целуют придворные.

Голоса

— Спасибо, брат!

— Нашел туза в колоде!

— Иль петлю он схлопочет, или орден.

— И званье получил, и положенье!

Татищев

А мне за что такое униженье?

Теперь и мне быть под его пятой?

Елизавета

Вы поглядите, это же — святой!

Придворные

— Святой!

— Святой!..

Татищев

Напрасно мне сказали,

Что, Ванька, Каин ты, ты, Ванька,— Авель!..

Ванька Каин

Да говори, что сам Господь я кряду!..

Елизавета

Ты можешь выбрать сам себе награду!

Ванька Каин

Смешно сказать, мне ничего не надо.

Твой поцелуй — вот высшая награда!

На мне сиять всегда он будет вроде

Рубина… Нет… Он — в изумрудах орден!..

Елизавета

Но все они тебя поцеловали.

Ванька Каин

Их поцелуи лживы, как медали.

Глаз радуют они, а рассмотри:

Снаружи золото — и хлам внутри!..

Елизавета

Не матушку обрел ты, а сестру.

Прошу явиться завтра ко двору!

Уходит. За ней — Татищев и придворные.

Ванька Каин

(Кнуту)

Ты слышал — приглашен я ко двору!..

Кнут

Возьми все деньги!

(Высыпает деньги.)

Ванька Каин

Взяток не беру!

Кнут

Здесь есть и марки!.. Ты не будь спесивым.

Бери, бери!..

Ванька Каин

Что говорить — красивы!

Но мне их, Кнут, ведь не на стенку вешать.

Хоть ты и атаман, а все — невежа!

Зачем мне этот… как его… Потсдам?..

Кнут

Судьба лиха!

Ванька Каин

России не предам!

Не потому, что не сниму там кассу,

А лишь за тем, что нет в Европе квасу.

Так что скажи мне что-то поновей

Иль золото давай, оно верней.

Да вылезай из своего тряпья.

В своем я — словно вылез из репья,

А мне нельзя!.. Ведь завтра поутру

Мне как-никак являться ко двору!.

И мне нужна с верховной властью смычка.

А нервы потрепал, прости,— привычка!

И корень ем, и валерьянку пью,

А не убью кого, так и не сплю!

Глаза косят и дергаются брови.

Уж возраст!.. Надо думать о здоровье.

А ты, негодник, вздумал нож занесть!..

Кнут

Прости меня… Хошь, землю буду есть?

Ванька Каин

Земля не виновата.

Доносится песня
«Не шуми, мати зеленая дубравушка».

Брат мой Кнут!..

Ты слышишь песню?.. Обо мне поют!..

Кнут

Я свой позор, позволь мне, кровью смою!

Ванька Каин

Ты мог убить народного героя.

Народного… Вот так-то, старина.

Да не позволит этого страна!

(Ударом ножа сзади убивает Кнута.)

Песня смолкает.

Я б пожалел тебя, да ты — убийца.

А завтра будет вновь императрица.

Сама Елизавета, а не кто-то.

«Как служишь?» —спросит. «Вот моя работа!..»

И орден мне!..

Эй ты, чего умолк?..

Песня доносится снова.

Да… подступает к сердцу холодок…

За чьи грехи и за какую мзду

Мой черный всадник натянул узду?..

Смирил мой норов, силу и отвагу,

Я без него не делаю ни шагу.

Мне ничего не надобно на свете.

Хотел дышать свободно, словно ветер!..

Где?.. Кто она, таинственная сводня,—

Рожден быть всадником, я сам оседлан!

Прирос к горбу мой непосильный груз.

Казалось мне, вот-вот освобожусь,

Вот-вот придут иные времена,

Но все больней врезались стремена!..

За все грехи мои грядет расправа —

Не ад кромешный и не смерть… А — слава!

Не сон ли это?.. Сон!.. Но что за бред?

Нет на земле несбыточного!.. Нет!

И можно необъятное объять,

Лишь стоит только сильно пожелать.

Так пожелать, стерпев сто тыщ обид,

Чтобы глаза летели из орбит!

Но, люди, люди, кто из вас поймет:

Достичь желанья — погубить его.

Но что поделать — все на свете смертно,

А тьмы бояться — не увидеть света!..

Ванька берет куклу Каина,
Кукольник — куклу Бога.

Каин

Куда ведешь?

Бог

Как мне тебя ни жалко,

Ты извини меня — законы жанра,—

На виселицу, хочешь ты иль нет!

Каин

Постой, создатель! Это не ответ.

Конечно, если надо — я готов,

Но ведь должна-то побеждать Любовь.

Чего-чего, а я законы знаю!

Бог и Каин приближаются к Древу Познания.

Бог

Висеть тебе!

Каин

И слушать не желаю!

Ты должен проявить ко мне участье.

Бог

Тебя повесить — разве то не счастье:

Спасти людей и наказать порок.

Каин

Но все же —  человек ты или Бог?

Бог

Да ни к чему теперь такой вопрос.

Каин

Как ни к чему?.. Я б на тебя донес,

Явившись к Господу, все б снова начал.

Ты думаешь, на небесах иначе?

Иль ангелы, по-твоему, не люди?

Все в этом мире повторяться будет.

Куклы аплодируют.

Первый актер

(снимая парик Ваньки Каина)

Все, господа!. Я завершил!.

(Кланяется.)

Татищев

Нет!.. Дудки!..

Первый актер

Верните маски!

Татищев

Что еще за шутки?!

В кошмарном сне такое не приснится!

Елизавета

Какие маски? Это наши лица!

Татищев

Ты всех нас оскорбил!.. Всех оболгал!..

Откуда взялся этот балаган?

Первый актер

Но это — миф!..

Татищев

Я знаю вас!.. А ну-ка,

Немедля забирай всех этих кукол:

Купцов, святых!.. Им всем одна дорога

С ворами!

(Разбрасывает кукол по сцене.)

Первый актер

Генерал, побойтесь Бога!

Ведь это все — народная игра!

Татищев

Нам, государыня, идти пора!..

Первый актер

А я-то, люди, думал, что в России,

Чем выше власть, тем больше, значит, силы.

Лишь скипетр возьми — и ты свободен,

Но власть имущих тоже кто-то водит!..

…Так стоило ль все это затевать?

Кричать охрипшим сердцем… задыхаться,

Гонясь за призраком любви… иль вдруг,

Зажав в кулак последние копейки,

Богатым стать на миг… не видя хлеба,

Быть сытым… предавать… казнить,

И каждый раз всерьез… на тонких жилах

Водить не куклу — собственную душу

И быть непонятым… Но в сотый раз

Давал я волю сердцу и уму —

То, что в наш век не нужно никому!.

(Собирает разбросанных кукол.)

Мир — балаган. Живые только куклы.

Смешно и горько. Может, Ванька прав?..

Что скажешь, Авель?.. Ты молчишь… Ты утром

Воскреснешь вновь в руках моих, чтоб быть

Опять убитым к вечеру… Так будет,

Пусть смертны мы — бессмертен балаган!..

Ты, Каин, завтра будешь убивать,

Как и сегодня, и кричать истошно:

«Что за дела?.. Уже убить нельзя!..»

А я — актер. Я должен в жизнь вглядеться!

Любить тебя всей ненавистью сердца!

И куклой стать, шагая в ногу с веком,

И все-таки остаться человеком.

И нам за это платят золотым.

Мы продаемся, да!.. Но кто сказал,

Что так уж плох товар наш?.. Чем он хуже

Сельдей и пива, меда и тарани?..

Вам душу?.. Не подходит?.. Обветшала…

Мысль не свежа?.. И кровь не горяча?..

Так проходи с улыбкой палача

Да и глазей с лихим народом вместе,

Как веселимся мы на Лобном месте!..

Актеры гасят светильники.

 

 

 

 

 

.

 

 

 

 

 

 

Новелла Матвеева

 

ПОЭЗИЯ ТЕАТРА,
или
ВОССТАНИЕ МАРИОНЕТОК

Заметки о «скоморошьих представлениях»
К. Скворцова «Ванька Каин»

 

Дочь Кукольника: Твоя судьба не куклы, а острог!
Ванька Каин: Все лгут вокруг, какой же в том порок?!

 

В драмах К. Скворцова,— разных периодов,— сквозит недоверие к заманчивым посулам, затасканным методам изображения, и сама крученая зафасадная жизнь пульсирует сквозь ткань его исторических и других сюжетов и рвется рассказать о своей сугубо российской неодинаковости. В этом смысле «Ванька Каин»— своеобразная психологическая поэзия — даром что балаган. Это — первое из нам известных большое восстание кукол против обезлички, против превращения их в винтики и шурупы и прочие скобяные товары… Интересно, когда и какой наш Платон додумался силою собственного ума и власти загнать марионеточный театр в подвальные резервации детских площадок и детских театров? И впрямь ли он при этом верил в их примитивность, бестолковость, отсталость,— эстетическую и философскую бездарность Великого райка?

Кукольник: Но где он, что же ты молчишь?
Дочь: Подумать страшно, но ты снова нищ,
Как мы могли с тобой искать участья
У сатаны?

Это Ванька, когда он еще не на вершинах власти и славы, но уже не заурядный идеолог «под народ», перстень выкрадывает царский и, суля его Дочери Кукольника, обкрадывает ее! А зрителя «поучает, развлекая» при этом:

Ванька:                …Распустила букли!

Мир — балаган!.. Живые только куклы!

Такую вот тезу, в отличие от нашего Платона, унизившего марионеточный театр, задает нам Ванька Осипов, способный заткнуть за пояс любого нашего Кампанеллу. Этот тип — ну и типчик! — объемлющий все, породил к жизни перевернутую философско-драматическую одиссею марионеток «Ванька Каин». Тип этот, автором уже уловленный в тенета,— такая золотая рыбка застоя, которая своего рыбака за немеханический, за негрубый способ ловли, за экологическое милосердие — в надводном мире — довольно волшебным действом одарила. А самое-то подводное царство морское — за собой оставила… Для зрителя Ванька Каин даже больше, чем золотая рыбка из известной сказки. То есть герой таков, что действо смотри и поворотливости его радуйся, но надменно — лаптем житейское море вычерпать, чтобы Ваньку Каина в натуре изловить, взять за уши и в глаза ему, вечному, взглянуть, то на это вряд ли можно и надеяться. Ведь небожителям в глаза не смотрят: сбоку откуда-нибудь, украдкой!.. Но в этой переменной величине хоть что-нибудь уразуметь (возможно, даже ради очищения совести!) надобно! Тем паче, что мир эстетики, в который он неосмотрительно занырнул, лишь обманчиво прост и угловат, как и сама его волшебная и необъятная персона…

Дочь Кукольника: Откуда ты явился нам на горе?

Ванька: Вы сами виноваты.

Дочь Кукольника:       Мы?

Ванька:                                Ага!

Устроили на рынке балаган!

Он, может, мне как лошадь на лугу

Цыгану! Я без кукол не могу.

И потому я так решился скоро

Стать Каином.

С этого момента, можно сказать, тень Каина его усыновила… Он укрылся в спасительной неразберихе балагана, как Отрепьев в святости монастыря. А за миг до этого его самоспасительное: «Держите вора!» — стало неутолимой, можно сказать, вечной, маниакально-тотальной потребностью, страстью,— уже выше всякой преходящей корысти. Он стал воротилой масштабов беспредельных…

Первый взгляд на синодик играющих просто устрашает и внушает опасение — управляем ли весь этот веселый разношерстный народ? И конечно же, подозрение, что коли уж театр балаганный, то непременно и ярлыконосный, как это бывает в неразвитой жизни,— упрощенческий, где все норовят свести на: Греховодник — Праведник, Красный — Белый, Наш — Не-наш, Сим, Хам, Яфет, то есть театр весело-ходульный, более эквилибристический, цирковой, «на случай»,— не крыловски-басенный, не-поэтический, то есть натуральный: коллизии жизни внимания не удостаивающий!.. На этакое подозрение наводят некоторые имена: Испанец, Штырь, Кнут, Не-наш, Камчатка… А где нет искренности и правды, что уж тут сомневаться,— там нет и поэзии: правда — она мерило даже самых анархистских поэтик… И предлагается нам театр многокруговой, синтетический, с ролями постоянными, переменными, с масками и без, с куклами и без, с характерами и без! И как тут не сробеть и не оказаться в роли библейского Фомы-естествоиспытателя на заре азийского и европейского христианства или Фомы-капитулянта, то есть собственно Ваньки Каина, все несвойственное ему или малопонятное отрицающего?.. Но уж лучше оказаться в роли первого, а не второго Фомы! Будем же все выверять сужденьями свободными и критикой жесткой.

Но почему пугает (и дежурную критику испугало до смерти) обилие и разношерстность персонажей? Что всякое механическое действие в театре (физическое: перелет на крыльях через эпохи и страны, переодевание, любезный обмен масками, пустыми горшками и насреддиновскими шубами и пр.) должно иметь хоть какой-то внутренний смысл, кроме возбуждения в зрителе небезопасного ротозейства; что единое действо — это перевод на язык нагляднейшего зрелища конкретных и метафизических знаний автора о бытовых делишках героев, о многоличности их (каждого— в себе); что это перевод живого, многообъемного знания и чувств на общедоступный язык сцены — не сразу и подумаешь! Зная не очень стесненное законами искусства состояние нашего, самого жизнерадостного в мире, телевизионного балагана, на котором передовизму обучается передовая критика! Благо что и авторская — она в тексте, и собственно театральная режиссура — это по большей части вещь в себе, для себя и для того, чтобы огорошить, смутить и показать зрителю, сколь он ничтожен и малосмыслящ в высших материях зрелищных искусств и сколь пусты и никчемны были все авторы во времена, бывшие до нас!.. Отчего зритель, пусть он и передовой, а все же — человек, нуждающийся в милосердии! — и впрямь, тоже впадает в идиотизм агропромовской, а точнее — в идиотизм провинциальной жизни. Обманывается автор, обманывается режиссура, себя обманывает газета, обманывается (да еще и под патриотическим соусом) — зритель, свое одурачивание честно, хотя и вынуждено, оплативший. И возникает социально опасное: быть на грош, соображать — ничего, а слыть на червонец, требовать своего изображения на червонце — культ и диктатура возникают в демократиях и перестройках театров…

Анархия и абсолютизм — все это в драме «Ванька Каин» хорошо-таки просматривается, комментируется то есть, хотя, если уж опять совсем прямо говорить о самом герое, то в нужности собственного взгляда он сильно усомнился бы… Ведь если кто не верит, что в жизни и в искусстве может быть и некая высшая сообразность, он никаким нашим суждениям все-таки ничуть не поверит, потому как в ответе — за все, а надо за что-то одно, зато конкретное.

Культивируя неправду по обстоятельствам и всегда будучи «за все в ответе», а не за частную работу, мы, еще не быв знакомы с Ванькой Каином, тщетно пытались превзойти его в ловчайшем «правдоискательстве» — квадратно-групповым способом, клеветой именно на ту часть « конструктивного» искусства, которая, даже будучи оболганной и униженной и запрещенной, всегда оставалась для мыслящей части писательства нравственным и художественным мерилом и подсказчиком причин прочного к ней, неусыпного интереса!

Убежденный вор, «цензор», поэтический критик, «народный» идеолог Ванька Каин — вездесущий герой, давненько, деятельно и без помех бывает у нас на всех этажах. Но очень уж он, видать, собирательный (не то что архитип, а целый праотец — патриарх наш!), коли мы до выхода книги «Сыны славы»* с пьесой «Ванька Каин» должны были довольствоваться слухами  неведения  об  одноименной  большой  комедии,  а он себе продолжает:

Вы купленные!.. Все!

И оттого меня вам не прогнать!..

Уж потерпите!.. Можете плевать,

Коль легче вам от этого!.. Вот Русь!..

Ну, ничего!.. Спасибо… Я утрусь.

Но бойтесь мести божьего огня,

Я вас заставлю целовать меня!

И на колени — раз, и на коленях дробным маршем к Елизавете — два:

Москва едина, на колена

Упав, перед тобой стоит…

В чем же комедия «Ванька Каин» (возникшая не в вакууме — вот почему ее надо соотносить не только с сердцем, но и с бойцами, и со страной),— в чем она обманула наши чаяния? Уже само определение «скоморошьи представления» заставляет предполагать и механический набор сюжетов, и стилевую непролазность, которые почему-то многими почитаются за изъявление народности в литературе… Настораживают и сами мифы (а наше дикое полусознание в безгласности, волей-неволей, в немалой степени формировалось мифами о работах, а не самими работами), настораживает и давность написания, когда цвела мода езды в незнаемое — хождения в народ за дюжиной «самоцветных слов» и потоками нелитературных странных импровизаций — за той самой расхожей духовностью, бурно пенящейся на поверхности жизни, которым как раз особо высоко одарено праздное велико бюрократическое торможение…

Да, собственно, такая ли уж и новинка, по нашим меркам, какая-нибудь литературная работа, ждущая нашего внимания всего лишь каких-то лет пятнадцать? Вот записка Карамзина «О древней и новой России» (опубликованная в 177-летний ее юбилей в «Литературной учебе») — это новинка, так новинка!..

Хотя, читая драму, никак не мешает держать все версии легенды в голове, но всякие поиски подлинности документальной (во внешней деятельности героев комических и трагических в литературном художестве) — занятие хотя и вечное как сама Библия, суровое как сама Библия, но поиски эти — занятие темное, невесть на чем основывающее свои светлые упования… Тот же Ванька Каин — он если б только библейский был, а то он и елизаветинский, и восхитительно «теплый», и светлый — весь наш, с какой стороны ни погляди на него! А по документам — кем был? Тут, в драме, он в оковах круто и накрепко закрученного оригинального авторского действа — не какой-то там всеобщий и ничей, что хочу — ворочу,— это уже совсем другой, очень живой и широкий, хотя космически перерастает себя «исторического», да и сам замысел о себе, но как простой, доступный, убедительно флиртует с «короной» и весело вертит сыском целой империи… А то ведь, когда в истории не разрешают художества, а в художестве истории, когда не знаешь, можно ли пользоваться географией, то тут как раз будешь стремиться проникнуть в непостижимую суть нашего героя! Это он только тут в драме — плод авторских наблюдений, знаний, видений и магии — насколько всемогущ, настолько же и безопасен… И не изведай мы сами на себе сногсшибательных фокусов социальной психологии — казался бы он нам лишь надуманным джинном в бутылке, которую то ли открывать для его явления народу, то ли ждать, когда это сделают географы или физики, коли и в герметической емкости литературной, громыхающий невидимыми кандалами и наручниками, он мощно и красиво глядится?.. Возможно, примерно такого же мнения доселе держится и театр, так и не раскупоривавший емкость пьесы для своих волшебных подмостков. Или не доверяет запасу прочности подмостков? Или из опасений, что в целомудренном народе герой посеет лишь смуту, разврат и всякие обольстительные идеи?

Вся беда, однако, в том, что он был всегда, но в чернильницу драматурга влез, когда обрел очень уж конкретные гротескные формы вселенского демагога: его уже поздно бояться, он уже изрядно на нас всех повлиял и недурно подготовил к благовидным закупориваниям любого прогресса!.. Нас восхищает не столь изящество и ловкость, сколь нахальная быстрота его переодеваний, неотразимость его словесной эквилибристики, припасенной на все случаи, его простота и житейскость. Застойная его мощь.

 Бог: Тебя повесить — разве то не счастье:

Спасти людей и наказать порок.

Каин: Но все же,— человек ты или Бог?

Бог: Да ни к чему теперь такой вопрос.

Каин: Как ни к чему?.. Я б на тебя донес,

Явившись к Господу, все б снова начал..

Ты думаешь, на небесах иначе?

Иль ангелы, по-твоему, не люди?

Все в этом мире повторяться будет.

«Не против я божественных идей, но знать хочу деяния людей, что происходят на полях рассейских!..» Это ведь главная теза действа. «Деянья наши пострашней библейских…» — это как бы незапрограммированное пророчество Первого актера о неизбежном вторжении, а точнее — вплетении живого Ваньки Каина в действо имперского кукольного балагана, где все играют не то, что хочется, а то, что по его всеодурачивающей воле придется… Просто страх сказать, а над неприхотливым бродячим балаганом по мановению высшей власти зрелищ — …«но знать хочу деяния»…— замаячили и будут маячить перед нашим мысленным взором тени Фридриха и Вольтера — прямо над живописной кукольной изнанкой абсолютизма! И начинается надувательство ради идеи: светлыми циниками — темных и темными циниками — светлых, и, в общем-то, хороший пасторальный взаимообман — убежденным недемократизмом, где, как известно, победителей не бывает! Но на что не пойдет человек ради развернутых постановок, если лозунгом «хлеба и зрелищ» подшиблено всякое негражданское, не над собой шуткующее общество… Но в том-то и дело, что у К. Скворцова над собой они смеются. И — крупно. «Деяния людей » — почтительный к властям и благодарный им, балаган хорошенько изучил, живя, работая и зарабатывая хлеб насущный в самом разном ярмарочном народе — вот он и разворачивает театрализованную, достаточно патриотическую, на его взгляд, картину «деяний… на полях рассейских». Но говорить было бы не о чем, если бы в театрализованное действо, все от и до автором насочиненное, не вторгся бы сам подлинный двойник великого народного плута, все смешав и перепутав — живое и картонное; реальное и мифическое; сыск и воровство; большой трон и шутовство,— с великим накалом и размахом небывалым! Но балаган-то весь — в полном составе, и Ванька Каин — герой, и вся головоломная интрига автором выдуманы! Действительно, это было бы слишком самонадеянно — пытаться подменить собой целый народ и всю его историю… И времена — дописьменные! Но всякий, в ком хоть теплится Божья искра (пусть и не ведая того), фольклором и столь же горячо руганной «книжностью» пользуется — ежестрочно, а говорящий — ежеминутно. И в подражание Экклезиасту скажем: лучше милосердный и широкий критик, нежели злой и узкий! Судьи премьеры спектакля по «Ваньке Каину» К. Скворцова смело приняли комедию за фольклорную обработку и, стало быть, вещь — как бы беззаконную — в полнейшем соответствии с суждениями о литературном творчестве «его превосходительства» Ваньки Каина:

И как их только создает природа?

Талант, подлюка, выкрал у народа.

Да так, что не заметили пропажи.

Виной тому, что комедию приняли за ничейную, автором лишь присвоенную, скорее всего творческая рассеянность, столь свойственная и науке, и поэзии, где культ наития и вдохновения не оставляет места проблеме изучения, прочтения. И все же:

…Примеривать бессмертие чужое

На смертную униженную душу

И чувствовать, как велико оно,—

Вот назначенье наше, господа!—

эту жалобу Первого актера вряд ли следует трактовать как полное отречение автора от своих работ в пользу какого-нибудь из отрядов быстрого реагирования имени Ваньки Каина, быстро приделывающих ноги любой творческой собственности. На розыгрыш тоже вряд ли следует обижаться, потому что сколько бы лет труда ни было на эту плутовскую «народную» драму потрачено, написана она безоговорочно живо, сценически зримо, ритуально-правдиво и независимо, как существовавшая в природе застоя сама — в готовом мистерийном виде; и в готовом виде — педантически точно, как сама классика, «списана» с великолепного театрального сновидения — на едином дыхании (так сказать, «бездны на краю»), без заботы о толкователях, как вряд ли о них заботились авторы «Шантэклера», «Снегурочки», «Лесной песни», «Конька-Горбунка». Все это сказано применительно к «фольклорности». Вся фольклорность тут в жанровом чутье и в свободе натурального просторечья героев, не вырывающихся из магических кругов хорошо сыгранного во всех кругах своих, поражающего своим единством действа! В остальном же, конечно, какая уж тут «Лесная песня», если с Ванькой Каином (неоглупленным!) — в середине, с Елизаветой (необолганной) — в середине, и с славным многострадальным балаганом кукольников — просто актеров — она, скорее, песня дворцов и вертепов земных — собственно, вечная песня… Итак, не в обиду людям и народам, бывшим до нас, и не в ущемление временам в людях — будь сказано: «скоморошьи представления» «Ванька Каин» никакой не фольклор. Это просто-напросто драма — непретенциозная, а по духу не только народная, но где-то и разбойно-народная, происхождением своим от смертных (литературных и нелитературных!) — не пренебрегающая, и принадлежит автору многоопытному, но невольно посмеявшемуся над нашим легковерием и францисканской наивностью, над добротой нашей — глубоко и надежно запрятанной! Под маской всеведения и всевидения — наперед.

Отдавая себе отчет в том, что комедия эта — феерия — наоборот, героика — наоборот, веселье — наизнанку, куклы и маски — сверхживые, а люди — омарионетившиеся до бездушия (где-то, может, и от Маринетти? но больше — от культа силы стихийного) — к удивлению своему, все время действия видим: все они, и очень симпатичные, и не очень,— непривычно талантливы от автора, человека, знать, школу Мольера кончавшего, но к героям своим добродушного — насколько может позволить совесть… Ведь Ванька Каин — хорош-то хорош, в своем роде (т. е. Робин Гуд — наоборот), даже гениален, но не заключать же с ним союз, как Фауст с Мефистофелем… Свобода и несвобода автора от своих героев в течение всего действа таковы, что сомнений быть не может: мы в стихии — новой, а он — в своей, разведанной боем в науке человековедения и спряжений глаголов драматургии. А пьеса К. Скворцова построена так, что слово (единожды беззаботно на сцене произнесенное, как бы на миг) — не умирает, продолжает свою работу в нас, ибо до конца не разгаданное, будет надолго перекликаться с таинственной и непостижимой стихией вольницы Великого засценья, с его торжищами, вертепами и театрами. И, если Библия с наложениями разнообразных воззрений и более или менее одинаковых человеческих действий и поступков — фольклор, то и своеобразный микрослепок с нее — «Ванька Каин» — с таинственной подноготной человека — тоже фольклор! Да и вообще имена авторские забываются — все фольклор, все пришло из фольклора и уйдет в него. Но покуда что нуждается в четком закреплении за авторами первых списков — для сравнения и с другими их работами! Ожидая встретить вольтерьянски смелое затейливое собранье хохм, потешек, анекдотов — очередной авангардистски-бесстрашный декамерон к столу недавнего нашего великозастойного пирования в зачумленной войнами мире, мы в «Ваньке Каине» вдруг встречаем своего героя! С изумлением встречаем не жалкого революционного мотылька над бочкой украденного меда (а самого как клещ вцепившегося в канаты своего очень конкретного (XVIII век) и «вечного» времени — эволюционного, почти боговенчанного), но крутого титана великого пустопорожнего движения и решительного (а не вашим и нашим!), яркого, гармонически слаженного Духа застоя! Словом, «скоморошьи представления», нам приглянувшиеся,— это взгляд на жизнь и театр, на людей и кукол не сверху, а изнутри самого балагана жизни — с тысячей «а так ли?», но где «быть или не быть» приходится решать в движении неостановимой сферической карусели калейдоскопа событий!

Первый актер:   Ты, Каин, завтра будешь убивать,

Как и сегодня, и кричать истошно:

«Что за дела?.. Уже убить нельзя!..»

А я — актер. Я должен в жизнь вглядеться!

Любить тебя всей ненавистью сердца!

И куклой стать, шагая в ногу с веком.

И все-таки остаться человеком.

И нам за это платят золотым.

Нет, крепко полюбившийся нам своей неземной магнетической красотой Ванька Каин — совсем не сродни Гамлету и Раскольникову, он — кентавр литературно-мифологический, сомнений вовсе не ведающий, раскаяния не знающий, коварный как змий, но к цели идущий нагловато-уверенно, грубовато-расчисленно, с немудреной нравственной философией своей, с понятиями о гуманности — в полнейшем согласии… Что же влечет нас к нему, как к мировой загадке, как к сильно мистифицированным, но опасным треугольникам на большой воде и провалам в высоком небе? И миф, и балаган — в пьесе были до него, солнце Просвещения сияло прямо на его буйной голове — бандита и сыщика Просвещения и всего Большого балагана Просвещения: уж не сын ли он родной рационализма?

Цель — оправдывает? Почему именно он внутри герметического абсолютизма все увязал в единство — наветом, подлогом, взяткой, негласностью — кто он? Откуда его очарование? Очарование его в том, что, «деяния» свои совершая в балаганах, вертепах и дворцах восемнадцатого века, он — безраздельно наш! Нет, пожалуй, раздельно. Потому что крестные его: Симплициссимус, Фигаро и Тартюф — раздельно: они всеобщее достояние, Ванька Каин — тоже! Несмотря на то, что семь городов за честь быть его родиной спорить, возможно, и не будут… Не крестьянин-работяга он; не ремесленник, в поте лица добывающий хлеб свой; не бедолага бюргер, чей каждый пфенниг полит потом. Не скромный владелец горшка герани, он (который был ошельмован в 30-е прессой и литературой!) Он — совсем иное, он — Великий обыватель… Вот в чем его непреходящая, хотя и раздельная, всеобщая и универсальная ценность и покуда — незаменимость на сцене и в литературе.

В жизни, пусть в менее живописном и талантливом виде, встречался этот герой на всех этажах общественного здания — с его каинско-сальеристским неприятием инициативы, труда, таланта! Но не встречали мы его ни в одном большом современном литературном жанре в качестве Великого обывателя — отсюда и отношение к нему неравнодушное, пристрастное, какое-то внежанровое (как и к Сандро Чегемскому — герою Фазиля Искандера — герою нашего времени!) Но Ванька Каин в кукольном, считай, в государственном! — балагане, далеко не худшей из цариц — Елизаветы,— оказался в совсем родной и понятной, и чудесной стихии затеатрализованности! В жизни он куда плоше, чем глядится на сцене. Вот он и оказался улов•м только на уровне сказочной клоунады в народном стиле. Это все никак не реализм, если в тусклом смысле: квадратный герой и — на тебе — в свободном движении вверх и вниз по сферам! Где законы механики, по которым квадратное колесо не вращается и т. д.— где Ньютон?.. Счастье бедных кукол балагана, однако, в том, что они лицедействуют, как и мы, люди, по законам социальной психологии, по законам верного или неверного чувства справедливости, но влюбленнее в жизнь, чем мы, и за недостатком жанрового времени — много быстрее нас и смелее смыкающиеся и отталкивающиеся — по первейшим интересам.

Вот в чем ошеломляющий неодномерный реализм сказки, поклонниками органических структур — любимой, а классицистами — шельмуемой. Словом, в механические тиски памфлета могли бы попасть кружева из одежек Великого обывателя, даже усы его или борода, но он сам — никогда! От тяжкой эпики, всегда благоухающей ароматами самых разных анализов, но не всегда аналитической, обывателю выскальзывать тоже удается более или менее благополучно.

Нет нужды преувеличить научно-эстетическую ценность открытия (обнаружения) Великого обывателя в Ваньке Каине, потому что, открой мы в нем даже Америку, он ее тут же от нас спокойно закроет, но… Человек, потерявший тень? А в манкурте Ч. Айтматова он вновь обнаружился в еще более запоминающемся виде! Так и тут. Великий обыватель Ванька Каин — звезда сдвоенная, переменная, блуждающая, за пределами своей стихии (одноименной комедии то есть) встретится нам в иных обличиях, в других, более пышных званиях и должностях понаваристее или временно сокращенным (по случаю) и, будучи всевидящим, всех нас сразу же и узнает, а мы его — нет… Но мы никогда не забудем, что часок-другой в его лице созерцали представителя вечности, богатого ликами, и счастливы уже одним этим недолгим видением его неограниченно-священной персоны.

Татищев:  …Он в перстень мог всего меня продеть!..

Свидетель Бог!.. Он видел!..

Ванька Каин:                                       Не шути!

Свидетели должны быть во плоти.

(Снимает с пальца генерала перстень.)

Твой перстень?

Елизавета:                       …Мой!..

Герой и нас продевал сквозь перстень, свидетели и впрямь должны быть во плоти, а перстень, в какой-то степени, наш — тоже… Вот почему мы называем балаганную особу внесословного Великого обывателя неограниченно-священной. Он — родное дитя сюрреализма— не литературного, а житейского, и хотя родом он из нашего могучего декаданса застойности и хотя почтительность к нему и сдержанность суждений о нем не помешает, но ставить памятник ему было бы преждевременно, и он — не Мегрэ — где ставить-то? Где точка, к которой он привязан? Ведь если он не на узком пространстве скамьи, то, скорее всего, облапошивает Интерпол на пространстве широком? Выдающийся акробат-верхолаз, непринужденный, внесословный люмпен любых — органических и неорганических — абсолютистских иерархий, в жизни он может глядеть на нас из любых (и над, и под, и даже — рядом) точек меридианов и параллелей, не боясь сорваться, потому что душа его давно отринула всякую мораль отталкивания-притяжения: верх-низ для него в духовном плане не существует… Никакой тут демонологистики, никакой мистики! Но преимущества над нами литературных героев вообще, а Ваньки Каина — особо,— таковы, что нам, смертным, впору от зависти лопнуть: они гуляют себе по всей жизни под шапками-невидимками, устраивая над нами святочные, иван-купальские и многие менее безобидные розыгрыши, а мы того же Ваньку Каина, реального и во плоти, можем лицезреть только во времени и пространстве пьесы, на линиях и стыках людских судеб, роковым образом передергивающим эти линии и стыки!

Его явление народу мы не приняли бы на «ура», не подняли бы на бис, подкуй он блоху, но он подковал саму власть, перекроил по-своему все действо театра, дал заглянуть нам в чарующие ужасом глубины преисподней негласности, поразил наше воображение железной верой в безотказность и правоту грубой силы стихийного рационализма: как тут быть? Вот и думаем: с какой бы стороны к нему подойти? Ведь если народу показать главного механика застоя с дипломом библейско-народного вертепа, то вдруг все разом ринутся в вертепы за дипломами и давай вносить вклад?.. Вклад, однако, уже внесен — как его изъять — общая теперь наша забота… И пусть драма «Ванька Каин» — даже очень поэтическая, но герой-то самый что ни на есть поэт-наоборот, хотя и чешет стихами. Поэтому стремление сколько-то преуспеть в понимании этого гения застойной оргпреступности и госкоррупции (а Ванька Каин— таков и многое другое) — это путь не только к изъятию наших вольных и невольных вкладов в социальную неправду, но и вполне допустимая по нашим временам гражданская инспекция авгиевых фондов Великого застоя и, конечно, тоска по забытой преждевременно — замечательной геракловой инженерии политического мирозданья.

 

Читайте также: