ЕСЛИ В ХРАМ ПОПАЛ СНАРЯД…

Храмы разрушены, школы взорваны, окна общежития затянуты целлофаном. Для сравнения: из двадцати двух храмов в Горловке есть только два, которые не были повреждены в результате боевых действий. Как жить?
Кандидат филологических наук, заведующая кафедрой общего языкознания и славянских языков Горловского института иностранных языков Ольга Валентиновна Блюмина рассказывает о повседневных реалиях Донецкой народной республики, а также о ежедневном подвиге священнослужителей и местных жителей.

– Так сложилось, что сегодня Горловская и Славинская епархия поделена на две части. Одна половина находится на территории Донецкой народной республики, другая – на территории Украины. Получается, епархия одна – а страны две, причем, находящиеся в состоянии войны друг с другом. Нам очень сложно представить, как в такой ситуации служит митрополит Горловский и Славянский Митрофан. Удается ли ездить по всей епархии? Или есть определенные ограничения?
– Владыка не оставляет ни одного уголка. Он ездит по всей епархии, регулярно пересекая границу.
– Как это возможно?
– Очень тяжелая ситуация, нужно как-то лавировать. На украинских блокпостах ему говорят, что, мол, какой-то он неправильный поп, не украинский. Видимо, определенную тактику общения он выработал. Как-то раз доставали пули из колес его машины… Еще я заметила такую закономерность: если в храм попадает снаряд, на следующий день владыка едет туда и там совершает службу.
– Часто снаряды попадают в православные храмы?
– Снайперы целятся в них целенаправленно.
– А службы во время обстрелов все равно идут, не прекращаясь?
– Владыка и все священники служат почти непрерывно. Помню, как я в самую горячую пору, больше года назад, ходила в Богоявленский кафедральный собор Горловки. Утром обычно затишье, поэтому людей на литургии больше. Служба проходит более-менее тихо и спокойно. А вот вечером, часов с четырех, начинаются обстрелы. Всенощная все равно совершается, только священнослужителей больше чем прихожан. Выходят на полиелей человек десять батюшек, поют очень красиво… Это так трогает, до слез!
– А как же прямые попадания?
– Однажды в кафедральный собор Горловки попал снаряд. От сильнейшего удара было разрушено все здание. Однако ни один из священников не пострадал. В этом время все они находились в другом помещении на трапезе. Такое событие мы восприняли как чудо. Обыкновенное чудо. Вокруг – страшные разрушения. А все священнослужители – живы и здоровы.
– Мне вспоминается еще огромная воронка на детской площадке в Горловке. Рядом стоял Благовещенский храм, от которого остался лишь фундамент…
– Да, этот красивейший Благовещенский храм был построен из уникальной волынской сосны в 2014 году. Получилось так, что церковь только-только построили, освятили в июне, а уже в августе в нее было прямое попадание. Причем, прямое попадание — это мы так говорим. На самом деле к храму пристреливались. И не сразу попали. Нужно представлять его географическое расположение: все объекты, в том числе, жилые дома, стоят от храма в отдалении. Целились почти месяц. Сначала снаряды падали рядом, а вот где-то уже на третью неделю – попали непосредственно в храм. Тот вспыхнул как спичка. Можете посмотреть, очень много видео выложено. Храм пылает, к нему бегут люди. Плачут священники. Прихожане пытаются спасти иконы, церковную утварь.
Есть еще один храм, на подъезде к городу, стоит в абсолютно открытом поле, вокруг нет никакой инфраструктуры, никаких объектов. И единственный выстрел был прямо в него. Храм сгорел, остался от него один остов – железный каркас, полностью повторяющий контуры здания. Каждый раз, когда мы едем из города в Донецк – проезжаем мимо. И он напоминает нам о том, что происходит. Какого рода война ведется сегодня.
– Школы тоже обстреливают целенаправленно?
– Да, такой прицельный обстрел школ был у нас в прошлом году перед первым сентябрем. В Горловке есть особый участок, где располагается сразу несколько учебных заведений. Во время обстрела были разрушены школы, училище, попало и в здание епархии…

– И все-таки, не смотря на это, учебные заведения продолжают работать. В Горловке много школьников, студентов… Принимает абитуриентов Институт иностранных языков. Расскажите, как сказываются военные реалии на работе института?
– Сейчас у нас в институте порядка 1000 студентов. Поступают студенты из Донецкой Народной Республики, Луганской Народной Республики. Есть небольшой процент студентов, которые приезжают учиться с близлежащей пограничной территории. Когда в 2014 году у нас произошло разделение, Украина потребовала, чтобы преподаватели переехали на ее территорию. Так преподавательский состав разделился… кто-то переехал, но большая часть остались. Примерно такая же ситуация была со студентами. Некоторые студенты испугались войны, нестабильности, неясности с дипломами… Потом, когда документальное оформление прошло нормально, многие вернулись.
– При обстрелах города институт не пострадал?
– Были неоднократные попадания! Из 8 корпусов осталось только три, и нет ни одного корпуса, который бы не пострадал. Каждое здание затянуто пленкой. Одно общежитие у нас после прямого попадания стало полностью непригодным для использования, разрушены все несущие конструкции. Погиб вахтер.

– Желания переехать, не появлялось? Почему вы остались?
– Мы остались на нашей земле. Если не мы, то кто же? Более того. Мы всегда ощущали себя частью русского мира. Мы – русские. Подчеркну, не просто русскоязычные, а именно русские. У нас общая русская культура. А с той властью, которая правит сейчас на территории Украины, мы не хотим иметь ничего общего. Когда мы были в составе Украины – ситуация в институте была очень непростая. Нам постоянно пытались уменьшить количество учебных дисциплин, связанных с русским языком. В свою очередь, всеми правдами и неправдами, мы старались эти часы сохранить. Затем наступил такой момент, когда в министерство образования Украины перестало выделять средства на бюджетные места для русскоязычных специальностей в нашем институте. Теперь, конечно, министерство науки и образования нашей Донецкой народной республики такие средства нам дает. У нас большое количество бюджетных мест на специальности, связанные с русской культурой и языком. Наши дети, поступая в институт, как никогда раскрыты именно для русского мира. В школах они были тоже достаточно сильно задавлены. И вот, наконец, вздохнули свободно. Еще хочу заметить, что студенты не нацелены уезжать из республики. Те, кто заканчивает бакалавриат или магистратуру, остаются работать здесь, на своей родине, об Украине речи практически нет, никто туда не едет. И в Россию тоже не стремятся. Мы сохранили все специальности, в том числе, и украинский язык. Много учатся военных ребят. И такие люди – самые горячие поклонники русского языка и русского мира.

–На дверях института висит табличка: «С оружием вход запрещен». Это актуально?
– У нас был период, когда наши заочники-военные приходили на занятие с автоматами. И сидят такие за партами, все разложили…
– И «автоматом» зачет!
– А, знаете, какие ситуации бывают… Вот он пришел к первой паре, а на четвертой говорит: «Ольга Валентиновна, отпустите меня. Срочный вызов». И уходит. И вот… второй день нет студента. А он уже в госпитале лежит, ранен. Нет, военные ребята – хорошие ученики, очень искренние. Они поступили на отделение русского языка, потому что стоят за него там, на передовой. Это то, что они защищают!
– У вас учатся студенты и из поселка Зайцево… Того самого поселка, который является линией фронта.
– Помню, как мы переживали в Горловке тяжелые 2014-2015 года, когда нас крыли снарядами, и мы не могли выйти из дома. Сегодня мы живем нормально. Выстрелы – только слышим. А вот в Зайцево до сих пор ведется непрерывная война. Одна моя студентка живет там, и каждый день приезжает на занятия…
– Она делится своими впечатлениями?
– Молодость есть молодость. Скорее, она живет своей жизнью, молодой и счастливой. Вот одна из ее последних историй. На первое мая они делали шашлык в огороде. Только отошли от костра – прилетает в их костерок два снаряда. Ну, все! Шашлык доедать они не стали, больше туда уже не вернулись – дома пересидели. Об этом мне студентка рассказывала очень спокойно после праздников, как-то даже между делом, настолько они привыкли к подобным ситуациям.
– Вновь возникает такой вопрос. Да, на территорию Украины ехать никто не хочет. Но ведь можно и в Донецкой народной республике найти более безопасное место для проживания. Та же Горловка. Все-таки – уже не линия фронта…
– Да, действительно, время от времени моя студентка живет в более безопасном районе, в городе. Однако потом – возвращается в Зайцево, ведь там ждут ее любимые родители и бабушка. «Там – мой дом, – говорит она, – мне не нравится жить, где попало». Вот они, корни. – Такое духовно-нравственное явление, труднообъяснимое, наверное.
– Что еще рассказывают местные жители поселка Зайцево?
– Историй бытует очень много, и все они однотипные. Снайперы сидят на деревьях и стреляют по немногочисленным мирным жителям, которые передвигаются по пустынным улицам этого поселка. Развлекаются. Им нужно, чтобы человек упал, вывалился в грязи. Или, например, человек что-то несет в руках. Снайпер выстрелом выбивает у него предмет из рук. А иногда и вовсе не дают перемещаться, и, если нужно куда-то пройти, местный житель преодолевает это расстояние ползком. И это – каждодневная, постоянная история. Так, ползком, ходят в храм и до школы…

– До храма – ползком, обратно – тоже. Постоянные обстрелы во время службы. И все равно, количество прихожан не уменьшается?
– Напротив! Увеличивается. Храм святителя Тихона в Зайцево стал духовной силой, объединяющей жителей этого района. При этом он находится еще на территории Донецкой народной республики, но если чуть-чуть пройти, за угол завернуть – начинается Украина. После двух часов дня местные жители на улицу не выходят. Естественно, у них ничего нет: ни аптечного пункта, ни больницы. Если кому-то стало плохо и нужна помощь – то скорее идут в храм. Лекарств не хватает. Был период, когда не было хлеба. Настоятель храма, протоиерей Николай Марковский, обратился к владыке Митрофану, и в пекарне Горловки стали для Зайцево печь хлеб. Батюшка возит всё сам. Мотается туда-сюда: кого-то увезти, кого-то привезти на своей машине… достать лекарства и хлеб, оказать быструю помощь. Помогает в этом деле и глава поселка – Ирина Дикун.
– Это ведь связано с определенным риском…
– Однажды он ехал на машине и рядом, буквально в миллиметре упал снаряд. От машины ничего не осталось. Взрывной волной батюшку отбросило на заднее сидение. Он был контужен, потерял сознание, потом пришел в себя. Долго лечился… В другой раз ему раздробило пальцы. И много других ранений он перенес… После одного такого обстрела прибывшие военные осмотрели машину и сказали: «Непонятно, как батюшка выжил…». Кстати, сам отец Николай живет в центре Горловки, в относительно безопасном месте. Снаряды туда залетают, но редко. И вот в поселок Зайцево – опасную зону – он ездит не один, а вместе с тремя детьми и матушкой. Всю семью берет с собой!
– Так и хочется спросить: а как же перемирие?
– Вот и я у отца Николая спрашиваю: «Батюшка, ну как перемирие?» Он говорит: «У нас нет перемирия». Украинцы стоят против наших. Естественно, время от времени между ними случаются перестрелки. И вот если такая ситуация подготавливается, наши ополченцы проходят по домам и говорят: «Спускаемся в подвальчик. Сейчас начнется войнушка». А украинцы никогда не предупреждают, сразу начинают стрелять. Потом войнушка закончилась. Народ выходит. Так живут в Зайцево каждый день. Когда маленькие дети, лет пяти-шести, что живут в поселке Зайцево, попадают в Горловку, они просто поражаются. Оказывается, есть и такая жизнь, когда можно спокойно ходить по улицам…

– В каком состоянии на сегодняшний день само здание храма Святителя Тихона в Зайцево?
– У него прострелена крыша. Прямыми попаданиями она пробита настолько, что в любой момент может рухнуть. А в храм ходят люди, поэтому срочно нужно что-то делать. Но тут встают финансовые вопросы, которые очень сложно решить…
– Ольга, вы могли бы поделиться своими чаяниями, надеждами?
– Мы чувствуем себя немножко на передовой борьбы за русский мир, за русское слово. Никто не хочет дружить с Украиной, возвращаться туда. Мечты, конечно, у всех одни и те же: соединиться с Россией однозначно. Политически соединиться. По-настоящему. Не так, как сейчас. Вот чего нам хочется…

«Мы сегодня говорим о любви, мире и прощении»

Из архипастырского слова митрополита Горловского и Славянского Митрофана (на
годовщину разрушения храма святого праведного Иоанна Кронштадтского в Кировском, 2015 г.):

«Я помню, как год назад во время воскресного всенощного бдения ко мне подошли священники и сказали: „Владыка, у нас случилась беда: в Кировском разрушен храм, и люди погибли“. 27 августа, в канун Успения Пресвятой Богородицы, мне удалось выехать сюда. Прихожане, которые остались в городе, собрались во временном вагончике. И во время богослужения он содрогался оттого, что где-то совсем рядом рвались снаряды. Мы тогда молились о том, чтобы Господь дал силы восстановить разрушенное, не унывать, а в терпении преодолеть все те скорби и испытания, которые нам выпали.
К сожалению, это не один храм, который мы потеряли за этот год. В августе прошлого года в Горловке полностью сгорел храм Благовещения Пресвятой Богородицы, но, слава Богу, там люди успели выбежать из храма, никто не погиб. Из двадцати двух храмов в Горловке у нас есть только два, которые не были повреждены в результате боевых действий.
Но я верю, что, точно так же, как была построена здесь временная церковь, с Божией помощью мы отстроим и новый типовый храм. Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы помолиться о приснопоминаемых прихожанах этого храма, которые погибли здесь во время богослужения, и чтобы засвидетельствовать Богу, что мы, православные христиане, не поступаем как язычники: мы сегодня не произносим слов проклятия и ненависти и не говорим о вражде. Мы сегодня говорим о любви, мире и прощении. Это и есть то, чем настоящие христиане отличаются от язычников и тех, кто, называя себя христианами, живут как язычники и безбожники.
Нельзя ничего построить на ненависти и вражде. Нельзя иметь никакого будущего, если в основу этого будущего закладывается яд гордыни и самоуверенности. И именно в этом наша сила – в том, что на зло мы отвечаем добром, на ненависть – молитвой, на разрушения – своей готовностью созидать и молитвой о тех, кто разрушает».

Беседовала АНАСТАСИЯ  ЧЕРНОВА

Опубликовано: Журнал «Православная беседа» № 4 / 2017